Татьяна Турве - Если ты индиго

• Название: Если ты индиго
• Автор: Татьяна Турве
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2010

---

Но мама ее не дослушала. Отвернулась расцвеченной тигровыми полосами спиной в домашнем халате и захлопотала по своим хозяйственным делам — сделала вид, что ничего не поняла.

Володя наблюдал за ними с хорошо скрытым удивлением: нет, всё–таки вряд ли он когда–нибудь научится понимать эту пресловутую женскую логику! Двадцать лет живет с одной, пятнадцать с двумя — и до сих пор они для него как дремучий темный лес. То битую неделю не разговаривают, то непонятно с какой радости вдруг мило друг другу улыбаются, будто лучшие подруги — поди тут разберись…

Глава двенадцатая. Серьезный разговор

Дано мне тело. Что мне делать с ним,

С таким единым и таким моим?

За счастье тихое дышать и жить

Кого, скажите, мне благодарить?

Я и садовник, я же и цветок.

В темнице мира я не одинок.

На стекла Вечности уже легло

Мое дыхание, мое тепло…

Из студенческого спектакля

Во вторник папа вернулся домой раньше обычного. Яна только–только успела переодеться после лицея в удобные спортивные брюки и футболку и на скорую руку перехватить бутерброд с голландским сыром, заедая его помидором. На закуску в кухонном шкафу нежданно–негаданно обнаружилась плитка молочного шоколада и едва начатая пачка вкуснейшего орехового печенья (сразу видно, что Славки, главного конкурента, нет дома!). Повезло еще, что матушки не оказалось на боевом посту, не стала приставать со своим борщом…

Классе в первом–втором мама требовала от них с Яриком, чтоб обязательно разогревали после школы суп (ну, или что–то горячее, что может сойти за первое) и в доказательство оставляли на столе немытые тарелки. Дескать, раз я не могу за вами персонально проследить!.. (Она тогда работала в школе, в группе продленного дня.) Сейчас уже трудно сказать, кто первым подал эту гениальную идею, но каждый Божий день суп исправно наливался в глубокие сервизные тарелки, а затем с полным хладнокровием отправлялся обратно в кастрюлю. А то и прямиком в раковину, чего уж греха таить… Через полгода или год мама, правда, просекла, в чем тут дело, застукала кого–то на горячем. Возмущалась тогда — страшно вспомнить!..

Яна прислушалась: судя по всему, отец находился в прекраснейшем расположении духа. Из своей угловой комнаты девочка ясно слышала, как он довольно мурлыкает себе под нос что–то смутно знакомое — она никак не могла разобрать, что именно. (Это его мурлыканье — самая верная примета: значит, всё идет как надо.) И главное, вид при этом фазер делает такой кричаще–загадочный, что прямо подмывает пристать с расспросами! В последний момент Янка решила проявить твердость характера и сдержалась, не спросила. Созреет — сам расскажет, а ей сейчас лучше поразмыслить о том, как бы так поаккуратней изложить ему свои недавние новости… А то уже затянула дальше некуда. Вот бы заранее знать, как он отреагирует: а вдруг рассердится или расстроится? Или не поверит… Трусиха она, что тут еще говорить!

Папа незаметно очутился у нее прямо за спиной — ну разведчик вам высшего класса, а не родитель! Янка едва успела рывком прикрыть ноутбук: когда он в таком игривом настроении, надо держать ухо востро. Папа же развеселился окончательно и, возвысив голос, запел на всю квартиру хорошо поставленным баритоном, на разухабистый мотивчик «Ти ж мене пiдманула»:

— Повстречалися мы в чате,

Ты тогда назвалась Катей,

Оказалось, ты Иван…

Ох, какой ты хулиган!

И без всякого перехода легонько дернул Яну за длинную растрепавшуюся косу:

— Ну что, телепузик, собирайся! Идем в ресторан. Мне нужна дама.

Малая была явно не в духе и пробурчала с неудовольствием, проворно расплетая косу на прядки и расчесывая их растопыренной пятерней:

— У меня нет вечернего платья. И к платью еще туфли подходящие надо, у меня их тем более нету…

А компьютер свой ненаглядный раскрывать что–то не торопится — выжидает, когда он отойдет подальше. Да что там у нее, тайная переписка?..

— В точности мама! Вот что значит — гены…

Дочкины пальцы замерли на полпути, застряв в спутанных волосах. Она подняла на него удивленно расширенные глаза: вид стал подчеркнуто оскорбленным, но в лице на долю секунды промелькнуло что–то детски беспомощное, словно он ни с того ни с сего ее ударил. Володя попытался загладить свою неловкость:

— Шучу! Предлагаю надеть вечерние джинсы и вечерние кроссовки, и поедем в пиццерию.

— Я не хочу.

— ТЫ не хочешь в пиццерию? — переспросил он с нажимом. Янка немного наискось мотнула головой, упрямо сжав губы, и принялась закручивать волосы в высокий хвост на макушке.

