Геннадий Красухин - Круглый год с литературой. Квартал первый

• Название: Круглый год с литературой. Квартал первый
• Автор: Геннадий Красухин
• Жанр: Биографии и Мемуары

Автор этой книги, как и трёх остальных, представляющих собою кварталы года, доктор филологических наук, профессор, член Союза писателей с 1972 года и Союза журналистов с 1969-го. Перед вами литературный календарь. Рассчитанный не только на любителей литературы, но и на тех, кто любит такие жанры, как мемуаристика, как научно-популярные биографии писателей, типа тех, что издаются в серии «Жизнь замечательных людей». Естественно, что многих, о ком здесь написано, автор знал лично. И это обстоятельство сообщило календарным заметкам отчасти мемуарный характер. Но популярные очерки рассказывают не только о замечательных писателях. Как и все люди, писатели бывают разными: замечательными и не очень, добрыми и злыми, смелыми и осторожными. В этом смысле авторские заметки субъективны. Автор представляет своих героев такими, каким они ему видятся.

---

Он не ошибся.

* * *

Юра Варшавер, мой коллега по «Литературной газете», свои материалы печатал под псевдонимом Юрий Щеглов. Я поздно узнал о его смерти 15 января 2006 года (родился 6 декабря 1932-го). Он оказался в Москве после того, как долго жил в Киеве, был женат недолгим браком на поэтессе Юнне Мориц, а потом поступил почему-то в Томский университет на историко-филологический. Оттуда сумел перейти в МГУ и его окончить.

Я не помнил его повести «Когда отец ушёл на фронт», напечатанной в «Новом мире» Твардовского в 1969 году. Он дал мне её почитать. Она мне понравилась.

Он часто приходил ко мне в кабинет. Я тогда начал заниматься Пушкиным. Оказалось, что он тоже занимается этим временем. Брал у меня нужную ему литературу, рекомендовал то, чего у меня не было, что я не читал.

Был он добродушным, даже добрым человеком, умевшим радоваться за другого. Помню, как понравилась ему одна моя заметка в «Литературке», и как он сиял от возможности высказать мне, что она ему понравилась.

Он рассказывал, как сумели они с матерью, сестрой и с подругой сестры буквально бежать из Киева, когда с противоположной стороны в город входили немцы. Эвакуировались в Уфу, потом в Семипалатинск и Ташкент. Помогла с эвакуацией младшая сестра матери, которая тогда была женой Корнейчука.

А вот про мытарства своего отца не говорил. Я не знал даже, что Юра – не Юрий Маркович Варшавер, а Юрий Маркович Гальперин. Фамилию Юра взял материнскую, потому что все Гальперины были уничтожены советской властью.

Белыми они, конечно, не были, но занимали крупные инженерные посты. Каждый был обвинён в контрреволюционной деятельности.

Жаль, что он не успел кончить роман «Украденная жизнь» – он там всё это описал.

А при мне он выбирался из полосы непечатания, которая наступила после того, как его опубликовал Твардовский. В 1976 году у него вышла, наконец, книжка, куда вошли две повести «Когда отец ушёл на фронт» и «Пани Юлишка». В 1978 году вступил в Союз писателей. И написал те две повести о пушкинских временах, детали которого нам приходилось обсуждать: «Святые горы» и «Небесная душа» (обе 1989).

А вообще он писал быстро и напечатал много. Лично я выделил бы его исторический цикл «Непопулярные люди», куда входят «Сиятельный жандарм» – о Бенкендорфе, «Вельможный кат» о – Малюте Скуратове и «Верноподданный» – о Константине Леонтьеве.

Не читал я его «В окопах Бабьего Яра», который напечатал «Континент» (2002). А литературно-философский роман «Еврейский камень, или Собачья жизнь Эренбурга» (2004) прочёл. Это очень достойная вещь. Вот цитата из романа:

«Нынешние русские националисты, считающие, что национализм им послан Богом, и мнящие себя интеллектуалами, клянутся: мы, дескать, ничего не имеем против евреев, обьясняющихся или пишущих на идише или иврите, посещающих синагогу и занимающихся еврейской проблематикой – в чём бы и как бы она себя, проблематика эта, не выражала, но евреи по происхождению, вмешивающиеся в русский культурный процесс и частично олицетворяющие его – в добавок непропорционально количеству населения – и только на том основании, что имеют соответствующую прописку и говорят на «нашем» языке, вызывают резкий отпор, граничащий с нацизмом и по угрожающему тону напоминающий о нюрнбергских законах. Вот кто для них представляет опасность! Закон крови нельзя преступить! Разве рождённый в России еврей способен выразить русскую душу?! Да не в жисть! Россия неотделима от православия, только православный имеет право называться русским, Россия неотделима от русских, и никто не вправе перешагнуть раз и навсегда проведённую природой и Богом черту: ни атеисты, ни евреи, ни немцы, ни поляки… Россия не Америка, Россия не тигель, где перемешиваются народы! Эренбургу и Гроссману, Маршаку и Слуцкому, Фальку и Неизвестному претят столь наивные формулы. Среди евреев нашлось много настоящих немцев. Рождённые и воспитанные в Германии, они чувствовали себя немцами и долго не могли понять, что, собственно, от них хотят? Урок они получили в Освенциме. Среди евреев оказалась масса французов. Рождённые во Франции, они сражались и умирали за неё. Скажут: почему евреям такая привилегия? Они и немцы, и французы, и русские, и американцы… Пусть националисты угомонятся: евреи не обладают никакими привилегиями. Еврею ощущать по-настоящему своей родиной Россию и одновременно мыслить себя вне России зачастую очень тяжело и мучительно. И русские евреи не обладают никакими привилегиями, насколько я имею возможность судить по собственному опыту».

