Фабрис Колен - КОЛЕН Ф. По вашему желанию. Возмездие[]

• Название: КОЛЕН Ф. По вашему желанию. Возмездие[]
• Автор: Фабрис Колен
• Издательство: ACT, Транзиткнига
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-035134-8, 5-9713-1622-2, 5-9578-3528-5

Ньюдон. Викторианский Лондон в забавном фэнтези-варианте. Джек-потрошитель? Банальный людоед, предпочитающий нежную женскую плоть. Шерлок Холмс? Эльф, со скуки изобретающий дедуктивный метод… Оскар Уайльд и Льюис Кэрролл? ВЕЛИКИЕ маги, один из которых посвятил себя Темным искусствам, а другой — Светлым…

Но теперь друзья и враги вынуждены объединиться перед лицом ОБЩЕГО ВРАГА. ДЬЯВОЛЬСКИ умного, ДЬЯВОЛЬСКИ опасного… КАКОГО?! Империя азенатов, где в ранг «высокого искусства» возведены уже и предательство, и жестокость, и убийство… Говорят — когда-то здесь убили Бога. И теперь некому будет спасти азенатов от мощи порождений Мрака — монстров, обращающих людей в себе подобных… Если не исполнится ПРОРОЧЕСТВО. Если не придет с выжженного солнцем Юга Спаситель — Лев Пустыни Лайшамом, великий полководец, который уничтожит чудовищ — и разрушит Империю…

Два романа знаменитого французского фантаста Фабриса Колена. Две грани его удивительного таланта.

---

Лайшам неловко отполз, после чего, держась за шлем, встал на ноги.

Перед ним стоял принц Орион в окровавленной кольчуге. Он протянул к нему руку и тоже упал. Варвар бросился к нему и осторожно подхватил его под руки. Юноше было трудно дышать. У него по подбородку текла темная жидкость, а глаза были налиты кровью. Спасти его не было никакой надежды.

Лайшам склонился над ним. Он прижал его голову к своей груди и нежно погладил его по волосам. Слова были ни к чему. Слова были бесполезны. Принц спас ему жизнь. А теперь он его покинет.

Вождь варваров поднял голову.

Там, на подступах к Золотому Мосту, с удвоенной силой бушевали бои. Сентай, азенаты и варвары стояли над водопадом и безжалостно убивали друг друга. Весь город содрогался от эха этой битвы, но здесь, над Большими Южными воротами, опять воцарилась тишина. Оба дозорных пути были усыпаны трупами. И Орион тоже был при смерти.

Лайшам посмотрел на него. Юный принц провел по его руке окровавленными пальцами и сжал ее. «Ты, — говорил его взгляд. — Я всегда знал, что это ты». Впервые за долгие годы варвар почувствовал, как ему на глаза наворачиваются слезы. Он взглянул на небо: бескрайняя лазурь и несколько облачков. Десяток ястребов кружит наготове.

Орион икнул и попытался подняться. Лайшам сильнее прижал его к себе. Он испытывал к этому юноше чувства, на которые давно уже не считал себя способным. Это не имело ничего общего с дружбой, которая связывала его с его воинами, с преданностью, горевшей в их глазах. Это не имело ничего общего с угрызениями совести, с потребностью и с желаниями. Это было совсем другое.

«И поэтому умоляю тебя, подумай о нем.

Подумай о нем, когда будешь покидать нас. Подумай о нем, если решишь спасти нас, подумай о нем, если решишь уйти. У этого молодого человека очень доброе сердце, можешь быть в этом уверен.

Он — это все, что осталось мне от тебя. Моя безумная надежда. Моя память. Воспоминание о наших объятиях.

О, как бы я хотела, чтобы все было по-другому.

Но он будет жить, я уверена в этом. Он будет жить — по крайней мере, в моем сердце.

Не забывай его».

Орион умер с широко открытыми глазами.

Последним, что он видел, было лицо его отца. Лайшам поднял забрало, и его слезы потекли на лицо юному наследнику. Когда все было кончено, он осторожно положил голову юноши на землю и вновь опустил забрало. Потом он приподнял безжизненное тело, взял его на руки и пошел через весь город к Золотому Мосту.

* * *

Битва за Дат-Лахан продолжалась до самого вечера.

Лайшам сражался десять часов подряд. Теперь, когда ему пришлось заменить Возмездие обычным мечом, он чувствовал себя гораздо слабее. Теперь им двигала жажда не мести, а всего лишь справедливости. Он боролся со злом. Он боролся с несправедливым устройством мира, и снова и снова без устали наносил удары. Его мускулы стали тверже камня. Он один убил в тот день не меньше сотни сентаев: такого не удавалось совершить еще ни одному воину в истории и никому уже не удастся.

Он сбросил тело юного принца в озеро Меланхолии. Он долго глядел, как, прекрасное даже после смерти, оно несколько раз перевернулось и навсегда исчезло в темных водах. Потом он распрямился и начал направо и налево раздавать удары, уже не останавливаясь. Те, кто видел его в тот день, никогда не смогут этого забыть, и воспоминание о его доблести навсегда останется во всеобщей памяти как живой символ славы Дат-Лахана.

