Фаддей Булгарин - Воспоминания

• Название: Воспоминания
• Автор: Фаддей Булгарин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 5-8159-0172-5

«Обо мне что угодно говорят и печатают… Неужели я таков?! Скажите, что я еще в сто раз хуже — и из двадцати человек десять поверят. Худому верится как-то легче, нежели хорошему… С тех пор, как я начал мыслить и рассуждать, я мыслю вслух, и готов был всегда печатать, во всеуслышанье, все мои мысли и рассуждения. Душа моя покрыта прозрачною оболочкой, через которую каждый может легко заглянуть во внутренность, и всю жизнь я прожил в стеклянном доме, без занавесей… Понимаете ли вы, что это значит? Оттого-то я всегда имел так много врагов! И пламенных друзей, из которых один стоил более ста тысяч врагов! Почти двадцать пять лет кряду прожил я, так сказать, всенародно, говоря с публикой ежедневно о всем близком ей, десять лет, без малого, не сходил с коня, в битвах и бивачном дыму, пройдя, с оружием в руках, всю Европу, от Торнео до Лиссабона, проводя дни и ночи под открытым небом, в тридцать градусов стужи или зноя, и отдыхая в палатах вельмож, в домах граждан и в убогих хижинах. Жил я в чудную эпоху, видел вблизи вековых героев, знал много людей необыкновенных, присматривался к кипению различных страстей… и кажется… узнал людей! Много испытал я горя, и только под моим семейным кровом находил истинную радость и счастье, и, наконец, дожил до того, что могу сказать в глаза зависти и литературной вражде: что все грамотные люди в России знают о моем существовании! Много сказано — но это сущая правда! Вот права мои говорить публично о виденном, слышанном и испытанном в жизни».

Текст печатается полностью по первому и единственному изданию М. Д. Ольхина, в шести томах (части первая–шестая), Санкт-Петербург, 1846–1849, с максимальным сохранением особенностей этой публикации полуторавековой давности.

---

Нет сомнения, что немногим людям счастье так благоприятствовало, как князю А. И. Чернышеву. Этим упрекали князя Чернышева! Когда и Суворова стали упрекать счастьем, он сказал: «Сегодня счастье, завтра счастье, послезавтра счастье… помилуй Бог, да ведь надобно же сколько-нибудь и ума!» Правда, счастье приблизило князя А. И. Чернышева к государю под Аустерлицем, но если б он не имел существенных достоинств, то не приобрел бы доверенности государя, и не был бы отличен Наполеоном, великим знатоком в распознавании людей! Даже чужеземная клевета не могла помрачить заслуг и достоинств князя А. И. Чернышева, а кто знает его близко, тот не только чтит его, но и любит, как человека правдивого, любителя просвещения, нежного отца семейства, правосудного ценителя заслуги и таланта. Высказал я то, что было у меня на душе, и что совершенно справедливо. Если б я думал иначе, то как человек независимый, не ищущий и не желающий ничего в свете — я бы молчал!

Европа ужаснулась, узнав о развязке байоннской драмы. При лишении Бурбонов неаполитанского престола был какой-нибудь предлог, тесный союз их с англичанами, объявление войны Франции и т. п. Но испанская династия, со времени последней революционной войны предалась совершенно Франции, и принесла ей величайшие жертвы. Какое же право имел Наполеон без объявления войны занять Испанию и завладеть древним ее престолом, заманив, так сказать, в засаду всю королевскую фамилию? Все владетельные особы второстепенных государств испугались этого самоуправства и столь наглого попрания народного права — и эта формула Наполеона: La maison de Bourbon (или de Bragance) a cessee de regner — страшно звенела у всех в ушах. Ужели престолы будут раздаваться и отниматься приказами по воле диктатора? Все частные благомыслящие люди в Европе вознегодовали на измену. Если б Наполеон войною покорил Испанию и лишил престола враждебную фамилию, тогда бы он нашел еще защитников; но в этом случае и приверженцы его должны были молчать, тем более что общее мнение всегда склоняется в пользу угнетенных, и что оно обслуживает политические дела как частные, взвешивает правду на весах здравого рассудка, и отвергает все умствования, противные честности и справедливости. Победа Наполеона, сильные контрибуции и тягость военных постоев и без того раздражали умы против завоевателя, и народы рады были найти в нем черную сторону, которая, напротив, казалась светлее солнца его приверженцам.

Еще новый король Иосиф не ступил ногою в Испанию, а уже вся она объята была пламенем возмущения против его власти. Кроме двух испанских корпусов, находившихся вне Испании (корпуса генерала Офарильи и маркиза де ла Романы), внутри государства было еще до 60 000 регулярного войска, которое восставший народ принудил присоединиться к нему, умерщвляя офицеров, сопротивлявшихся его воле. Началась жестокая борьба. Португалия также возмутилась против французов, требовавших 100 000 франков контрибуции, и в это самое время до 40 000 англичан с сильною артиллериею под начальством генерала Веллингтона сделали высадку в Португалию для содействия народному восстанию на всем полуострове.

