. Ганнибал - Лиловый (I) (СИ)

• Название: Лиловый (I) (СИ)
• Автор: . Ганнибал
• Издательство: СИ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

Глубоко темнело, уходя в бездну лилового, ночное небо над Саидом. Рассыпали боги на нем свои слезы, блестящие, яркие, будто бриллианты на платье богатой женщины. На губах была соль уходящей дневной жары, ноги начинали мерзнуть. Он стоял, не замечая подкрадывающегося холода.    Сабаин был невелик, всего пятьдесят с небольшим жилищ да окружающая плато стена. Саид -- огромен. Саид простирал свои могучие барханы на многие, многие фарсанги: десятки, сотни дней караванного пути, ледяные ночи, огненные рассветы. Он стоял на стене поселка и смотрел вперед, чувствуя себя стоящим на краю гигантской чаши. Было почти страшно свалиться туда, покатиться по пологому склону, оказаться на дне. Что там, на дне? Он никогда не покидал свой сабаин.

---

Минута. Другая. Серые тени были совсем близко; солнце почти полностью скрылось за головами дюн. Острон и Адель стояли неподвижно, не глядя друг на друга, с мечами наперевес, чуть поодаль темнела фигура дяди Мансура, и он один смотрел на восток.

Оазис молчал, а потом вдруг взорвался гомоном растревоженного улья. Острон улыбнулся, услышав громкие голоса: люди вразнобой призывали своего бога, пока их разрозненные выкрики не слились в единое сильное "Мубаррад".

-- Мубаррад! -- закричал он, вскидывая ятаган и бросаясь вперед.

-- Мубаррад! -- услышал он за своей спиной голос Аделя.

Первый же одержимый был сшиблен с ног мощным ударом, и Острон не замешкался со следующим: враги быстро окружили его со всех сторон. Он еще видел, как дядя Мансур помог Сафир подняться на ноги, пользуясь тем, что очень скоро вокруг них стало полно сражающихся нари, и никто из безумцев не попытался добраться до девушки. Значит, Сафир в безопасности... ну, в относительной.

Сражаться, думая только о себе, оказалось куда проще. Не было необходимости думать о том, что у тебя за спиной, потому что за твоей спиной только другие одержимые... в лучшем случае, союзники-нари, тоже занятые дракой. Его ранили в предплечье, но легко, и Острон не заметил бы вовсе, если бы теплая кровь не напитала порванный рукав бурнуса. Второй раз чужой клинок зацепил его за живот, и если бы Острон не успел вовремя отклониться назад, возможно, все было бы куда хуже. Резкое движение спасло его и лишь оставило прореху в рубашке да царапину на коже.

Сколько времени прошло, он не понимал. Песок обагрился кровью, без умолку кричали люди, лязгало оружие. В очередной раз уворачиваясь от мощного удара сверху, Острон заметил Аделя, окруженного сразу тремя безумцами, но прийти ему на помощь все равно не смог бы. Только бы самому выжить и не получить раны серьезнее последней. Одержимые и впрямь обычно напрыгивали на врага и пытались оглушить еще в прыжке; впрочем, если успеть отпрянуть в сторону, расправиться с безумцем было не очень сложно, главное -- это занести клинок ровно за секунду до того, как он приземлится рядом.

Дышать было трудно. Он чувствовал, как понемногу тяжелеет ятаган; осознав это, попытался пробраться к своим, туда, где громче всего были выкрики "Мубаррад!". Внезапно огромная тень закрыла небо.

Острону потом было очень стыдно вспоминать тот острый приступ страха, который он пережил: до того все одержимые, которых он встречал, -- впрочем, и большинство нормальных людей тоже, -- были ниже его. Фигура с двумя грозно блестящими клинками надвинулась на него чудовищной громадой, и Острон машинально вскинул ятаган, готовый рубить, хотя был уверен, что с такой тушей ему не управиться.

Туша неожиданно ловко скользнула под лезвием летящего на нее оружия, выпрямилась уже где-то сбоку и громко рявкнула над ухом Острона:

-- Мубаррад! Спокойно, мальчик, я не безумец.

Острон еще поворачивался, чтобы вновь взглянуть на говорившего и убедиться, что ему не померещилось, но огромной фигуры уже не было. Он успел углядеть высверки клинков далеко, где-то в самой гуще бешено визжавших одержимых, а потом обнаружил, что вокруг него стоящих на ногах врагов уже нет, и только бойцы нари ходят между телами, проверяя их, и иногда вскидывают мечи, чтобы милостиво оборвать жизнь умирающего.

Один из них подошел к Острону и заглянул в его лицо под оборванным хадиром.

-- Ты чужак, -- сказал он. -- Это ваши верблюды прибежали в оазис?

-- Наши, -- выдохнул Острон, чувствуя непреодолимое желание обо что-нибудь опереться. -- Мы спешили, как могли, но все равно не успели до заката.

-- Это неважно, вы все равно предупредили нас вовремя.

Нари снялся с места, больше не обращая внимания на Острона, и легкой рысцой устремился дальше, туда, где еще шла драка; Острон подумал было, что ему тоже следует присоединиться, но он обнаружил, что у него дрожат от усталости колени.

Только тогда он понял, насколько трудный день был у него самого.