— Ну, тогда надо за вечерним платьем.

— Не надо! Я просто так сказала.

— Тогда за мобильником, — пораженный такой несговорчивостью, не отставал от нее Володя. Янка равнодушно пожала плечом:

— В другой раз, — и с силой подергала себя за край ярко–зеленой домашней футболки, будто на что–то непонятное сердилась. На спине ее красовалась известная на весь мир белая эмблема, под нею надпись полукругом — «GREENPEACE», а ниже — очертания земного шара, причудливо свернутого сердечком. Ай да ребенок, это ж надо такую сознательность!.. Владимир комически нахмурился и пощупал Янкин лоб:

— Да-а, случай клинический! Ну хорошо, а на «Макдональдс» согласна?

Но малая игру не приняла, досадливо от него отмахнулась и одним махом стащила с волос резинку, тряся головой, как промокший длинноухий спаниель. Кажется, и действительно обиделась, с чего бы это?.. И с шевелюрой своей непонятно что вытворяет, это у нее самый первый признак нервозности. Володя присел перед дочкой на корточки и пытливо заглянул ей снизу в глаза:

— Янка! В чем дело?

— «Макдональдс» можно, — милостиво сдалась она в конце концов, не глядя на него, и сосредоточенно завертела на пальце растянутую синюю резинку. Но особого энтузиазма в голосе что–то не наблюдалось…

Та же самая трагикомедия продолжалась и в машине: дочура непривычно затихла и, кажется, полностью погрузилась в свои конспиративные тинэйджерские мысли. Володя то и дело посматривал на нее со всё растущим беспокойством, пока не свернул в сторону проспекта Ушакова и рывком затормозил у стильного на вид бутика из новых. В огромных, уходящих вверх витринах красовались разодетые в пух и прах манекены, стеклянные двери невыносимо ярко сверкали на солнце — магазин лишь несколько дней как открылся. На прошлой неделе здесь ничего подобного и в помине не было, только давно набившая оскомину стройка с торчащими над головой кранами: горожане настолько к ней привыкли, что уже и не замечали. И вот за несколько дней вырос дворец, как в сказке… Янка немного оживилась и принялась эту тряпичную красоту с большим интересом изучать, приклеившись носом к окну. Володя с шутливым поклоном распахнул перед ней дверцу:

— Прего, сеньорита! Приехали.

— Что это? — она неохотно вылезла, цепляясь обеими руками за дверцу и болезненно морщась, как на приеме у стоматолога. «Да что это с ней сегодня стряслось?! — посетовал Володя. — Принцесса на горошине какая–то: и то ей не так, и это не этак!..» Не вдаваясь в объяснения, он беглым спортивным шагом направился к идеально вымытым стеклянным дверям, и грешным делом про себя подумал: «Хоть бы в них сейчас не врезаться, как в фильмах про Чарли Чаплина!» Своенравной принчипессе ничего другого не оставалось, лишь вприпрыжку поскакать за ним следом.

Принчипесса — это Янкин домашний ник, в вольном переводе с итальянского, к которому Володя питает давнюю слабость. На все остальные прозвища, пускай даже ласковые — вроде «телепузика», ну чем плохо?.. — малая только фыркает и однообразно обижается, не угодишь.

— Надо купить пару рубашек, — деловым тоном бросил он дочери уже внутри. Посмотрим, начнет сейчас возражать или смолчит?.. — Если что–то вдруг понравится, то не стесняйся, время есть.

Янка едва взглянула на пестрые ряды женского отдела (хотя модели там были приличные, как раз в ее стиле), небрежно, одним пальцем, тронула пару вешалок и горделиво вздернула курносый нос:

— Не то!

«Откуда в одной маленькой девчонке столько гонору? — озабоченно нахмурился Володя. И сам себе ответил: — На маму свою насмотрелась, откуда же еще!»

— Ну, тогда жди. Хозяин — барин, — безразлично проговорил вслух: лучше оставить малую в покое, раз уж нашел такой «бзык». Он еще с Мариной освоил этот трюк: чем больше оказываешь внимания, тем сильней начинает выкаблучиваться! Здесь единственный верный выход — переждать, или еще того лучше — пойти заняться своими делами.

Давно была куплена темно–синяя рубашка в мелкую полоску и несколько джемперов на каждый день. И даже ненавистный Володе галстук нейтрально–серого цвета — уж очень настойчиво молоденькая и основательно разящая духами продавщица пыталась его всучить. И при том в открытую с ним заигрывала: ворковала с томным придыханием, вовсю стреляла подведенными светло–голубыми глазками и поправляла без всякой надобности воротник его рубашки. А теперь еще и в затылок нежно дышит, ни на метр не отходит — хорошо, что он пришел с дочкой! И хорошо, кстати, что дочка всего этого не видит…