Джин Вулф - И явилось Новое Солнце (Книги нового солнца, Книга 5)

• Название: И явилось Новое Солнце (Книги нового солнца, Книга 5)
• Автор: Джин Вулф
• Жанр: Научная Фантастика

---

- А если я не готов?

- Тогда, когда ты уснешь, я выберу себе другого. Далеко ходить не придется, как видишь.

Афета отодвинула занавес, и мы вошли в широкий коридор, сворачивавший налево. Вдоль, него, как и снаружи, там и сям стояли сиденья и множество других предметов обстановки, столь же загадочных для меня, как приборы и приспособления в замке Балдандерса, хотя эти были красивыми и ничуть не страшными. Афета присела на один из диванов.

- Коридор ведет в твою комнату, госпожа?

- Это она и есть. Она спиральная; таковы многие комнаты у нас, потому что нам нравится подобная форма. Если пойдешь по ней дальше, попадешь в то место, где можно умыться и некоторое время побыть в одиночестве.

- Благодарю. У тебя не найдется свечи для меня?

Она покачала головой, но заверила, что там будет не совсем темно.

Я оставил ее и пошел по спирали. Свет, излучаемый Афетой, сопровождал меня, постепенно тускнея, но отражаясь от изогнутой стены. В самом конце, до которого было не так уж далеко, порыв ветерка подсказал мне, что отверстие, названное Гунни отдушиной, пробито в крыше как раз над этим местом. Когда мои глаза привыкли к темноте, я увидел его - круг чуть менее густой мглы. Встав под ним, я разглядел усыпанное блестками небо Йесода.

Я думал о нем, облегчаясь и ополаскивая руки, а когда вернулся к Афете, возлежавшей на одном из диванов и источавшей свою красоту сквозь тонкую ткань рубашки, поцеловал ее и спросил:

- Госпожа, а есть ли другие миры?

- Есть, и очень много, - промурлыкала она. Распустив свои черные волосы, клубившиеся вокруг ее светящегося лица, она словно сама превратилась в небывалую звезду, окутанную ночным мраком.

- Здесь, на Йесоде? На Урсе мы видим мириады солнц, тусклых днем и ярких ночью. Ваше дневное небо пусто, но ночное ярче, чем наше.

- Когда потребуется, иерограмматы построят еще больше миров - таких же прекрасных, как этот, или еще прекраснее. И солнца для них, если нам понадобится больше солнц. Поэтому для нас они уже есть. Здесь время течет так, как нам надо, и мы любим их свет.

- Но меня время не слушается. - Я присел на ее диван, вытянув перед собой больную ногу.

- Пока еще нет, - сказала она. - Ты хромаешь, Автарх.

- Разумеется, для тебя это не новость.

- Да, но я пытаюсь объяснить, что и для тебя время потечет так же, как для нас. Ты хромаешь сейчас, но если ты принесешь своему Урсу Новое Солнце, ты не останешься таким навсегда.

- Вы, иерархи - волшебники. Вы могущественнее тех, что я встречал прежде, но все же вы - волшебники. Вы говорите о разных чудесах, однако если ваши проклятия могут, наверно, навредить, то ваши обещания, по-моему, фальшивое золото, которое превратится в пыль в моей руке.

- Ты не понимаешь нас, - возразила она. - Хотя мы знаем гораздо больше, чем ты. Наше золото - истинное золото, добытое, как всякое истинное золото, порою ценой наших жизней.

- Значит, вы заблудились в собственном лабиринте, и неудивительно. Когда-то я мог лечить подобные хвори, по крайней мере иногда мне это удавалось.

И я рассказал ей о больной девушке из хижины в Траксе, и об улане на зеленой дороге, и даже о Трискеле, а под конец поведал ей о том, как нашел мертвого стюарда у двери моей каюты.

- Если я попытаюсь объяснить тебе это, поймешь ли ты, что я не знаю всех тайн твоей Брии - не более чем ты, хотя они и были предметом моего изучения? Они бесконечны.

- Я понимаю, - сказал я. - Но когда мы прибыли сюда на корабле, я посчитал, что Брия закончилась.

- Так и есть; хотя можно войти в дом через одну дверь, выйти через другую и так и не узнать всех секретов этого дома.

Я кивнул, глядя на ее пульсирующую красоту, не скрываемую тканью, и, по правде говоря, желая стряхнуть с себя ее чары.

- Ты видел наше море. Заметил на нем волны? Что бы ты ответил на заявление, что видел не волны, а только воду?

- Что я научен не спорить с глупцами. Нужно лишь улыбнуться и уйти.

- То, что ты называешь временем, состоит из таких же волн, и как те волны, которые ты видел, существуют в воде, так и время существует в материи. Волны катятся к берегу, но если бы ты кинул в воду камешек, новые волны, вызванные его падением, в сотню или тысячу раз слабее прежних, ушли бы в море и местные волны ощутили бы их.

- Понимаю.

