Иван Катавасов - Ярмо Господне

• Название: Ярмо Господне
• Автор: Иван Катавасов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Продолжение Шестикнижия инквизитора повествует о духовно-рыцарском ордене, противостоящем злонамеренной магии. Только для взрослых.

Религиозная сайнс фэнтези для верующих и не очень верующих в XXI веке от нашей христианской эры.

Насколько по содержанию, настолько и по форме, роман «Ярмо Господне» соотносится с «Коромыслом Дьявола», поэтому авторское предупреждение благосклонным читателям остается в силе и в неизменности.

Если кому-нибудь когда-нибудь придет в голову, будто бы ваш автор хоть как-то разделяет политические, натурфилософские и религиозные воззрения своих персонажей, значит, кто-то из нас в чем-то заблуждается. Совсем уж безысходно обманется тот, кто разглядит в этом повествовании что-либо физическое вместо метафизического.

---

— Посмотрим…

— 3-

По громкой связи доктор Патрик пригласил приблизиться четверку участниц демонстрационных боев и по очередности молча, строго обревизовал, досмотрел внешний вид каждой.

«Ага… как насчет достоинства и осанки, дорогие леди?»

Не совсем удовлетворившись досмотром и ревизией, суровый адепт судейским тоном, не предвещавшим ничего хорошего тем, кто осмелится его ослушаться, сухо распорядился:

— Мои леди! Первая пара — мисс Праски против мисс Энфи. Два раунда по пять минут. Миссис Нэнси — секундант мисс Праски. Мисс Мэри ассистирует для мисс Энфи. Прошу занять надлежащие места, кавалерственные дамы.

Филиппу же Патрик дал объяснение собственной суровости:

— Мне не нравится их легкомысленная агрессивность, сэр. Леди Праски вынашивает хулиганское намерение нанести серьезные увечья леди Энфи. Тогда как дамы-неофиты Нэнси и Мэри изнывают от необоснованного желания одержать убедительную победу над самой дамой-зелотом Праски.

Из чего следует: леди секунданты полноценно испытают все болевые ощущения противоборствующих участниц. Болеть душой и по-спортивному поддерживать дружественную сторону нашим дражайшим леди придется более чем должным образом, брат Фил. Для того у меня найдется немало арматорских средств и возможностей, сэр.

Я положительно уверен, вы не станете мне возражать, мой дорогой рыцарь Филипп.

— Мой дорогой прецептор Патрик, вот вам моя рука. В данном случае ваши знания и силы непреложны, сэр.

Заручившись и обнадежившись подтверждением Филиппа, доктор Патрик агрессивно засучил рукава накрахмаленного белого халата, извлек из ящика лабораторного стола два пластиковых браслета-напульсника и плотно пристегнул их к запястьям. Воздев руки, он пошевелил в воздухе пальцами, активируя оптическое распознавание операционной системой новых периферийных устройств. Контрольным тестированием подключенных беспроводных манипуляторов Патрик Суончер, разумеется, не пренебрег.

«Так-так-так… док Патрик намерен лично не только судить схватки, но и на ходу руководить боем, устанавливать свои порядки и менять правила там, где их вроде бы не существует. Для того у него в закромах нашлись эргатические идеомоторные браслеты Тинсмита.

Кое-кто у нас непорядочно называет недружественным эргоинтерфейс сквайра Седрика Тинсмита с говорящей англосаксонской фамилией Жестянщик. А вот рыцарю-адепту Патрику этот вовсе не жестяной интерфейс в самый раз, когда синхронно, в режиме реального времени требуется управлять группами мышц и болевыми ощущениями четырех дам, стремящихся показать высший класс.

В спорте порядок иногда бьет класс, бывает, очень больно, дорогие леди и джентльмены. И в нашем с вами убого недоразвитом информационно-технологическом обществе интерфейс Тинсмита на порядок превосходит теперешний средний уровень освоения прогрессивных компьютерных достижений, включая привычные задубевшие и закостеневшие навыки ограниченных пользователей.

Разработал сей эргоинтерфейс наш научный гений мистер Седрик Тинсмит для пилотирования орденских «серафимов». Повсеместно внедрить его опытно-конструкторские разработки можно хоть сейчас, если бы не хренова гора и чертова дюжина пилотов, желающих летать по старинке, держась за ветхозаветный штурвал или за джойстики, придуманные в прошлом веке.

Поговаривают: управление многовекторной тягой «серафимов» нового поколения, предназначенных для сверхманевренного боя в безвоздушном пространстве, а также перехвата высокоскоростных баллистических и управляемых целей в атмосфере, будет оснащаться исключительно интерфейсом Тинсмита. Аналогично и продвинутые системы вооружения всех модернизированных летательных аппаратов.

Впоследствии идеомоторные штукенции намечено массово применять на индивидуальном стрелковом оружии.

Пока же наш и ваш застойный и отстойный народишко привык не доверять высоким информационным технологиям. Возьми хоть секуляров, хоть харизматиков. Везде одна и та же хренотень и мракобесие.

