Джин Вулф - И явилось Новое Солнце (Книги нового солнца, Книга 5)

• Название: И явилось Новое Солнце (Книги нового солнца, Книга 5)
• Автор: Джин Вулф
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Как, Зама? - воскликнул он. - Зама, мальчик мой, а ведь болтали, что ты умер?!

Я рассмеялся, и мой смех заставил некогда мертвого человека улыбнуться.

- Да ты в жизни не выглядел так славно! - радостно закудахтал старик.

- Как, говоришь, он умер? - спросил я.

- Утоп! Лодка Пиниана перевернулась у острова Байюло - так мне сказали.

- Жена у него есть? - Заметив недоуменный взгляд старика, я добавил: Мы познакомились накануне в кабаке, и теперь я хочу устроить его где-нибудь отдохнуть. Боюсь, он слегка перебрал.

- Нет у него никого. Живет он с Пинианом. Пинианова карга вычитает из его заработка за постой. - Старик указал мне дорогу и в общих чертах описал дом, из чего я понял, что Зама ютился в довольно жалком жилище. Только я бы не потащил его туда в такую рань, тем более когда он так нагрузился. Пиниан дух из него вышибет, уж это как пить дать. - Старик покачал головой. - Ну надо же! А ведь все слышали, что останки Замы выудили из воды и притаранили на берег!

Не найдя более подходящих слов, я промолвил: "Не знаешь, чему и верить", а потом, тронутый искренней радостью жалкого Старика за сильного молодого парня, оставшегося в живых, положил ладонь ему на голову и пробормотал набор дежурных фраз, своего рода пожелание счастья в этой жизни и в следующей. Такое благословение я изредка отпускал, будучи Автархом.

Я не замышлял ничего особенного, но результат превзошел все мои ожидания. Как только я отнял руку, мне показалось, что годы лишь покрывали его словно пыль, но теперь невидимые стены рухнули, пропуская внутрь ветер; глаза его раскрылись широко, округлились точно блюдца, и он упал на колени.

Когда мы отошли на некоторое расстояние, я обернулся посмотреть на старика. Он все еще стоял на коленях и глядел нам вслед, но уже не был стариком. Не стал он и юношей, но преобразился в человека как такового, человека, освобожденного из круговорота времени.

Зама не проронил ни слова, но обнял меня за плечи. Я сделал то же самое, и так, обнявшись, мы побрели вверх по улице, по которой накануне прошли мы с Бургундофарой; и нашли ее за завтраком с Хаделином в общей зале "Горшка ухи".

32. ПО ПУТИ К "АЛЬЦИОНЕ"

Они не ждали ни его, ни меня - за их столом не нашлось для нас места. Я пододвинул себе стул, а затем, видя, что мой спутник лишь стоит и смотрит, - другой, для Замы.

- Мы думали, что ты ушел, сьер, - сказал Хаделин. По его лицу, как и по лицу Бургундофары, было вполне понятно, где она провела ночь.

- Я отлучался, - ответил я, обращаясь к ней, а не к нему. - Но вижу, это не помешало тебе заглянуть в нашу комнату - забрать одежду.

- Я думала, что ты погиб, - сказала Бургундофара. Я не ответил, и она добавила: - Думала, он убил тебя. Дверь была завалена, мне пришлось разгребать всякий хлам, тут и обнаружилось, что ставни высажены.

- Как бы то ни было, ты вернулся, сьер. - Хаделин тщетно попытался придать своему голосу радостную интонацию. - Ты еще собираешься с нами вниз по реке?

- Возможно, - ответил я. - Когда увижу ваш корабль.

- Уж тогда-то точно не передумаешь, сьер.

Появившийся рядом трактирщик поклонился и выдавил из себя улыбку. Я заметил, что за пояс его клеенчатого передника заткнут мясницкий нож.

- Мне - фруктов, - заказал я. - Вчера ты говорил, что они у тебя найдутся. И принеси немного ему; посмотрим, ест ли он их. И матэ для нас обоих.

- Сию минуту, сьер!

- После завтрака можем подняться в мою комнату. Ей причинен ущерб, и нам придется оценить, во сколько мне это обойдется.

- Не стоит, сьер. Какие пустяки! Сойдемся на одном орихальке для порядку? - Он потер руки, но они тряслись, и этот свойственный всем трактирщикам жест смотрелся довольно нелепо.

- Мне думается, пять, а то и все десять. Высаженная дверь, порубленная стена, сломанная кровать - нет, нам надо подняться и подбить счет.

Губы у него тоже подрагивали, и вдруг мне вовсе разонравилось пугать этого человечка, который с лампой и палкой не замедлил подняться наверх, когда услышал, что на его гостя напали. Я сказал:

- Тебе не следует так много пить, - и дотронулся до его руки.

Он улыбнулся, пролепетав:

- Спасибо, сьер! Так, значит, фруктов, сьер? Сию минуту, сьер! - и убежал.