Французская армия в Испании в это время состояла из 95 000 человек, и разделена была на четыре корпуса. В Португалии было до 24 000 человек. Во французской армии, находившейся в Испании, было не более 20 000 надежных солдат. Остальные были рекруты, необученные, не привыкшие к военным трудностям. В армии было 6 батальонов поляков Надвислянского легиона, 8 полков итальянских и три полка швейцарских. Это были лучшие солдаты вместе с частью старой гвардии. Можно смело сказать, что никогда не было такого дурного войска, как французская армия в Испании и Португалии при первом вторжении в 1807 и 1808 годах. Способности главнокомандовавших вовсе не соответствовали их высокому назначению и притом в таких трудных обстоятельствах, когда надлежало завоевывать и управлять страной, усмирять непокорных и успокаивать умы. — Мюрат был отличный кавалерист, рубака, отчаянный наездник, превосходный для блистательной кавалерийской атаки, но вовсе неспособный начальствовать армией. Маршал Жюно был храбрый воин, превосходный дивизионный командир под начальством Наполеона, которому он был предан всей душою, но без военных способностей, и притом колеблющегося характера, иногда слишком отчаянный и твердый, иногда вовсе нерешительный. Французские войска долженствовали действовать в Испании отдельно корпусами и отрядами, весьма часто не имевшими с собою никакого сообщения в стране, которой местоположение было не известно начальникам, среди возмущенного народа. Маршал Бессиер, командовавший лучшим корпусом, в котором была гвардия, разбив испанского генерала Куэсту под Рио-Секко, ввел торжественно короля Иосифа в Мадриде, но это не укрепило его власти. В то же время генерал Дюпон, зашед в горы Сьерра-Морены и будучи окружен со всех сторон неприятелем, должен был сдаться со всем своим корпусом в 28 000 человек, положив оружие при Байлене. Это событие, неслыханное во французской армии, возбудило новый жар в испанцах, и обрадовало всех врагов Наполеона во всей Европе. — Маршал Жюно также не мог устоять против англичан и португальских инсургентов, и после упорного сражения при Вимиере, где французы дрались превосходно, он, отрезанный от всех своих сообщений, не надеясь получить никакой помощи, заключил знаменитую конвенцию при Синтре, по которой англичане обязались перевести на своих судах весь французский корпус с оружием во Францию. — В Таге находился в это время русский флот под начальством адмирала Сенявина, пришедший из Средиземного моря. Сенявин, видя невозможность сопротивляться англичанам, сдал им корабль с условием, чтоб они перевезли людей в Россию. Корабли эти были потом возвращены России, но полусгнившие. Почти в то же время маркиз де ла Романа с 10 000 из своего корпуса успел уйти из Дании на английских кораблях, и прибыв в Испанию, подкрепил инсургентов столько же личными своими достоинствами, как и отличными солдатами. Неудачи быстро следовали одна за другою со времени плена Фердинанда, который во всей Испании был провозглашен торжественно королем, а новый король, Иосиф, под защитою французского войска должен был удалиться из столицы и поселиться в Бургосе в 30-ти милях от французской границы. Словом; в начале сентября дела Наполеона на Пиренейском полуострове находились в самом дурном положении. Англичане были в восторге, что Наполеон открыл им самое выгодное для них поприще на твердой земле для борьбы с ним, и употребляли всевозможные средства к вооружению испанского народа, к внушению ему ненависти к Наполеону и к французам, к возбуждению мести и жажды французский крови. В Испании не было денег; арсеналы были пусты, и английское золото полилось туда рекою: на всем берегу выгружали оружие, и все военные потребности для испанской армии и инсургентов[155]. Нет никакого сомнения, что без этой помощи испанцы не могли бы долго противостоять французам, и возмущение утихло б по недостатку средств. Но в Испании воевала Англия, а испанцы были только ее орудием к сокрушению могущества Наполеона до сих пор непобедимого. Наконец, открылось уязвимое место в этом несокрушимом колоссе — пята Ахиллесова!

Но не одно самоуправство Наполеона в Испании беспокоило народы и их государей. После Тильзитского мира, Наполеон, не опасаясь сопротивления, начал межевать Европу по своему произволу, без оглядки на трактаты и на народное право. 22-го декабря 1807 года присоединены к Франции города Кель (Kehl), Везель, Кастель при Майнце и Флиссинген в Голландии, с их округами. 2-го февраля 1808 года занят Рим французами, и в тот же день издан декрет, которым присоединена к Французской империи Северная Италия, примыкающая к Альпам и разделенная на департаменты под названием Заальпийских; 27-го февраля занята Остфризия с прилежащими к ней графствами, на имя Людовика Бонапарта. 2-го апреля декретом Наполеона разделена Папская область, и четыре легатства (губернии) ее присоединены к Итальянскому королевству; 5-го мая княжество Мюнстер, графства Марк, Линген и Текленбург отданы Мюрату, и вошли в состав созданного для него герцогства Бергского, которое после назначения Мюрата в неаполитанские короли поступило в собственность Наполеона. Кроме того, множество казенных поместьев во всей Германии объявлены собственностью Наполеона, из которых он составил аренды (dotations) для своих генералов и государственных людей, учредив сверх того в сердце Германии Вестфальское королевство для брата своего, Иеронима. — В значительнейших прусских крепостях стояли французы, и Пруссия управлялась в финансовом отношении французскими чиновниками, под главным начальством гоф-интенданта (Intendant de la liste civile) Дарю до уплаты Пруссиею военной контрибуции. Вольные приморские города Германии и все ее порты были заняты французами, и берега обставлены французскими таможенными стражами для приведения в исполнение ненавистной континентальной системы. Французская полиция действовала во всей Германии, и держала умы в оковах. Исключая нескольких преданных Наполеону лиц, вся Германия пылала к нему ненавистью и желанием освободиться от чужеземного ига. Пример Испании разбудил Германию. Все взоры устремлены были на Испанию, все сердца желали ей успеха, все с нетерпением ожидала известий из Испании, и эти известия англичане доставляли контрабандой в Германию вместе со своими товарами.