И вновь люди мечтали сражаться рядом с ним. Один только Лайшам стоил легиона. Люди вскакивали на крепостные стены, перепрыгивали через горы трупов, чтобы поймать хотя бы один лучик из сверхъестественного сияния, которое его окружало. Сражаться вместе с ним значило стать частью легенды. Это значило стать бессмертным, даже если в следующий миг тебя пронзит вражеский меч.

Генерал Ирхам, самый доблестный из акшанов, сам узнал эту особую честь. Он умер с оружием в руке, в одиночку сражаясь против четырех сентаев. Он испустил боевой клич, пришедший к нему из глубины веков. Монстры врагов сразу же облили его тело огненной кислотой. Лайшам бросился к ним, мощным ударом меча снес одному из них голову, и сам Ирхам с кровавой пеной на губах, превратившийся к тому времени в живой факел, приподнялся, чтобы помочь ему, и вновь упал лишь тогда, когда удостоверился, что четверо сентаев мертвы.

Генерал Араке погиб в одном из переулков северной части города, у огромных ворот, через которые сентай пытались прорваться, чтобы спастись от преследовавших их защитников города. Триста солдат — варваров и азенатов — все до единого погибли в ожидании подкрепления, но помешали захватчикам осуществить свое намерение. Когда Араксу в горло попала арбалетная стрела, собрав все силы, он в последний раз метнул свой топор в лицо какому-то сентаю в шлеме, который упал со своего монстра и больше уже не поднялся.

Бесчисленное множество доблестных воинов полегло в тот день в Дат-Лахане — больше, чем за всю историю Империи, — и в последовавшие за тем недели многие площади города переименовали в их честь. Но чтобы увековечить имя каждого, город должен был бы простираться на десятки километров.

Генерал Окоон был среди славных и безымянных воинов, которым Дат-Лахан был обязан своим чудесным спасением. Он погиб на ступеньках монастыря, преграждая захватчикам путь. Держа по мечу в каждой руке он с небольшим отрядом мирных жителей целых десять минут выдерживал сопротивление. Мощный удар цепа проломил ему грудную клетку, и он медленно испустил дух, прижимая руки к груди и куда-то вглядываясь единственным глазом, будто пытаясь в последний момент постичь тайну мира. «Тубальк, — прошептали его губы вместе с последним вздохом. — Тубальк».

* * *

С наступлением темноты сентай покинули город.

Впервые в истории Империи непобедимый враг был разгромлен.

В считанные секунды десять тысяч еще живых врагов развернули своих монстров мордами к тому, что оставалось от Больших Южных ворот, и обратились в бегство. Защитники города бросились за ними и перебили еще несколько сотен. Затем, обессилев, они долго смотрели, как те исчезают за горизонтом, как опадает на дороге пыль, а потом вернулись к руинам своего города, на который стремительно надвигалась ночная тьма.

Из глоток оставшихся в живых вырвался крик, такой, которого еще не знал этот город. Четыреста тысяч убитых и многие тысячи разрушенных, опустошенных, выжженных домов. Дат-Лахан превратился в руины, но сентай были побеждены. В едином порыве жители города повернулись к ишвенам, семетам, гуонам, найанам и акшанам и прижали их к груди. Варвары не просто помогли им защитить город: без них он оказался бы в лапах захватчиков. Для азенатской Империи начиналась новая эра. Феникс возрождался из пепла.

* * *

Около полуночи снова пошел дождь. Колокола монастыря молчали. Большинство монахинь были мертвы, а те, кто остался в живых, оказались слишком потрясены и слишком слабы, чтобы подняться на колокольню и зазвонить в честь победы. Ну а я спустилась к Сердцу Единственного, в темное святилище, ключ от которого дала мне настоятельница. Отныне лишь я одна знала, где оно находится. Подземелья нашего монастыря хранили много подобных тайн: секретных храмов, потайных комнат, темных лабиринтов. Но это святилище было спрятано так глубоко в недрах земли, что самые молодые из нас даже сомневались в его существовании.

И однако же я стояла перед ним. Нескончаемый спуск со свечой в руке и с исполненным спокойной уверенности сердцем — и я у решетки, я — последний Голос Единственного, самая обычная монашка, которой ничто не предвещало особой доли. Причуды судьбы. У меня под платьем древний, тяжелый том «Смертоносного евангелия» с чистыми страницами, которые мне предстоит заполнить. Я осторожно вставила ключ в замок и, не закрывая двери, сделала несколько шагов по центральному проходу. Стены из тесаного камня, небольшой мраморный алтарь, несколько скамеек из красного дерева. Много лет никто не приходил сюда. Я была одна, одна — только я и тишина. А передо мной на алтаре было Сердце. Заключенное в раку из чистого золота, омытое вечной кровью — наша высшая реликвия.

И тогда, сложив руки для молитвы, я опустилась на колени.

«Ибо сказано:

Угнетенные народы породят человека,

Порабощенного, осмеянного и принесенного в жертву

По моему образу и подобию,

И его клинок станет моим возмездием».

Песнь третья.

Теперь я знала.

Пророчество сбылось.

Пришествие Лайшама спасло нас от небытия.

Его явление было знаком. Его победа — тайной. Я снова видела, как он лежит среди камней и как сентаи ищут его и не находят. Я видела, как, положив голову на плаху, он пытается понять и не понимает. Теперь все стало ясно.

Юный ишвен пришел, чтобы искупить наши грехи. Чтобы указать нам на наши ошибки.