Сергей Высоцкий - В интересах следствия

• Название: В интересах следствия
• Автор: Сергей Высоцкий
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2002
• ISBN: 5-227-01649-6

Знаменитый сыщик Владимир Фризе — неизменный герой произведений известного писателя Сергея Высоцкого — расследует самые запутанные преступления, которые порой не под силу распутать следственным органам. В романе «В интересах следствия» произошло ограбление квартиры известного московского коллекционера. Оперативники бессильны. И тогда коллекционер обращается к знаменитому сыщику с просьбой разыскать украденную коллекцию «малых голландцев».

---

— Не зашил ли ты в собачку денежку? Признавайся сразу. Чистосердечное признание облегчает… Знаешь, что облегчает? Ладно, проверим. — Чубайс поудобнее перехватил терьера. Ладонь у него была широкая, сильная. — Что-то в последние дни бомжи разбогатели. «Капуста» у них появилась. Не знаешь откуда?

— Степаныч, ты опять за свое? — послышался за спиной у Фризе звонкий женский голос. Он резко обернулся и увидел молодую худенькую блондинку в светло-сером костюме. Ее загорелое миловидное лицо выглядело строгим, а глаза были веселые. — Опять ты за свое?! Почему в отдел не ведешь? Шмонаешь на виду у граждан.

— Да я… Понимаешь, товарищ майор, сумка у него подозрительная. — Чубайс выглядел совсем растерянным и жалким. Щеки пошли красными пятнами. Из-под фуражки текли струйки пота. Он машинально поднял фуражку, провел по мокрому лбу тыльной стороной ладони. Фризе увидел еще одно подтверждение обидной клички. Младший лейтенант был рыжим. — Я подумал, не припер ли он на вокзал взрывчатку. Не тащить же его сразу в отдел? Решил проверить. Потом привел бы!

— Да-да! Привел бы. — Женщина усмехнулась. — А мне по пути в контору шепнули: «Младший лейтенант бомжа повел потрошить». Господи! Да что с них взять-то?

Она с сочувствием взглянула на Владимира, и вдруг ее красивые брови взметнулись вверх. Фризе заметил это и еще больше ссутулился: «А вдруг мы с этой майоршей когда-то пересекались? В университете? В прокуратуре? Вот будет номер!» Но женщина, пристально взглянув ему в глаза, сказала:

— Да что ты съежился, милый? Не съедим мы тебя. Степаныч, что за собачка у тебя в руках?

— Хочу проверить, не зашито ли в ней чего. Вдруг валюта?

— Отставить разговоры. И песика не потроши. Ты же не кореец какой! Прощупай и верни. — Она обернулась к Фризе: — Откуда у вас такой хороший песик?

— Понимаете… Моя жена уехала. За границу. И сына отсудила. А он мне на прощанье подарил. В окно машины бросил. Незаметно от матери. Когда я на проводы пришел.

— Вот как! Что ж вы себе сынка не оставили?

— Суд решил.

— Пили?

— Пил. Остался без работы. Без квартиры. — Фризе подумал: «Самое время всплакнуть. Особенно на груди у этой милиционерши».

Чубайс положил терьера на коробку рядом с остальным барахлом. Смотрел он на женщину виновато.

— А как же квартиру-то прохлопали? — с интересом спросила майорша. — Продали?

— Жена продала, когда я был в командировке.

— Эх! Зла на таких мужиков не хватает! Как вы стерву от порядочной женщины отличить не можете? Куда она уехала? В Тель-Авив?

— В Америку.

— Без разницы. — Милиционерша строго посмотрела на Чубайса: — Ты иди, Степаныч. Сейчас сразу два международных прибывают. А на перроне никого.

— Этот деятель без документов, — наябедничал младший лейтенант. — Прибыл к нам из второй столицы. Мало нам своих…

— Иди, иди! Разберусь.

Когда рыжий мент ушел, женщина сама сложила вещи в сумку. Терьера несколько секунд подержала в руках. Погладила. Спросила с улыбкой:

— Не кусаешься?

Фризе чуть было не предложил ей собачку в подарок. Но вовремя спохватился — с подарками сына, увезенного в Америку, так легко не расстаются.

Глядя на то, как свободно и просто, без брезгливости, обращалась милиционерша с его старым тряпьем, он подумал — женщина всегда остается женщиной. Даже если она и майор милиции. Без капризов делает о работу. А еще ему показалось, что майорша не очень-то удачлива в личной жизни, Уж слишком гневно высказывалась по адресу стерв, заполучающих в мужья порядочных мужчин.

— Проводите меня до отдела? — спросила — Тут недалеко.

«Вот так-то, братец. До отдела! А ты уже губы развесил. Решил, что отпустит», — подумал Владимир. Он взял сумку, повесил на плечо и поплелся вслед за ней.

— Вас как зовут?

— Володя. Владимир Петрович.

— А меня Анастасия Викторовна. Настя. Вы что, Володя, так сутулитесь? У вас же хорошая фигура.

Фризе промолчал.

— Я слышала, в Питере трудно найти работу. Чем вы там занимались?

— Да так… Перебивался с хлеба на квас.

— А все же?

— Осветителем на «Ленфильме» работал.

— Как интересно! Многих актеров знали?

— Знал. — Фризе подумал, что она начнет сейчас расспрашивать о ленинградских знаменитостях, но милиционерша не стала развивать тему.

