Наталья Муравьева - Беранже

• Название: Беранже
• Автор: Наталья Муравьева
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1965

Книга посвящена французскому поэту-сатирику Пьеру Жану Беранже.

---

Комедии он, конечно, напишет в стихах.

Строки множатся, автор тщательно отделывает их, но действие толчется на месте, конфликты не развиваются с достаточной энергией. Беранже ясно видит это, придирчиво перечитывая несколько написанных актов и сравнивая их с великими образцами. Нет, кажется, драматург из него не выйдет! Наброски комедий летят в дальний ящик, где хранится целая груда незаконченных его произведений.

* * *

Ему уже недалеко до тридцати, а до известности, до признания, кажется, будто еще дальше, чем было в двадцать лет. Каким легким и приятным представлялось ему ремесло писателя, когда он поселился в мансарде на бульваре Сен-Мартен! Быть свободным и писать стихи — остальное приложится, так думалось ему тогда. И стихи лились сами собой; он не представлял еще себе, какие требования ставит перед поэтом собственное его стремление к мастерству. Не предвидел и тех трудностей, тех ограничений свободы творчества, какие возникают при деспотическом режиме.

А теперь чем глубже он погружается в работу, чем пристальнее изучает высокие образцы, тем неумолимее становится его взыскательность к себе.

Учиться у мастеров прошлого, но не делаться их подражателем, найти свой путь, заговорить своим голосом. Удастся ли ему когда-нибудь достигнуть этого?

Не отдавая себе в том ясного отчета, молодой поэт движется в своем творчестве сразу по двум дорогам. Главная из них — до поры до времени он уверен в том, что она для него главная! — это проторенная многими поколениями, образцово расчищенная и подстриженная аллея высоких жанров, классических традиций. Все здесь размерено, расчерчено, высчитано, предуказано. Не отклоняйся в сторону! Берегись нарушить чинный ритуал! Но какой же она стала скучной, плоской, казенной, эта когда-то цветущая гордая аллея! Не гиганты Мольеры и Расины шагают по ней. Нет! В начале XIX века здесь семенят эпигоны Делили и Лебрены. Та ли это самая аллея? Не сбились ли уважаемые современники Беранже с настоящего пути? Но где же он, верный путь современного искусства?

Беранже ищет. Может быть, Шатобриан, имя которого уже гремит во Франции, укажет ему этот новый путь?

Беранже читает велеречивый трактат «Гений христианства», читает повести Шатобриана «Атала», «Рене», со страниц которых встает разочарованный герой, бегущий от современности в дикие леса Нового Света. Шатобриан отвергает культ разума, воздвигнутый просветителями, и с красноречивым пылом проповедует культ веры, возвеличивает и прославляет поэзию религиозного таинства.

Пьеру Жану с его республиканской закваской, с его трезвостью и жизнерадостностью подобные идеи враждебны. Но во время приступов тоски, порой одолевавших его в те трудные годы, начитавшись Шатобриана, он даже пробовал захаживать в церкви, выбирая часы, когда они были пусты: а вдруг на него найдет религиозное озарение? Оно не находило. Беранже написал Шатобриану. Шатобриан не откликнулся. И вылазки молодого поэта в область мистики прекратились, не оставив никакого следа, кроме нескольких плохих стихов, которые заброшены в самый дальний угол его ящика с неудавшимися опытами. «Разум остался хозяином в доме», — говорил Беранже. Впрочем, он и не пытался всерьез становиться на шатобриановский путь, слишком этот путь был чужд ему, не переносившему позы и фразы, с детства скептически относившемуся к обрядам. Пьер Жан всегда считал непростительной глупостью кичиться верой, которой у тебя нет, выставлять напоказ фальшивые драгоценности (наверное, он подозревал, говоря об этом, что и Шатобриан не слишком-то верующий!).

Итак, новый и настоящий путь все еще не найден. Спотыкаясь и вздыхая, Пьер Жан продолжает плестись по торжественной аллее классических традиций. Задумывает поэму из времен Жанны д’Арк, набрасывает план монументальной эпической поэмы об основателе древней галльской империи Хлодвиге, пишет пасторали, идиллии. Перед поэтом маячат книжные образы, пыльные гробницы, а его так и тянет к сегодняшнему, живому, простому, близкому!

Где-то там, по обочинам парадной аллеи высокой поэзии, вьется, блуждает, теряясь в нехоженой траве, веселая песенная тропка. И он то и дело выбирается на нее; здесь можно освежиться, размяться, отдохнуть от приступов тоски. Нет, нет, это только на время, это невсерьез, он вовсе не собирается покидать главную аллею. Застольные песенки — это же просто забава! Но именно здесь, на песенной тропке, он чувствует себя самим собой, может хоть на время обрести то чувство независимости, которое необходимо ему как воздух.