Отдельные пилоты «серафимов» предпочитают на бреющем полете прибегать к теургии, невзирая на неизбежное воздаяние. Лишь бы не трогать старый добрый компьютерный курсопрокладчик и огибатель рельефа. Автопилот у земли, видите ли, для них страшнее, чем ретрибутивность и страх Божий.

И возраст тут ни при чем. Вон молочно-шоколадная девочка Умба, та компьютерной графики, джойстиков, сенсорных панелей не боится. Зато моя медовая дева Параскева, как вцепилась в начале прошлого века за штурвал на деревянном «фармане», так до сих пор оторваться от него не может, дурында.

Вот ее и бросает в простодырые суеверия-поверия. Надо же, золото у нее колдовство отпугивает! Такую бездумно глупую парашу и языческие архонты не запускали, чтобы охмурять и горбатого лепить лохам-секулярам…

Тайны исповеди никоим образом, равно их подобием, нарушать не стану. Она, чувырла, сама обо всем доложит экселенцу Микеле и у князя Василия отцовское прощение вымолит.

Надобно с ее достопочтенным родителем педагогическую беседу онлайн устроить. Пускай нам и грех приведение к порядку взрослых людей педагогикой обзывать. Педагогия, она же педофилия, педерастия…

Патрику-то очевидную этимологию и трудности с Прасковьей нет нужды растолковывать, если у него не лирика на уме, а вон физика на разграфленных мультисекторных сенсорных панелях под обеими руками.

Эт-то правильно. Усилить аппаратную часть и лишний раз ее протестировать никогда не помешает. И девок наших тазобедренных, дойки в оттопырку, можно малость лирически, элегически помариновать несколько минуточек в напряженном ожидании…»

Между тем Патрик немного опустил лабораторное кресло для лучшего обзора на панорамном пятикомпонентном мониторе. Контролировать бои он собирается первым делом с помощью технических средств и виртуальной среды в дополнительной реальности. Непосредственная визуальная картина всего происходящего на татами для него предъявляется второстепенной и уточняющей цифровое восприятие.

Филиппу, напротив, незачем всматриваться в пульсирующие диаграммы, мгновенно схватывать мелькающую цифирь в эргометрических таблицах и следить за амплитудой синусоид в силовых осциллограммах мышечного тонуса. Потому он поднял кресло как можно выше, устроившись, словно в бельэтаже, на этаком обзорном насесте.

«Как всегда, высокочтимые леди и джентльмены, долго, очень долго и сверх того готовимся, тренируемся ради короткой, бывает, мгновенной схватки. Один удар, один выстрел, и все кончено… Если, конечно, тому предшествовали долгие часы, месяцы, годы, десятилетия правильных тренировок и целенаправленной боевой подготовки…

Что такое идеомоторные браслеты, наши дамы определенно знают. Предзнание и прогностику Патрик никому не ограничивает. Батальное ясновидение можно использовать по максимуму всем, кроме, наверное, Прасковьи.

В любом случае все примерно догадываются, чего им ждать от Патрика, засучившего рукава для их драки. Но каждая реагирует по-разному.

Настена — молодца, стоит в свободной позе, умненько расслабила скелетные мышцы в предзнании неотвратимых болезненных сюрпризов от прецептора Патрика. Так и надо, жена моя любимая, блаженны кроткие неофитки.

Манька же, наоборот, в другом углу, дурында, дергается, возбудилась, синие глазищи горят, розовые соски торчком стоят, бедра и клитор напряжены…

Добрых чувств к даме Прасковье она, конечно же, не испытывает. За Анфису душевно болеет и без какой-либо обратной связи. Ей самой не терпится неукротимо вломить деве моей Параскеве в сись-пись, чтоб золотые колечки по татами в разные стороны…

Ох и не любит же наша Манька дам-зелотов! Ревнует и завидует им до потери пульса…»

Наконец прозвучал гонг и противостоящие участницы схватки, одновременно так подобные и очень несхожие между собой, поклонились рыцарю Патрику, рыцарю Филиппу, друг другу. Обе кавалерственные дамы начали вовсе не потешный и нешуточный поединок, где разрешено наносить любые удары в полную силу.

И это не их забота, нанесут ли они смертельный удар сопернице, бывшей подруге и соратнице, на десять минут ставшей непримиримым врагом, неприятелем, реальным противником.

На войне как на войне — в бой, вперед, до победного конца. Будь этот бой учебно-тренировочным, это — далеко не спортивное зрелище. Еще меньше боевые действия напоминают досужие развлечения мирских обывателей, вчуже, по-любительски глазеющих на состязания профессионально и театрально выступающих актеров-спортсменов на потребу широкой публике.

Ни Анфиса, ни Прасковья и думать не думали как-нибудь играть на публику, начав обоюдно прощупывать оборону одна за другой ложными атаками, всячески маскируя свои устремления. Обе они не знают, чего может им позволить прецептор Патрик, но стремятся достичь максимального поражения врага.