- Так будущее дает о себе знать в прошлом. Ребенок, который когда-нибудь станет мудрецом, уже мудрый ребенок; а многие обреченные несут на себе печать рока, и каждый, кто может хоть краешком глаза заглянуть в будущее, видит это и отводит глаза.

- Разве мы все не обречены?

- Нет, но это отдельный разговор. Тебе подвластно Новое Солнце. Стоит тебе захотеть, и его энергия станет твоей, ты сможешь распоряжаться ею, хотя она не будет существовать, если ты - и твой Урс - не одержат здесь победу. Но как в мальчике нечто предвещает мужчину, так и какие-то из этих способностей доходят до тебя по Коридорам Времени. Не могу сказать, откуда ты черпал силы, когда был на Урсе. Отчасти, несомненно, в самом себе. Но не все и даже не большая часть исходит из тебя, иначе ты бы погиб. Возможно, из твоего мира или из его Старого Солнца. Когда ты плыл на корабле, рядом с тобой не было ни мира, ни солнца, и ты стал вытягивать то, что мог, из самого корабля, едва не повредив его. Но и этого было недостаточно.

- А Коготь Миротворца не имел никакой силы?

- Дай мне взглянуть на него. - Она протянула светящуюся ладонь.

- Давным-давно он был уничтожен оружием асциан, - произнес я.

Она ничего не сказала, лишь досмотрела на меня; и спустя один удар сердца я понял, что она смотрит на мою грудь, где в маленьком мешочке, который сшила для меня Доркас, я носил шип.

Я тоже взглянул туда и увидел свет - куда слабее, чем ее, но достаточно ровный. Я вынул шип, и его золотое сияние разлилось от стены до стены, прежде чем погаснуть.

- Он стал Когтем. Таким я нашел его среди камней.

Я протянул его Афете; но она смотрела не на него, а на почти затянувшуюся рану на моей ладони, которую шип нанес мне.

- Он пропитался твоей кровью, - сказала она, - а в крови - твои живые клетки. Не думаю, что он был бессилен. И неудивительно, что пелерины так почитали его.

Затем я оставил ее, спотыкаясь, почти на ощупь вышел снова на берег и долгое время бродил там по песку. Но здесь нет места мыслям, роившимся тогда в моей голове.

Когда я вернулся, Афета по-прежнему ждала меня, а ее серебряное мерцание сделалось еще настойчивее.

- Можешь? - спросила она, и я сказал ей, что она прекрасна.

- Но ты можешь? - спросила она снова.

- Сперва надо поговорить. Я бы предал свой род, если бы не задал тебе несколько вопросов.

- Тогда спрашивай, - прошептала она. - Но имей в виду, ничто из сказанного мною не поможет твоей расе в грядущем испытании.

- Как ты говоришь? Какова природа этих звуков?

- Слушай мой голос, - сказала она, - а не мои слова. Что ты слышишь?

Я последовал ее совету и услышал шелковый шелест постельного белья, шорохи наших тел, тихий шум прибоя вдалеке и биение собственного сердца.

Я готов был задать сотню вопросов, и казалось, каждый из них может добыть мне Новое Солнце. Ее губы коснулись моих, и все вопросы исчезли, унеслись из моего сознания, словно их никогда и не существовало. Ее руки, губы, глаза и груди, которых я касался, - во всем присутствовало волшебство; но было и что-то еще, возможно, аромат ее волос. По-моему, я вдохнул бесконечность ночи...

Лежа на спине, я вошел в Йесод. Или, вернее, Йесод сомкнулся вокруг меня. Только тогда я понял, что никогда здесь не был. Звезды мириадами изливались из меня, как фонтаны солнц, и на мгновение мне почудилось, что я знаю, как рождаются вселенные. Все - безумие.

Реальность сменила тьму, зажгла свой светильник, разогнав темноту по углам, а вместе с нею все легкокрылые порождения нашей фантазии. Что-то родилось между Йесодом и Брией, когда я сошелся с Афетой на том диване в закругленной комнате, нечто крошечное и необъятное, обжигающее, словно уголь, поднесенный щипцами к языку.

Это был я.

Я спал, и спал без сновидений, не ведая, что сплю.

Когда я проснулся, Афета уже ушла. Солнце Йесода светило сквозь отдушину в самом конце завитка раковины. Слабея, его свет доходил и до меня, отраженный белыми стенами, и я проснулся в золотистом полумраке. Я встал и оделся, гадая, куда подевалась Афета; но не успел я натянуть сапоги, как она явилась с подносом в руках. Меня смутило то, что такая важная дама прислуживает мне, и я сказал ей об этом.

- Но ведь благородные наложницы при твоем дворе прислуживали тебе, Автарх?

- Что они по сравнению с тобой?

Она пожала плечами.

- Я не важная дама. Разве что для тебя и только сегодня. Наше положение определяется близостью к иерограмматам, а я не очень близка к ним.

Афета поставила поднос и села рядом. На подносе лежали маленькие пирожки, стоял графин с холодной водой и чашки с какой-то курящейся жидкостью, которая выглядела как молоко, но молоком не являлась.