Станислав Вольский - Завоеватели

• Название: Завоеватели
• Автор: Станислав Вольский
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1940

Историческая повесть из эпохи открытия и завоевания Южной Америки.

---

— Вам никто не даст денег, сеньор Пизарро, — сказал наконец самый откровенный из них. — Вас никто еще не знает в Испании. Вот если сеньор Кортес, завоеватель Мексики, согласится помочь вам, тогда другое дело. Тогда и у самых недоверчивых развяжутся кошельки. Кстати, сеньор Кортес живет сейчас в своем имении в Эстремадуре. Он человек щедрый и, кроме того, ваш земляк. Наверное, он вам не откажет.

Пизарро последовал совету и поехал к знаменитому завоевателю. Престарелый воин хорошо разбирался в людях. Он сразу понял, что такие солдаты, как Пизарро, умеют и покорять чужеземные страны и сколачивать капитал. Пизарро ведь был слеплен из такого же теста, как и он сам. Ни перед чем не отступать, давать клятву, когда это нужно, нарушать ее, когда это выгодно, изменять другу, чтобы заполучить другого, более сильного союзника, говорить ласковые слова, держа наготове нож, привлекать врагов хитростью и потом истреблять их без пощады — только так и завоевывались государства. Видно, что гость его так же хорошо постиг эту науку, как и он сам.

Кортес внимательно слушал своего собеседника, время от времени прерывая его речь краткими замечаниями. Когда Пизарро мимоходом сказал, что укус змеи помешал ему присоединиться к экспедиции Алонзо Охеды, Кортес слегка усмехнулся и спросил:

— А какая это была змея, сеньор Пизарро?

— Черная, с красными крапинками.

— Знаю, знаю. Но странно, что вы остались живы: от укуса такой змеи люди умирают через десять минут.

— Может быть, это была и другая змея, сеньор Кортес. Я хорошо не помню.

— Несомненно, другая. И, может быть, даже совсем не змея. Со мной был однажды такой же точно случай. Если бы меня не укусила вовремя змея, я по дружбе ввязался бы в одно опасное и гибельное для меня дело. Но у меня разболелась нога, и я, как и вы, остался дома. А потом оказалось, что это была совсем не змея, а простая пиявка. Выпьемте вот этот кубок за ее здоровье!

— И за здоровье того, кто ее выдумал, — с улыбкой добавил Пизарро. И тут же он стал рассказывать о наградах, данных Альмагро и прочим участникам экспедиции.

Фердинандо Кортес. Медаль 1529 года.

Кортес перебил его:

— Альмагро, Альмагро… Как же, помню, я встречал его на острове Эспаньоле. Храбрый солдат, только слишком уж простоват и любит выпить. А когда выпьет, начинает ругаться и непочтительно отзывается о нашем всемилостивейшем короле. Вы упоминали в Совете по делам Индии об этой его особенности?

— Я считал себя не вправе скрыть это от столь высокого учреждения, сеньор Кортес.

— Ну, конечно, конечно… И тогда сеньор секретарь, наверное, почесал за ухом и повторил свою любимую поговорку: «Смирного быка пускают по лугу, а бодливого держат на привязи». А член Совета, граф Рибейра, сказал: «С Альмагро — довольно будет и одной крепости». И вопрос был решен.

— Вы говорите так, словно сами присутствовали на заседании, сеньор Кортес! — с восхищением воскликнул Пизарро.

— Все заседания так же похожи одно на другое, как все конквистадоры друг на друга, — небрежно бросил Кортес. — Вы, сеньор Пизарро, похожи на меня. Я готов ссудить вам денег, ибо знаю, что мои дукаты не пропадут. Кроме того, я дам вам письмо к севильскому богачу, сеньору Диего Перес. Он и его приятели вас выручат.

Через несколько дней после поездки к Кортесу у Пизарро было уже столько денег, что можно было приняться, за снаряжение экспедиции. Когда были закуплены корабли, лошади и оружие, Пизарро поехал на родину вербовать солдат.

Город Трухильо остался почти таким же, что и тридцать четыре года назад, но сколько людей умерло и как изменились знакомые лица! Тетка Кармен давно лежала в могиле, домишко ее почти развалился, и жила в нем ее одинокая дочь, когда-то красивая смуглая девушка, а теперь беззубая, сгорбленная, придурковатая старуха. Дона Антонио уже тридцать лет как похоронили. «Хороший был старик, — думал Пизарро, оглядывая знакомые окна. — Плохо бы мне пришлось без его дукатов и его амулета. И крепко меня любил, упокой, господи, его душу!» Сразу вспомнилось прощание с доном Антонио — так ясно, как будто это было вчера, — вспомнились катившиеся по старческим щекам росинки, и худые руки, торопливо развязывавшие заветную тряпочку, и высунувшееся из окна морщинистое лицо. Как недавно все это было! Веки конквистадора задрожали, и по щеке нежданно-негаданно сползла слеза, первая слеза за последние тридцать четыре года. Пизарро поспешно, как бы стыдясь, смахнул ее и зашагал дальше. Отцовский дом такой же сумрачный, такой же тихий. Старого пастуха давно нет. И мать и отца больше двадцати лет назад снесли на кладбище. А братья — как они постарели! Вон стоит у окна старший, Эрнандо, — вылитый отец! Седая голова, седая борода, а стан стройный и гибкий, и глаза ясные, как у коршуна. В конце улицы идут Гонзало и Хуан. Гонзало — крепкий мужчина, Хуан — моложавый человек.

