Сергей Филатов - Совершенно несекретно

• Название: Совершенно несекретно
• Автор: Сергей Филатов
• Издательство: ВАГРИУС
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000
• ISBN: 5-264-00156-1

Сергей Филатов — одна из ключевых фигур российской политики последнего десятилетия. С начала 90-х он работал в Верховном Совете РСФСР, три года возглавлял Администрацию Президента, а затем общественное движение поддержки Б. Ельцина на президентских выборах в 1996 году. Анализируя события в стране в самые сложные периоды — путчи, референдумы, войну в Чечне, наблюдая перипетии борьбы за власть, — автор не без горечи пишет об атмосфере интриг в кремлевских коридорах власти, знакомит читателя с многогранными, противоречивыми и не всегда лицеприятными портретами наиболее значимых государственных фигур, и прежде всего Б. Ельцина

---

Итогом этого горького съезда стали смена премьера, на съезде были ограничение полномочий президента, значительное «очищение» палаты Верховного Совета от демократической части депутатов и подготовка плацдарма для продолжения наскоков на реформы и президента. Следующий съезд был намечен и заявлен на апрель 1993 года.

Когда Седьмой съезд подходил к концу, в разговоре со мной один на один у себя в комнате, расположенной в Большом Кремлевском дворце, Хасбулатов как-то тихо и с виду почти безразлично вдруг предложил: «Сергей Александрович, подайте заявление и уходите по-доброму. Я обещаю вас хорошо устроить». Я спросил: с какой, мол, это стати? Но предложение было сделано, и за кажущимся равнодушием тона в нем угадывалась нешуточная угроза. Что ж, на войне как на войне, и я столь же невозмутимо отказался обсуждать эту тему до следующего съезда.

В то время Н.Т.Рябов делал все, чтобы добиться расположения Хасбулатова и занять место в руководстве Верховного Совета. Конечно, прицел у Николая Тимофеевича был на пост первого заместителя, и не случайно на этом съезде он так рьяно обрушился и на президента, и на правительство. Но мы еще будем свидетелями того, как с тонущего хасбулатовского корабля резво побегут многие, и среди них, если не впереди всех, — Рябов, который напрочь отречется от своих выступлений и от своей позиции и перевернется ровно на 180 градусов.

Крах Хасбулатова и хасбулатовщины произошел осенью 1993 года. Трудно описать, что грозило стране в случае успеха его замыслов, в случае захвата им власти через представительные органы. Видимо, президент понимал это лучше всех, когда стал прорабатывать указ № 1400.

Событиями осени 1993 года закончилась целая эпоха борьбы за власть Советов, точнее, за власть человека, внутренний облик которого, характер и действия очень напоминали все, что делал «великий вождь и учитель всех народов».

Можно сказать, что сюжет профессора Хасбулатова в известном смысле вписывается в «феномен генерала Дудаева» — любой ценой достать с неба свою звезду. Вырваться к ней вопреки новой системе, внешним силам, вопреки родовым и этническим путам, которыми оба были связаны по рукам и ногам.

Вырваться во что бы то ни стало…

Вероятно, от той власти, которая не сама на него свалилась, а которую он упорно и умело прибирал к рукам, голова пошла кругом. Наркомания власти — вещь страшная. Еще немного, и Хасбулатов стал бы сам себя величать «отцом народов». Но когда в Белом, вдруг почерневшем от взрывов и огня доме наступило столь поразившее иностранцев «отключение» спикера от всего происходящего (возвращение к нему обычного человеческого лица), в этом не было ничего удивительного — перестал действовать тот самый наркотик власти.

Глава 7. «СЕРГЕЯ АЛЕКСАНДРОВИЧА НАДО КАК-ТО СКОМПРОМЕТИРОВАТЬ…»

АДМИНИСТРАЦИЯ ПРЕЗИДЕНТА

Такая колоссальная страна,
Пейзаж такого сложного рисунка,
Что даже балалаечная струнка
Звучит как громогласная струна. <…>
И чудится, что трудностей не счесть,
И кажется, нет силы, что могла бы Все одолеть…
Но эта сила есть,
И уж творятся, так творятся здесь
Событья грандиозного масштаба…

Леонид Мартынов

25 декабря 1992 года Борис Николаевич пригласил меня в санаторий «Барвиха», ще он в то время лечился от простуды. Встреча состоялась в его номере, в 7-м корпусе. Выглядел Ельцин неважно, и я подумал, что есть правда в том утверждении, что крупные мужчины болеют тяжелее. Сразу же заговорили о делах.

— У меня возникли проблемы с администрацией, а у вас — серьезные осложнения с Хасбулатовым. Хотел предложить вам должность руководителя Администрации Президента. Вы справитесь с этой работой, вы хорошо поставили дело в Верховном Совете. Как вы на это смотрите?

