Джин Вулф - Меч ликтора

• Название: Меч ликтора
• Автор: Джин Вулф
• Издательство: Эксмо-Пресс
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2000
• ISBN: 5-87917-072-1

Как утверждает Джин Вулф, рукопись этой книги неведомым образом попала к нему из далекого будущего, и он — не автор ее, а лишь переводчик. Читателю, в чьих руках она окажется, предоставляется уникальная возможность пройти бок о бок с ее главным героем трудный и опасный путь, пережив неповторимые приключения. Здесь Северьян, бывший подмастерье гильдии палачей, странствует во времени и пространстве. Среди петляющих улочек Тракса, на горных тропах или в самом пеклебоя будьте внимательны — ведь любая, с первого взгляда незначительная деталь может послужить ключом к разгадке одной из тайн, что разбросаны по всему тексту. И когда ваши дороги наконец разойдутся, вы еще долго будете глядеть вслед удаляющейся фигуре, гадая, тот ли это Северьян, что казался такимзнакомым вам и самому себе…

---

— Выступить на Совете может всякий, если волки потребуют его свидетельства, — раздались протестующие голоса. — Говори, Мясник!

Тогда волчица выхватила из ножен меч и приготовилась к последней схватке, если дело дойдет до драки. Глаза ее зловеще сверкали — сущий демон, ибо ангел часто оказывается лишь демоном, встающим между нами и нашим противником.

— Не волк, говоришь? — продолжал Мясник. — Это точно, не волк. Все мы знаем волчий запах, и облик, и повадки. Эта волчица выдает сына Месхии за своего, но всем известно, что если у кого мать волчица, тот еще не волк.

— Волк тот, у кого отец и мать волки! — воскликнул волк. — Я признаю, что этот детеныш мой сын!

Все захохотали, а когда хохот унялся, чей-то чужой смех еще долго раздавался среди присутствующих. Это был Тот Кто Смеется, он явился подсказывать Мяснику, как отвечать перед Советом Волков.

— Многие говорили так! — внушал он. — Только после их щенки доставались на обед Стае! Хо-хо-хо!

— Их убивали за белую шерсть, — сказал Мясник, — а у этого щенка и ее нет, только шкура, на которой шерсть растет. Как он может остаться в живых? Отдайте его мне!

— За детеныша должны заступиться двое, — объявил Вожак, — так гласит закон. Кто из вас защитит его? Он сын Месхии, но вправе ли мы назвать его также и волком? Помимо родителей за него должны заступиться двое.

И вот поднялся Нагой; его почитали членом Совета, ибо он был наставником юных волков.

— Мне никогда не приходилось учить сына Месхии, — сказал он. — Может быть, я и сам узнаю что-нибудь новое. Я вступаюсь за него.

— Нужен еще голос, — сказал Вожак. — Кто еще выскажется в пользу детеныша?

Воцарилось молчание. И тогда из глубины зала выступил Черный Убийца. Все трепетали перед ним, ибо, хотя его мех был нежнее меха самого маленького волчонка, глаза его грозно сверкали во мраке ночи.

— До меня здесь говорили двое, и они не были волками, — молвил он. — Почему бы и мне не сказать свое слово? У меня есть золото.

Он показал кошель.

— Говори! Говори! — закричали все.

— Закон также гласит, что жизнь детеныша можно купить, — сказал Черный Убийца и высыпал золото в ладонь; и так была выкуплена империя.

Часть четвертая. Рыбкина борозда

Если пересказать все приключения Лягушонка — как он жил среди волков, учился искусству охоты и боя, — это займет множество книг. Но те, в чьих жилах течет кровь людей, — что живут на вершине горы за пределами Урса, в конце концов слышат голос этой крови. В один прекрасный день он принес на Совет Волков огонь и молвил: «Вот Алый Цветок. Его именем я всхожу на царство». И никто ему не возразил, и он повел волков за собой и назвал их своим народом; приходили к нему и люди, и волки, сам же он, будучи еще отроком, казался выше мужчин своего окружения, ибо кровь Юного Лета текла в его жилах.

Однажды ночью, в час, когда зацветает шиповник, она явилась к нему во сне и поведала о матери, Лесной Птичке, о ее отце и дяде, и о том, что у него есть брат. Он разыскал брата — тот стал пастухом, — и вдвоем они отправились к королю требовать наследства, а с ними шли волки, Черный Убийца и много людей. Король уже состарился, его сыновья умерли, не оставив потомства, поэтому он отдал братьям все; Рыбка забрал себе город и угодья, а Лягушонок — поросшие девственными лесами холмы.

Однако число людей, последовавших за ним, все росло. Они воровали женщин из окрестных селений, у них рождались дети, и когда ставшие ненужными волки ушли в леса, Лягушонок решил, что его народу требуется город с домами, где люди могли бы жить, и крепостной стеной, которая защищала бы их от врагов в военное время. Он пошел к стадам Рыбки, выбрал белую корову и белого быка, запряг их в плуг и пропахал борозду, вдоль которой намеревался выстроить стену. Когда же Рыбка явился с просьбой вернуть ему скот, все уже было готово к строительству. Увидев борозду и узнав, что это будущая стена, он рассмеялся и перепрыгнул через нее; люди же Лягушонка, решив, что насмешка над замыслом губит дело в зародыше, убили его. Ведь он к тому времени уже достиг зрелости, поэтому предсказание, сделанное при рождении Вешнего Ветра, сбылось.