Все фрукты оказались тропическими, как я, в принципе, и ожидал: апельсины, другие цитрусовые, манго и бананы, которые по суше доставляли в верховья реки караванами вьючных животных, а оттуда переправляли по реке на юг. Ни яблок, ни винограда не было. Я взял нож, которым Бургундофара ударила Заму, очистил манго, и мы молча принялись за еду. Через некоторое время Зама присоединился к нам, что я счел добрым знаком.

- Еще чего-нибудь, сьер? - спросил трактирщик из-за спины. - Этого добра у нас хватает.

Я покачал головой.

- Тогда, быть может... - Трактирщик кивнул в сторону лестницы, и я поднялся, жестом попросив остальных оставаться на месте.

- Лучше бы ты еще попугал его, - сказала Бургундофара. - Дешевле бы обошлось.

Трактирщик бросил на нее взгляд, полный ненависти.

Заведение его, и без того казавшееся небольшим накануне, когда я валился с ног от усталости, а оно было скрыто полумраком, сейчас смотрелось просто крошечным: четыре комнатушки на первом этаже и еще четыре, надо думать, этажом выше. Моя комната, вполне просторная, когда я лежал на раскромсанном матраце и прислушивался к шагам Замы, на самом деле была едва ли больше той каюты, которую мы с Бургундофарой занимали на шлюпе. Топор Замы, старый и отполированный долгими годами рубки леса, стоял в углу у стены.

- Я вовсе не хотел тащить тебя сюда, чтобы заполучить свои деньги, сьер, - заговорил трактирщик. - Ни за этот разгром, ни вообще. Не надо никаких денег.

Я оглядел картину разрушения.

- Но деньги ты все равно получишь.

- Тогда я их раздам. В Осе нынче много бедноты.

- Догадываюсь.

Я почти не слушал ни его, ни себя, а разглядывал ставни; именно для того, чтобы взглянуть на них, я и настоял на том, чтобы мы поднялись наверх. Бургундофара сказала, что они выломаны, и она ничуть не преувеличивала. Винты, державшие засов, были вырваны из дерева рамы с корнем. Я помнил, что запирал их, а потом отпирал. Восстановив в голове последовательность своих действий, я припомнил, что едва коснулся ставней, как они распахнулись настежь.

- Не по душе мне брать с тебя деньги после того, что ты мне дал. Ведь теперь "Горшок ухи" прославится во веки веков по всей реке! - В глазах его промелькнули недоступные мне видения славы и известности. - И раньше-то нас все знали как лучший постоялый двор в Осе. А теперь народ набежит, только чтобы взглянуть на это! - Трактирщика охватило вдохновение. - Нет, не стану я здесь ничего убирать и чинить. Оставлю все как есть!

- Будешь брать плату за просмотр, - сказал я.

- Вот именно, сьер, пусть заходят! Положим, не с завсегдатаев. А уж с остальных-то - обязательно!

Я собирался запретить ему делать это, велев, чтобы все было исправлено; но едва я открыл рот, как закрыл его снова. Для того ли вернулся я на Урс, чтобы отобрать у этого человека его маленький кусочек удачи - если это действительно удача? Сейчас он любит меня, как отец родного сына, которым привык слепо восхищаться. Какое я имею право разочаровывать его?

- Ох уж болтали вчера мои клиенты! Ты не представляешь, сьер, что тут началось после того, как ты воскресил беднягу Заму!

- Расскажи мне, - попросил я.

Когда мы снова спустились вниз, я заставил его принять от меня плату, хотя он всячески отпирался.

- Ужин вчера для нее и для меня. Ночлег для нас с Замой. Два орихалька за дверь, два за стену, два за кровать и два за ставни. Завтрак для Замы и для меня сегодня. Ее ночлег и завтрак запиши на счет капитана Хаделина, и посмотрим, что там причитается с меня.

Он совершил подсчет, выписав все на листке бурой бумаги, бормоча и шевеля губами, потом выложил мне столбиками серебро, медь и бронзу. Я спросил, уверен ли он в итоговой сумме?

- Цены у нас для всех одинаковы, сьер. Мы смотрим не на кошелек человека, а на то, что он нам должен, хотя с тебя мне не хочется брать ни аэса.

Счет Хаделина был подбит много быстрее, и мы вчетвером отправились в путь. Из всех постоялых дворов, в которых я останавливался, больше всего мне не хотелось покидать именно "Горшок ухи" с его замечательной стряпней и компанией добропорядочных речников. Часто я мечтал снова попасть туда, и когда-нибудь, быть может, я это сделаю. Определенно, когда Зама высадил дверь, число гостей, явившихся мне на помощь, превзошло все мои ожидания, и мне нравится думать, что одним или даже несколькими из них был я сам. В самом деле, иногда мне кажется, что при свете свечи в ту ночь передо мной мелькнуло мое собственное лицо.

Так или иначе, я вовсе не думал об этом, когда мы окунулись в утреннюю прохладу улицы. Предрассветный период затишья давно миновал, и по колеям уже катились телеги; бабы в платках останавливались поглазеть на нас по дороге на рынок. Словно огромная саранча, в небе прострекотал флайер; я смотрел ему вслед, пока он не скрылся из виду, снова ощутив на своем лице странный ветер, поднятый пентадактилями, атаковавшими нашу кавалерию при Орифии.