— Спасибо за предложение, Борис Николаевич, но я предупредил Хасбулатова, что буду работать до следующего съезда, и хотел бы пока оставаться там. Думаю, что там я пока нужнее.

— Да нет, он вам не даст работать, раз предложил уйти.

— Хорошо, если вы так считаете, я согласен. Когда нужно приступить к работе?

— Мне нужно недельки две-три, чтобы решить все вопросы с Юрием Владимировичем Петровым. Я должен с ним поговорить и устроить его судьбу. А каковы ваши планы на ближайшее время?

— Лечу с руководителями фракций в Лидский университет, где англичане хотели бы прочитать нам несколько лекций и устроить ряд встреч с тамошними политиками и парламентариями. Вылет намечается на девятое января, а до этого я еще хотел бы отдохнуть в Кисловодске.

— Хорошо, значит, у нас у обоих есть время. Отдыхайте, поезжайте в Англию и затем сразу выходите на работу в Администрацию Президента. Здесь все будет подготовлено к двадцатому — двадцать второму января.

Борис Николаевич рассказал о задачах, которые мне предстояло решать, находясь в новой должности, и я понял, что он выделяет три главных направления: структура и организация работы аппарата; взаимодействие с Верховным Советом; создание государственной службы и — кадры. Ельцин верил, что у меня должно получиться, но неожиданно признался, что прочил на это место В.В.Илюшина, своего первого помощника, который, по его мнению, настоящий штабист. И, предлагая эту работу все-таки мне, он не сомневался в том, что мы поладим с Виктором Васильевичем. Борис Николаевич уже переговорил о моем переходе с Хасбулатовым — тот не возражал, но не удержался от язвительного предостережения: «Он вас подведет».

Затем мы поговорили о возможном развитии событий после Седьмого съезда народных депутатов, на котором Гайдар был освобожден от обязанности и.о. премьера правительства, и оба посетовали на то, что разнузданность Хасбулатова прогрессирует и ни к чему хорошему не приведет. Хасбулатов постоянно находился в поиске инструмента противовеса для Ельцина. Одно время ему хотелось сделать таким противовесом Чечню — когда избавлялись там от Доку Завгаева, внедряя на его место Джохара Дудаева. Не получилось. В последующем таким противовесом попытался сделать Конституционный суд во главе с Валерием Зорькиным, потом — вице-президента Александра Руцкого, наконец — депутатский корпус. И надо сказать, много он попортил всем крови.

Я придерживался того мнения, что самое правильное — добиваться референдума, который позволил бы подойти вплотную к принятию новой Конституции. Только это могло поставить все на свои места в высших эшелонах власти, решить принципиальные вопросы развития демократии, рыночной экономики и защиты прав человека, внести согласие в общество — расстановка сил в тот период вселяла уверенность, что Ельцина народ поддержит.

На этом мы с президентом расстались. Весь намеченный нами план именно так и был реализован. Правда, в Лидсе, где находилась наша делегация, руководители фракций несколько раз делали попытку уговорить меня остаться в Верховном Совете, говорили на эту тему со мной Иван Петрович Рыбкин и Михаил Иванович Лапшин. Я с внутренним уважением отношусь к Ивану Петровичу, человеку мягкому и порядочному. Михаила Ивановича помню с детства, когда он бывал у нас дома, водя дружбу с моими родителями. Прямой, честный, переживающий за дело, в годы преобразований он, к сожалению, многого из происходящего не понял и настолько искаженно кое-что воспринял, что, по-моему, всерьез заболел душой, возглавив борьбу аграриев против реформ и новой власти.

А я ведь жил одно время в тех подмосковных краях, где председательствовал Михаил Иванович. И на моих глазах разрушались малые деревни и росла одна большая — Софроново, куда принудительно сгоняли окрестных жителей по замыслу авторов — для создания мощного производительного кулака. Но как мы знаем, из этого тогда и по всей стране ничегошеньки не получилось. Сельское хозяйство окончательно разрушилось, крестьянство обнищало. Неужели даже на этом примере не дрогнуло сердце Михаила Ивановича и внутренний голос не подсказал ему, что занимался он тогда делом неправедным, что только новая экономика поможет возродиться крестьянству, а значит — российскому сельскому хозяйству…

Тогда же, в Лидсе, мне верилось в искренность обоих, но решение мое изменить было уже нельзя. Хотя мне очень хотелось остаться в Верховном Совете, пусть бы до следующего съезда. Но после предложения Бориса Николаевича колебания стали неуместны.

22 января 1993 года я приступил к новым своим обязанностям. Первое впечатление от этой новизны было неважное — какая-то скованная вокруг обстановка, как будто все чего-то недоговаривают, более закрытая и тягостная, нежели даже в Верховном Совете.