Анатолий Афанасьев - В объятьях олигарха

• Название: В объятьях олигарха
• Автор: Анатолий Афанасьев
• Издательство: «Мартин»
• Жанр: Детектив
• Год: 2003
• ISBN: 5-8475-0148-Х

Садо-мазохистские игры олигархов… Миротворцы в Москве… Смещение эпох… Немыслимые приключения влюбленной пары среди одичавших племен… Жизнь на грани гибели, и смерть как торжество любви… Что это: причуды художественной фантазии автора, или чудовищная реальность, которая в двух шагах от нас?

В новом романе Анатолия Афанасьева добро борется со злом в экстремальных условиях, и, как обычно, читательское напряжение не ослабевает до последней страницы…

---

— Вам неприятно?

— Нет, почему… Помнится, лет десять назад…

В это роковое мгновение, как в сотнях плохих киношек, в комнате возник не кто иной, как Гата Ксенофонтов. Этот маленький востроглазый полковник имел обыкновение появляться неслышно, подобно материализовавшемуся фантому.

— Прошу прощения, господа. — Он смущенно кашлянул. — Профилактический обход.

Лиза уже переместилась в кресло и нервно смеялась.

— Вы всегда так подкрадываетесь, Гата, как рысь на тропе.

— Привычка, — конфузливо проговорил полковник, оправдываясь. — У нас ведь как, барышня? Кто тихо ходит, тот долго живет.

— Не называйте меня барышней, пожалуйста.

Я почувствовал, что пора и мне вставить словцо. Но что- то в глотке застряло, вроде банного обмылка.

— Не смею мешать, — откланялся полковник. — Еще раз извините.

Вот ты и спекся, писатель, пронеслось у меня в голове.

Не взглянув на Лизу, я вышел следом за Ксенофонто- вым. Догнал его в длинном коридоре со сводчатыми потолками, со стенами, увешанными картинами, в основном первоклассными копиями передвижников.

— Господин Ксенофонтов, не подумайте чего–нибудь плохого. Мы тут с Лизой репетируем сценки из жизни российской буржуазии. У девушки, знаете ли, несомненный артистический талант.

Гата приостановился, взглянул на меня без улыбки.

— Вам нечего опасаться. Кроме службы, меня ничего не касается.

Он видел меня насквозь.

Распрощавшись с полковником, я вышел под палящее июньское солнце. Пейзаж привычный: контуры парка,

стрелы дорожек, мощенных разноцветной плиткой, благоухающие цветочные клумбы, живописные беседки, японские горки, пруд с красными карпами, где по зеленоватой, словно мраморной поверхности величественно скользила лебединая пара, — далеко не полный перечень красот, располагающих к созерцательной неге. Умеют люди жить и с толком тратить деньги. У меня денег не было, и жить к тридцати шести годам я так и не научился. Грустный итог.

Невесть откуда подобрался к ногам дог Каро. Я сел на ступеньку и осторожно почесал у него между ушами. Пес покосился красноватым глазом, зябко засопел и тоже перевел могучее туловище в сидячее положение. Ну что, брат, говорил его мутноватый взгляд, опять чего–то натворил? Мы с ним давно подружились и частенько, когда выпадала минутка, беседовали на отвлеченные темы. Каро был внимательным слушателем, и, кроме того, это было единственное живое существо в поместье, которого я не боялся. Если ему что–то не нравилось в моих рассуждениях, он лишь пренебрежительно сплевывал на землю желтые сопли.

— Видишь ли, дружище, — сказал я на этот раз, — обстоятельства, видимо, складываются так, что скоро нам придется расстаться. Правда, если повезет, меня зароют в одну из этих прекрасных клумб, куда ты любишь мочиться. Самое удивительное, Каро–джан, я сам себе не могу объяснить, зачем ввязался во все это. Сочинитель хренов. Неужто алчность так затуманивает мозги, как думаешь?

Под тяжестью вопроса пес покачнулся и издал короткий, хриплый рык, похожий на воронье «ка–ррк».

ГЛАВА 11 ГОД 2024. ОДИЧАВШИЕ ПЛЕМЯ

В первый день одолели лесом тридцать верст с лишком и к вечеру вышли к заброшенной деревушке, где от большинства домов остались лишь обгорелые головешки. По всем приметам, сюда давно, может быть уже несколько лет, не ступала нога человека, и это понятно. Оставляя зачищенные населенные пункты, миротворцы повсюду разбрасывали гуманитарные гостинцы: отравленные консервы, взрывпакеты, замаскированные под курево, баллончики с газом «Циклон‑2» в виде пасхальных яичек, а в колодцы сливали быстродействующие яды новых поколений. Газеты писали, что должно пройти не меньше трехсот лет, чтобы природа в этих местах вернулась в естественное состояние, пригодное для жизни.

Они разглядывали мертвую деревню с бугорка возле леса, подступившего к ней вплотную. Пониже деревню огибала безымянная речушка, казавшаяся оттуда, где они стояли, черной асфальтовой лентой с неровными краями.

— Видишь кирпичный дом? — сказала Даша. — Совсем целый. Как думаешь, почему?

— Мало ли, — ответил Климов. — Может, пластидом накачали. Дотронься до двери — и рванет.