Когда Лягушонок увидел мертвого брата, он похоронил его в борозде, дабы земля обильней плодоносила. Ибо так учил его Нагой, который звался также Жестоким.

20. КОЛДОВСКОЙ КРУГ

С первым утренним лучом мы вошли в заросли горного леса, словно в дом. Позади нас в траве, на ветвях кустов и на камнях играли солнечные зайчики; мы пробрались сквозь занавес из переплетенных лиан, такой густой, что мне пришлось разрубать его мечом, и увидели перед собой лишь колонны стволов в полумраке. Не слышно было ни птичьей трели, ни жужжания насекомых. Ни единый порыв ветра не нарушал молчаливого покоя. Голая почва под ногами была поначалу столь же каменистой, как и склоны гор, но не прошли мы и лиги, как она стала мягче, и наконец мы набрели на невысокую лестницу, ступени которой были, несомненно, прорублены лопатой.

— Посмотри туда! — Мальчик тыкал пальцем во что-то красное непонятной формы, торчавшее из самой верхней ступени.

Я остановился и пригляделся. Это была петушиная голова; из птичьих глаз высовывались спицы из какого-то темного металла, а в клюв была вдета сброшенная змеиная кожа.

— Что это? — прошептал мальчик, широко раскрыв глаза.

— Наверное, какая-то ворожба. — Ведьмина? А что она значит?

Я задумался, припоминая то немногое, что знал о черной магии. У Теклы в детстве была кормилица, которая завязывала и распускала узлы, чтобы ускорить роды, и утверждала, что в полночь видела лицо будущего мужа Теклы (уж не мое ли?) в блюде из-под свадебного пирога.

— Петух возвещает наступление будущего дня, — объяснил я мальчику, — и колдуны верят, что его крик на заре вызывает солнце. Его ослепили, думаю, для того, чтобы он не знал, когда наступит заря. Если змея сбрасывает кожу, это считается символом очищения или новой юности. Ослепленный петух удерживает старую кожу.

— И что это значит? — повторил мальчик.

Я ответил, что не знаю, но в глубине души не сомневался, что здесь ворожили против пришествия Нового Солнца. У меня защемило сердце: кто-то пытался помешать обновлению, на которое я так надеялся в детстве и в которое сейчас верил с трудом. В то же время меня не оставляла мысль о том, что я хранитель Когтя. Враги Нового Солнца непременно уничтожат его, попади он к ним в руки.

Не прошли мы и сотни шагов, как увидали свисающие с деревьев полоски красной материи: иногда простой, но порой испещренной черными письменами, разобрать которые я не смог; скорее всего это были символы и идеограммы, которыми особенно любят пользоваться шарлатаны, подражая языку астрономов, дабы приписать себе больше знаний, чем они имеют на самом деле.

— Нам лучше вернуться, — шепнул я, — либо пойти в обход.

Не успел я произнести эти слова, как позади послышался шорох. На мгновение мне показалось, что существа на тропинке — демоны с огромными глазами и черно-бело-красными полосами; но потом я разглядел, что это всего лишь люди с разрисованными телами. Они вытянули вперед руки с железными когтями. Я обнажил «Терминус Эст».

— Мы тебя не тронем, — сказал один из них. — Уходи. Оставь нас, если хочешь.

Мне показалось, что под краской у него была белая кожа и светлые волосы южанина.

— Только попробуйте меня тронуть. У меня длинный меч, и я убью вас обоих, прежде чем вы сделаете хоть шаг.

— Тогда уходи, — сказал светловолосый. — Если, конечно, согласен оставить ребенка у нас.

Я оглянулся, ища взглядом Северьяна. Он исчез.

— Однако, если хочешь, чтобы его тебе возвратили, отдай мне свой меч и следуй за нами.

Без тени страха раскрашенный человек приблизился ко мне и протянул обе руки. Стальные когти мелькнули между пальцами: они были прикреплены к узким железным пластинам на ладонях.

— Я не стану просить дважды.

Я вложил меч в ножны, расстегнул перевязь и отдал все ему.

Он закрыл глаза. Веки были покрыты черными точками, подобно раскраске некоторых гусениц, из-за которой птицы принимают их за змей.

— Выпил много крови.

— Это правда, — ответил я.

Он открыл глаза и устремил на меня долгий немигающий взгляд. Его разрисованное лицо, как и лицо другого, стоявшего позади, было бесстрастно, словно маска.

— Новый меч был бы здесь бессилен, но этот может принести беду.

— Надеюсь, он будет мне возвращен, когда я и мой сын покинем вас. Что вы сделали с мальчиком?

Ответа не последовало. Люди обошли меня с двух сторон и двинулись по тропинке в том же направлении, в каком шли мы с Северьяном. Я немного помедлил и отправился следом за ними.

Место, куда меня привели, можно было назвать деревней, но не в обычном смысле — оно не походило ни на Сальтус, ни даже на скопления лачуг автохтонов, которые иногда нарекают деревнями. Деревья здесь были больше и стояли друг от друга дальше, чем в лесах, виденных мною ранее, а кроны их сплетались в нескольких сотнях кубитов над головой, образуя непроницаемую крышу. Поистине деревья эти были столь огромны, что казалось, их возраст исчислялся веками; в стволе одного из них были пробиты окна, а к двери вела лестница. На ветвях другого виднелось жилище в несколько этажей; к сучьям третьего было подвешено нечто напоминавшее громадное гнездо иволги. Отверстия-люки под ногами не оставляли сомнении в наличии подземных ходов.