За те два дня, что Пизарро провел в Трухильо, он успел приглядеться к этим полузабытым братьям. Все они служили в солдатах, хорошо знали военное дело и твердо помнили отцовские заветы: не верить другу, не щадить недруга, крепко держать добычу и советоваться только со своей головой. В Новом Свете они будут недурными помощниками.

Пизарро возьмет их с собой.

Кроме братьев, Пизарро никого не навербовал на родине. Земляки угощали его старым вином, пели в честь его застольные песни, вспоминали давние годы, но на великого конквистадора смотрели с опаской. Такие тихие, осторожные, скупые на слова люди, да еще из рода Пизарро, редко бывают щедрыми капитанами. Их солдаты привозят домой много ран и очень мало дукатов. «Нет, пусть попробуют сначала другие, а мы пойдем потом», говорили трухильские гидальго за кружкой вина. И ни один из них не присоединился к четырем Пизарро, когда те выезжали из городских ворот.

По возвращении в Севилью Пизарро начал набор солдат. Но и там солдаты шли не очень охотно. Слухи о мытарствах испанцев на неизвестном материке распространились по всей стране. Индейское золото соблазняло, но индейские лихорадки, змеи, отравленные стрелы и непроходимые болота отпугивали людей. Согласно грамоте, Пизарро должен был набрать отряд в двести пятьдесят человек и тронуться в путь через шесть месяцев. Назначенный правительством шестимесячный срок давно прошел, а между тем до указанного числа не хватало больше сотни. Власти могли придраться к этому и сорвать всю экспедицию. Во что бы то ни стало надо было отправляться. В темный январский вечер 1530 года Пизарро, не предупреждая начальства, собрал на борт своего корабля солдат и прикомандированных к экспедиции духовных особ и дал приказ отчаливать.

— Я буду ждать тебя на острове Гомере, что у Канарских островов, — сказал он на прощанье брату Эрнандо, которому было поручено командование над двумя другими кораблями. — Как только окончишь самые необходимые приготовления, немедленно уезжай. Промедление может погубить всю экспедицию.

Эрнандо никто не задержал, и через несколько дней он прибыл на остров Гомеру. В апреле 1530 года экспедиция бросила якорь у побережья, а в начале мая Пизарро, со всем отрядом, лошадьми и боевым снаряжением пересек перешеек и добрался до Панамы.

XXI

Когда сподвижники Пизарро узнали о содержании королевской грамоты, почти все они сочли себя обиженными и обманутыми, но больше всех негодовал Альмагро. Ведь он был компаньоном Пизарро, его правой рукой. Он надеялся, что Франсиско не забудет его заслуг, а Франсиско устроил так, что ему бросили обглоданную кость. Старый солдат хватался за шпагу, проклинал и коварного друга и королевский двор, и, если бы не посредничество де-Люке, дело дошло бы до поединка. В конце концов вкрадчивый падре — ныне епископ — уговорил раздраженного вояку.

— Договор остается в силе, — уверял он его. — Доходы будут делиться на три равные части. Если поход ваш кончится благополучно, твоя часть будет настолько велика, что ты забудешь и о должности и о жалованье.

Этим же соображением утешали себя и прочие недовольные. Ропот понемногу стих. Но экспедиция оттягивалась: колонисты, напуганные рассказами о злоключениях прошлой экспедиции, шли неохотно, и вместо ста солдат в Панаме удалось набрать только пятьдесят. Общая численность отряда не превышала, таким образом, ста восьмидесяти человек. С такими силами мудрено было покорить целую империю.

И все-таки Пизарро решил ехать. «В случае удачи набрать новые пополнения будет легко, — говорил он брату Эрнандо, — А если мы застрянем здесь еще на несколько месяцев, наши солдаты понемногу сбегут, деньги уплывут, и мы окончательно сядем на мель».

В начале января 1531 года все три купленных в Панаме корабля покинули Панамский порт, и «новый крестовый поход против неверных», как выразился в своей напутственной речи отец Хуан де-Варгас, благополучно начался.