16 ЯНВАРЯ

Викентий Викентьевич Вересаев (родился 16 января 1867 года) окончил историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета (1888) и медицинский факультет Дерптского университета (1894). Отличился и там и там – и в медицине и в литературе.

Правда, в литературе он не так самостоятелен. На его повестях «Без дороги» (1894), «Поветрие» (1897), «На повороте» (1902) лежит налёт некоторой физиологичности, дурной социальности, характерной для тогдашней второстепенной литературы.

Мы знаем, что Викентий Викентьевич является последним лауреатом Пушкинской премии, вручённой ему в 1919 году. Премия дана за произведения вересаевской прозы. И, стало быть, я расхожусь с её оценкой с тогдашними академиками?

Это не совсем так. Я ведь назвал только небольшую часть написанного Вересаевым. А написал он ещё «Два конца»: «Конец Андрея Ивановича» (1899), Конец Александры Михайловны» (1903). «На японской войне» (1906–1907), «К жизни» (1908). Написал немало рассказов.

Да, они разные. Японская его книга вообще хороша. У него особенно хороши те вещи, которые как бы являются автобиографическими.

В этом отношении просто прекрасны «Записки врача» (1900). Это автобиографическая повесть об экспериментах над людьми, о противостоянии творчества бюрократии.

После революции Вересаев вполне ужился с установившимся строем. Правда, он пишет не столько художественные, сколько биографические и научные книги. Самые известные – «Пушкин в жизни» и «Гоголь в жизни» популярны до сих пор, хотя многие оценки жизненных периодов этих писателей можно оспорить. Не во всём можно согласиться с Вересаевым и в книге «Живая жизнь», где сопоставляются Толстой и Достоевский в первой части, а вторая посвящена Ф. Ницше.

Отметим его литературоведческие штудии. Особенно много Вересаев занимался Пушкиным. Но, увы. Здесь он никаких особых открытий не сделал.

В 1943 году ему вручена сталинская премия 1 степени. Сформулирована она довольно туманно: «За многолетние выдающиеся достижения». Википедия, например, уверяет, что речь шла о достижениях Вересаева в области медицины. Дескать, во время войны особо актуальной стала книга «Записки врача», в которой угадывается неприятие будущих нацистских опытов над людьми.

Мне это не представляется убедительным. Вересаев писал о многом. Поднимал много тем. Прикасался к совершенно разному материалу. Так, среди его книг есть «Гомеровы гимны», есть переводы древнегреческой поэзии.

Проще думать, что Вересаев получил премию по совокупности.

Умер Викентий Викентьевич 3 июня 1945 года.

* * *

Геннадий Моисеевич Файбусович (родился 16 января 1928 года) учился на классическом отделении МГУ. Был арестован на 5 курсе в 1949-м. Освобождён в 1955 году.

Окончил Калининский медицинский институт. Работал врачом. Потом редактором в журнале «Химия и жизнь». Переводил философскую переписку Лейбница. Издавая книги для школьников «Необыкновенный консилиум» (1975), «Мальчик на берегу океана, жизнеописания сэра Исаака Ньютона» (1981), подписался псевдонимом Геннадий Шингарёв. Но на Западе в журнале «Время и мы» печатал «Час короля» (1976), «Я Воскресение и Жизнь» (1981) под псевдонимом Борис Хазанов, который оставил как единственный, когда в 1982 году уехал в эмиграцию.

Написал много книг. «Запах звёзд» (1977), «Идущий по воде. Статьи и письма» (1985), «Миф Россия. Опыт романтической политологии» (1986). Ну, а дальше – много книг после перестройки выпустили наши издательства.

Стоял вместе с К. Любарским и Э. Финкельштейном у основания журнала «Страна и мир» (1984–1992).

Лично мне больше, чем его художественная проза, нравится его проза метафизическая. Вот к примеру:

«Мы родились в эпоху величайшего умаления человека. Литература, для которой человек по-прежнему остаётся высшей ценностью, именно об этом, об этой ценности, и твердит. Вопреки всему, она настаивает на том, что нет ничего важней человеческой личности. Вот в чём, с вашего позволения, смысл работы писателя, резон литературы.

К этому как будто уже нечего прибавить.

Но – ещё два слова. Рано или поздно каждый, кто всерьёз занимается литературой, догадывается, что его суверенность – мнимая. На самом деле он находится в услужении. Не у государства, или общества, или народа, об этом и говорить сегодня как-то неловко. Литература предстаёт перед писателем как некая сущность или, если хотите, живое сверхсущество, наделённое вечной жизнью. Оно стоит над всеми современниками и соотечественниками. Все мы, великие и невеликие, знаменитые и неизвестные, пляшем под его дудку. Оно существовало до нас и переживёт нас всех. Мы умираем, сказал Блок, а искусство остаётся. Его конечные цели нам неизвестны».