— Будете искать в Москве работу?

— Уже ищу.

— Держитесь подальше от вокзалов. У нас бомжи сейчас не в почете. Особенно на нашем вокзале. И на Киевском. Да и вообще в Центральном районе.

— Бомжам нигде почета нет.

— И на Степаныча, на Чубайса, зла не держите. В Москве на днях чепэ произошло. Никто вслух ничего не говорит, но бомжей на каждому шагу хватают. Доллары ищут. — Последнюю фразу Анастасия Викторовна прошептала ему почти на ухо. Потом достала из сумочки визитную карточку. — Здесь есть домашний телефон. Позвоните, если туго придется. Я помогу. У меня соседка по даче ищет одежного человека, чтобы пожил осень и зиму. Постерег. Вы же надежный? Правда?

Фризе не смог удержаться от улыбки:

— Скажешь тоже, Анастасия. Надежные поди по вокзалам не шастают.

— Ну вот и договорились. Только не тяни со звонком. Я соседку предупрежу. И еще. Один знакомый велел передать — сегодня в полночь на бомжей облава. Остальное ты знаешь.

Она помахала ладонью. В глазах женщины Владимир уловил сочувствие. Особое сочувствие. Не к себе лично, а как бы ко всем, кто в таком сочувствии нуждается. И потому не обидном.

«Мужиков я провел, — думал Владимир, медленно идя по Брестской улице. — И Чубайс меня за настоящего бомжа принял. И тот битый, как его? Памперс. А вот женщина сразу раскусила. Подальше, подальше от них надо держаться, от добрых баб».

Но о симпатичной майорше Анастасии он думал с удовольствием. На визитной карточке следователя транспортной милиции майора Калашниковой Анастасии Викторовны значились два служебных телефона. А третий, домашний, был приписан карандашом. Фризе дал себе слово, что, как только вернется к нормальной жизни, обязательно позвонит по нему. Даже если Рамодин будет возражать.

ПАМПЕРС

Фризе все дальше и дальше уходил от Белорусского вокзала. Постепенно его шаги становились все медленнее и медленнее. А рядом с неуклюжим серым утесом Дома кино Фризе и вовсе остановился: «Чего ради я дал деру? Ну поймает меня рыжий жулик в погонах. Посадит в камеру вместе с другими бомжами. Что и входит в мои планы. Неудобно будет предстать перед майоршей? Кому неудобно? Владимиру Фризе? Так его нет. Уехал за границу. А бомжу Володьке плевать на сантименты. У него вместо совести — голодный желудок. Обманывать не краснея — его профессиональное достоинство. Так он же ей такую историю скормил про ребеночка! Соврет и еще. Будет знать, кому можно верить, кому ни за какие коврижки нельзя. Тоже мне следователь! Не зря ей Рамодин доверился!»

Настроив себя на воинственный лад, Владимир почувствовал облегчение. Уверенность вновь вернулась к нему. Он круто развернулся и чуть не сшиб с ног темнорожего бомжа Памперса. Тот стоял у края тротуара и, держа в распухшей ладони бутылку пива «Балтика», принюхивался к открытому горлышку.

— Чтоб тебя, гаденыш! — выругался бомж и, пытаясь удержать равновесие, ухватился за лацканы бархатного пиджака Фризе. — А, это ты! Откупился, значит, от Чубайса?! Сколько отслюнил поганой скотине?

— Ментиха выручила. Анастасия. Отшила твоего дружка как миленького.

— Следовательша? — с почтением произнес бомж и опять принюхался к бутылке. — Она по справедливости. Повезло. Рыжий вынул бы из тебя все до рублика. Ты куда колесишь?

— Туда, откуда пришел.

— Брось. Загудишь в садильникnote 1.

— А где не загудишь? У вас, в Москве, же, менты сбесились. Хватают мужиков подряд.

— Слышал?

— Глухой не услышит. Я вторые сутки не сплю. Приткнусь в зале ожидания и давану до вечера. А ты пивком разжился?

— Никак не пойму — пиво в бутылке или? У этого гадючника, — он посмотрел на кино, ныне — Дом Ханжонкова, — часто оставляют бутылки с недопитым пивом. Идут ночью из бара или с сеанса, сосут пиво. Не допьют — ставят на панель. Кто их знает почему? Может, горчит? Или теплым показалось. Вот мы по утрянке и сшибаем опохмелку. Да какие-то падлы прыскать в бутылку повадились. Убил бы! — Решившись, наконец, он глотнул из бутылки. Иссиня-черное лицо расплылось в улыбке. — Тип-топ! Даже не горчит. — Он с наслаждением вылил в глотку остатки пива и швырнул бутылку к подъезду.

Они медленно — Памперс еле-еле переваливался с ноги на ногу — поплелись в сторону вокзала. Бомж молчал, углубленный в свои невеселые мысли. Невеселые потому, что время от времени он горестно вздыхал и бросал на Фризе жалобные взгляды. Словно искал сочувствия. Владимир ждал, когда Памперс сам разговорится, вопросов не задавал.

— Меня величают Алексеем, — наконец сказал бомж. — Стал, знаешь, отвыкать от своего имени. А Памперс — это так… Кликуха. Тут один мужик, из наших, всем кликухи раздает. Однозвездочного олуха Чубайсом окрестил. Прямо в точку. Правда?