Только на песенной тропке — пусть ненадолго — освобождается он от груза наболевших вопросов: как выстоять, как сохранить свое достоинство в эпоху деспотизма? Вопросы оставались неразрешенными, но они как бы отодвигались, отходили в сторону перед лицом дружбы, любви и веселья.

Ведь есть же на свете доброта, и смех, и мирные естественные радости, по которым так изголодались люди, оглушенные барабанным боем, утомленные непрестанными жертвами на алтарь воинствующей империи!

Простые человеческие радости не умирают даже в самые тяжелые времена, думает Беранже. Это драгоценное достояние неподвластно деспотам и собственникам, оно дороже всех богатств мира. Владея им, любой бедняк становится богаче богача, счастливей и свободнее власть имущих. И больше того — как раз среди неимущих живут, растут и хранятся во всей своей красе, правде и чистоте истинно человеческие чувства. Собственность, чины, привилегии душат, убивают, грязнят дружбу, любовь и веселье.

Эти мысли воплотятся в его песнях.

Создавая свою философию противостояния жестокому миру, он приникает к источникам народной поэзии — здесь исстари живет дух народа, задорный, веселый, истинно французский! И Беранже чувствует себя одним из его носителей. Пусть молодой поэт считает, что песни — это только отдых, а не главное его дело, — именно на песенной тропе складывается его миросозерцание, проявляется истинный его характер с присущими ему жизнерадостностью, лукавым юмором и колкой иронией.

Революционные песни, которые восхищали Пьера Жана в дни отрочества, теперь умолкли, они под запретом, и молодой Беранже лишен возможности обратиться к их традициям. Нет, он не забыл их, но времена не те. А вот застольные песенки вне сферы политики, их не преследуют, и они вновь возродились и ожили в годы империи.

В песенках Колле, Панара и других родоначальников «Погребка», знаменитого песенного содружества XVIII века, в «легкой» поэзии Парни, старшего современника Пьера Жана, слышались мотивы, которые влекли молодого поэта; в них пробивался тот задорный галльский дух, который был так близок Беранже.

«Замечательно, что подобные произведения родятся обыкновенно в эпоху деспотизма, — напишет потом Беранже. — Ум наш испытывает такую потребность в свободе, что когда он лишен ее, то прорывается через границы наименее защищенные, рискуя залететь чересчур далеко в своей независимости».

Обращение к легкой поэзии с ее эротическими мотивами, тяготеньем к веселой непристойности, воспевание мирных радостей означало своеобразный протест против деспотизма, торжествующей военщины, против цензоров и всяческих блюстителей благолепия, против всего помпезного стиля империи.

Из легкой поэзии Беранже почерпнул первоначальное представление об эпикуреизме. Конечно, он им не удовольствовался и попытался глубже проникнуть в суть учения знаменитого древнегреческого философа о человеческом счастье. В системе жизненных и нравственных взглядов молодого поэта эпикуреизм приобрел новое, демократическое толкование. Не человек вообще, некий просвещенный мудрец, а неунывающий бедняк (санкюлот, как сказали бы во время революции), стойкий и чистый душой обитатель трущоб, чердаков и хижин по-настоящему способен наслаждаться жизнью с ее простыми, «естественными радостями». Бедняк, плебей и притом «истый француз» становится носителем высшей мудрости и подлинного счастья, центром песенной вселенной Беранже и ее героем.

Он сочиняет песню за песней, но все еще не хочет признать это серьезным делом; ведь за него берутся преимущественно ремесленники и дилетанты, которые пишут по трафарету, кое-как. Чтоб убедиться в этом, стоит только перелистать песенные сборники начала XIX века: «Альманах сердец», «Репертуар любовников», «Букет любви», «Посланец любви», «Портфель любящих» и так далее в том же духе. Печатаются в таких сборниках наряду с традиционными песенками всякие ремесленные поделки сомнительного вкуса: песенки-финтифлюшки, песенки-«тюрлюрлетки», сахарно-чувствительные, гривуазные, двусмысленные, а иногда и откровенно непристойные и к тому же откровенно бесталанные. Правда, встречаются среди песенников и люди, не лишенные таланта, но их продукция тонет в море дешевого варева.

Нет, нет, Пьер Жан не собирается стать профессиональным песенником, он вовсе не думает сворачивать с утрамбованной аллеи высокой поэзии!