***

Племя Яфран действительно было многочисленным, и его бойцы оказались неплохо вооружены. Четверых чужаков немедленно проводили в оазис, где уже были установлены шатры, между которыми суетились женщины и бегали дети. У небольшого озерца они увидели богатый шатер, на пороге которого сидел древний старик и курил трубку, будто и не было никакого сражения еще полчаса назад.

-- А, чужаки, предупредившие нас об атаке, -- сказал он, когда они подошли к нему. -- Мир вам, добрые люди, и да пребудет с вами милость Мубаррада. Садитесь, прошу, и расскажите, отчего вы путешествуете лишь вчетвером.

Дядя Мансур опустился на предложенный коврик первым, следом за ним почти упала обессилевшая Сафир; Острон и Адель переглянулись, прежде чем сесть по обе стороны от девушки.

Темное, будто вырезанное из дерева лицо старика никак не менялось, пока дядя Мансур подробно рассказывал о нападениях безумцев. Острону, признаться, было и не до него: он боролся с охватившей его сонливостью. Ноги гудели, царапину на животе мерзко жгло. Сейчас бы в теплые шкуры в темной юрте и спать, спать...

-- К этому нельзя относиться легкомысленно, -- вырвал его из дремы голос старейшины Яфран, который назвался Кахидом. -- Наше племя многие годы кочует на самой южной границе, и мы в прежние времена бывали в Тейшарке и Залмане. Мы помним, что это означает. Одержимых будет становиться все больше и больше, и нигде от них не будет спасения, ни здесь, ни на севере. Что-то пробудило темного бога.

-- Мы можем рассчитывать на вашу помощь? -- прямо спросил дядя Мансур.

-- Да, -- кивнул Кахид. -- Да, хотя, быть может, мы немногим в состоянии помочь вам. Сегодня отдыхайте. Наши люди поделятся с вами припасами. Мы обсудим это дело и решим, что же предпринять.

Острон слушал вполуха; когда до него дошло, что прямо сейчас никто ничего решать не собирается, все его существо настроилось на долгожданный отдых. Он поднялся на ноги и поплелся следом за дядей, даже не найдя в себе сил помочь Сафир: кажется, ее под руку вел Адель. Перед ним была спина дяди, прямая и строгая, будто дядя целый день трубку курил на коврике перед юртой, а не бегал по пустыне вместе с ними. Этот старик двум парням форы даст, мутно подумалось Острону. То есть, ему самому и Аделю. Кажется, с годами пустыня только закалила его и сделала совершенно непробиваемым.

Лишь возле самой юрты, которую для них заботливо установили другие нари, Острон вскинулся: сонливости как не бывало. В тени толстой пальмы стоял огромный мужчина, на полголовы выше него самого, -- а Острон был одним из самых высоких парней своего племени, -- широкоплечий, буйволоподобный детина в видавшем виды бурнусе.

-- Мир вам, -- зычным басом сказал здоровяк.

-- Да пребудет с тобой Мубаррад, -- отозвался дядя Мансур и откинул полог юрты, пропуская вперед Сафир и Аделя. Острон замешкался было, но дядя и его подтолкнул в спину. От неожиданности парень чуть не покатился кубарем, споткнувшись о шкуру, лежавшую у входа.

-- Здоровенный какой, -- сонно пробормотала Сафир, оказавшаяся между Остроном и Аделем. -- Острон, он даже тебя выше. Может, он Одаренный?..

Острон еще раз вспомнил, как принял этого нари за безумца, но говорить о таком ему зачем-то было стыдно, и он смолчал.

***

В первые несколько мгновений, еще не открыв глаза, Острон пытался вспомнить, где он. С ним такое случалось нечасто и всегда удивляло его.

В юрте было темно, но это была темнота уже не того рода, когда ночью над тобой черное небо: сквозь дымовое отверстие наверху пробивался луч яркого солнечного света, и весь воздух будто был пронизан медовым теплом дня. Неподалеку нежно отсвечивала золотистым спина Сафир, склонившейся над каким-то рукодельем. На мгновение Острону показалось даже, что на девушке ничего нет, и лишь потом он сообразил, что это всего лишь белая чистая рубаха, обтянувшая ее.

-- Доброе утро, -- пробормотал он, переворачиваясь на живот.

-- А, проснулся. Дядя Мансур велел тебя не будить.

-- Как это так? А они с Аделем опять ушли умничать со старейшинами Яфран?

-- Нет, -- Сафир покачала головой; ее правый локоть шустро сновал, пока рука с иголкой двигалась туда и обратно. -- Старейшины Яфран все еще решают между собой. Дядя Мансур пошел потолковать с остальными, Адель с ним.

Острон сел, подмяв под себя нагретую шкуру. Память услужливо пролистала перед ним события предыдущего дня, но ему все еще казалось, что это больше похоже на сон. Хотя, впрочем, вся последняя неделя его жизни была похожа на сон.

И вот опять дядя его держит за ребенка. Адель старше его всего на два года, но носатый ублюдок, значит, уже считается взрослым мужчиной, а собственного племянника дядя не соизволил даже разбудить! А если бы старейшины Яфран уже были готовы сообщить о своем решении чужакам?..

С такими мыслями Острон резво напялил бурнус и выскочил наружу.