— Вряд ли, Митенька. Что–то тут не так. Даже стекла в окнах не побитые. Давай поглядим.

— Зачем? — спросил Митя для порядка, хотя понимал, что ей просто не хотелось коротать первую ночь в лесной чащобе. Его любопытство тоже было задето. Не в обычаях у миротворцев оставлять посреди общего разора нетронутую домину. Их тактика известна: хороший руссиянин тот, у кого ни кола ни двора. Действительно, здесь что–то не так.

— Интересно же. Давай посмотрим, Мить.

— Вдруг ловушка?

— Какая, Мить? Ты же видишь, здесь аура спокойная.

Улица, заросшая по пояс травой и лопухами, вроде подтверждала ее правоту, но внушала добавочные опасения. Лесные обитатели всегда рыщут в оставленных человеком местах, ищут, чем поживиться, а тут ни единого следочка. И в воздухе опасная, ничем не нарушаемая тишина, словно они подступили к зараженной зоне.

— Если боишься, — предложила Даша, — давай одна схожу. Ты только подстрахуешь.

— Давно так осмелела?

— Мить, я устала… а там, наверное, кровать. Печка. Ужин приготовлю.

— Из чего? — Он старался смотреть на нее как можно строже. — Кстати, какое ты имеешь право говорить, что устала? Знаешь, что бывает с теми, кто устает?

— Знаю, Митенька, но ты ведь не сделаешь это со мной, правда?

За день пути они отдыхали всего два раза. Один раз разожгли костер и попили настоящего сладкого чая с черными сухариками. Второй раз просто посидели на пеньках, выкурили по сигаретке, но без дури. Обычная махра. В рюкзаках у них был запас еды дней на пять — консервы, соль, сахар, сухари. Из огнестрела Истопник ничего с собой не дал, но у Мити за поясом торчал короткий плотницкий топорик, а Даша прятала под курткой нож из нержавейки с наборной ручкой. Это правильно. Если бы их поймали с чем–то таким, что стреляет, то и допрашивать бы не стали. Еще у них имелись волосяные силки на любого мелкого зверя, а также рыболовные принадлежности — леска, крючки, грузила. Впрочем, вопрос пропитания перед ними не стоял. Начиналось лето. Лес легко накормит даже таких неумех, как они.

Разговаривали мало, и разговор большей частью почему–то сводился именно к этой теме: что Даша имеет право делать, а что не имеет. И еще — не так уж, видно, мудр учитель, раз послал ее на такое ответственное задание. На язвительные выпады Мити девушка отвечала с обычной для «матрешек» покладистостью. Он только и слышал от нее: увидишь, Митенька, я тебе еще пригожусь…

К кирпичному дому подобрались задами, продравшись сквозь заросли крапивы. Вспугнули стайку голубей, давно разучившихся летать, жирных и неповоротливых. Митя успел двух прихватить палкой, свернул им хрупкие шейки и сунул за пояс — вот тебе и ужин. На завалинке возле дома на вечернем солнышке грелись коричневые змейки с черными головками. Даша охнула, ухватилась за Митино плечо.

— Ты чего? — не понял он.

— Боюсь. Вдруг кинутся.

— Не дури. Они не ядовитые. Но это хорошо, что они здесь.

Внутрь проникли через заднее оконце, которое Митя ловко выставил вместе с рамой, воспользовавшись своим топориком. Быстро обследовали оба этажа, подсобку, кухню, заглянули во все углы — никаких сюрпризов. Более того, никаких следов погрома. Правда, бедновато. На все пять комнат (две наверху и три внизу) несколько стульев, один деревянный лежак, застеленный серым шерстяным покрывалом, и два стола — один в большой комнате на первом этаже и второй на кухне, рядом с газовой плитой. Здесь же, у плиты, стояли два газовых баллона с туго закрученными вентилями. Повсюду, во всех помещениях, чистота, как после генеральной уборки. В большой комнате на стене единственное украшение — портрет пожилого печального мужчины с белой бородкой, вставленный в потемневшую от времени раму.

— Кто это? — шепотом спросила Даша.

— Икона. Никола–угодник, — ответил просвещенный Митя. — Не нравится мне все это.

— Ой, мне тоже, — согласилась Даша. — Давай сбежим отсюда.

Настораживала именно прибранность, ухоженность дома, даже полы издавали влажный запах недавно вымытых. Словно хозяева навели порядок и вышли ненадолго прогуляться. И еще — как во всех деревенских домах, пусть и кирпичных, здесь полагалось быть печи, что подтверждала и труба на крыше, высокая, с жестяным козырьком, но печи не было. Вдобавок входная дверь была заперта изнутри на массивный железный засов, что вообще не поддавалось осмыслению. Краем уха Митя что–то слышал о виртуальных ловушках, наподобие рыбных садков с лягушкой на дне, которые оккупанты расставляли тут и там на очищенных территориях для заманивания и поимки беглых преступников. Возможно, кирпичный дом — одна из таких ловушек. Тогда где–то тут должна быть замаскированная записывающая аппаратура. Возможно и другое — дом сам по себе является капканом, способным умерщвлять и аннигилировать угодивших в него рус- сиянчиков. Если так, то чего он ждет? Почему не расправился с ними сразу?