Ганнибал - Лиловый (II)

• Название: Лиловый (II)
• Автор: Ганнибал
• Жанр: Разная фантастика

В золотой пустыне, носящей название Саид, обитает народ, который состоит из шести племен.

За их планетой более десяти лет наблюдает другая раса, более технически развитая, — они занесли пустынную планету в свои звездные карты под названием Руос, — и хотя они пытались вроде бы помочь руосцам, ничего не вышло.

В последний момент в звездную систему Руоса вторгается неизвестный космический корабль. Никто не знает, какому народу он принадлежит.

---

— Я убедил профессора, что тебе пойдет на пользу отдых от Ритира, — заметил Беленос, глядя куда-то в сторону. — Этот город… может быть не в меру чужеродным даже для нас самих. Лично я никогда не чувствовал себя там уютно.

— …Так это твой дом? — немного неловко, невпопад спросил его Леарза.

— Как видишь, — буркнул разведчик. — Здесь я родился и вырос. Это поместье принадлежало нашей семье с незапамятных времен, Морвейны были одними из первых, кто переселился, когда было принято решение… уменьшать количество городов типа Ритира.

— Да, чувствуется, что этому дому много лет, — признался Леарза.

— Можешь остаться здесь на несколько дней, как пожелаешь, — предложил Морвейн. Что-то было в его тоне в тот момент, отчего Леарза вдруг смутился и почувствовал себя виноватым за только что полыхавшую в нем ненависть; что-то… должно быть, Бел тоже понимал, возможно, и лучше самого Леарзы, на что шел, когда вытащил одинокого китаба с гибнущей планеты. Но отчего-то все-таки сделал это. Отчего?..

Беленос проводил своего гостя в одну из комнат на втором этаже, такую же дышащую древностью и уютную, как и все в этом поместье, а потом показывал остальные комнаты: темную библиотеку с высокими книжными шкафами, — он рассказал вкратце о том, что его прадед был страстным любителем печатного слова и собирал старые бумажные книги, давно уже в Кеттерле ставшие только предметом коллекционирования, — «зимнюю», как он назвал ее, гостиную, где стоял благообразный камин, сложенный из круглых речных камней, лабораторию своего отца; Леарза лишь смутно понял из объяснений Морвейна, чем тот занимался, но догадался, что это было как-то связано с медициной. Все это время, впрочем, между ними царила какая-то неловкость.

Наконец они вышли прогуляться по старому саду; мощенная плиткой дорожка петляла в траве, но Беленос недолго шагал по ней, углубился в сень деревьев. Леарза следовал за ним, они вдвоем поднялись на небольшой холм, а с другой стороны на его склоне росли кособокие яблони, все в цвету, и их запах был почти что одуряющим. Белые лепестки реяли в воздухе, будто крупные одинокие снежинки.

Леарза был настолько поражен открывшимся видом, что остановился и перестал слушать Морвейна. Тот быстро заметил и обернулся к своему спутнику; на мгновение на каменном лице разведчика промелькнул намек на усмешку.

А может, и показалось.

— Этим яблоням много лет, но они все еще плодоносят, — негромко заметил Бел, отворачиваясь и доставая сигарету. — Отец посадил их в тот год, когда я отправился на первое свое задание.

— …Как разведчик? — спросил Леарза, которому эти слова больно напомнили о собственной родине. — На какую же планету, не на нашу ли?

— Нет, — нехотя будто возразил Морвейн. — На Венкатеш.

— Каин рассказывал мне, — со сдерживаемым гневом в голосе отозвался китаб. — Вы исподтишка наблюдали за тем, как обитатели этой несчастной планеты шли к собственной гибели.

— Каин не сказал тебе, что много наших разведчиков погибло тогда на Венкатеше? — прежним ровным голосом спросил тот.

— Да, сказал и посмеялся.

Морвейн промолчал, затянулся; кончик его сигареты при этом знакомо уже вспыхнул синеватым.

— Это не было так уж смешно.

— Но он посмеялся, — раздул ноздри Леарза. — Скажи, небось вы смеялись и тогда, когда поняли, что Руос тоже ждет гибель?

— Нет.

— …Ах да, ведь к чему лишние эмоции. Молча смотрели, как мы барахтаемся в этом, хотя тысячу раз могли бы намекнуть Острону, или Сунгаю, да хоть мне!.. Но нет, ваш клятый эксперимент не подразумевал такой помощи. Вы хотели убедиться в том, что ваш путь более правильный! А тысячи человеческих жизней — это пустое и ничего не значит!

— Мы не боги, — перебил его Морвейн.

— Но это вы могли сделать! Нет, чертов эксперимент был важнее! Десять лет, целых десять лет вы только наблюдали и выжидали!

— Да, это был долгий срок, — негромко произнес Морвейн и снова затянулся. — Мы были очень осторожны. Мы боялись, что Венкатеш повторится.

— Боялись они, — буркнул Леарза, понемногу сдувшись: вдруг на него будто повеяло холодом, и он осознал, что возмущаться бесполезно. Словно он в состоянии достучаться до крошечной омертвелой души этого человека! Что он сам для этих людей? Всего лишь нелепая реликвия с погибшей навсегда планеты!

Морвейн, не говоря ни слова, медленно пошел вниз по склону, скользя черной тенью между усыпанными снегом цветов яблонями; Леарза по инерции потащился следом, хоть уже и не ожидал ответа, да и говорить ему больше не хотелось. Так, в тишине они дошли до самого низа, где холм заканчивался и переходил в ровную лужайку, а яблоневый сад оказался ограничен низеньким забором, сложенным из тех же песчаных камней, местами поросших мхом.

Только там разведчик остановился и наконец оглянулся на Леарзу; выражение его лица в тот момент, кажется, перестало быть столь каменным, и Морвейн как раз будто хотел что-то сказать, но передумал и перевел взгляд куда-то в сторону.

За спиной Леарзы раздался женский голос. Леарза обернулся.

Она стояла на вершине холма, окруженная белоснежными яблонями, и ветерок трепал ее простенькое темно-коричневое платье. Она была похожа на яблоневый дух, с лицом круглым, как яблоко, и немного неловко принялась спускаться по траве, приближаясь к ним, так что ее милые, хоть и слегка неровные черты становились все отчетливее. У нее были вьющиеся каштановые волосы, колыхавшиеся с каждым ее шагом, и фигура взрослой женщины, осязаемая даже на взгляд. Подойдя на расстояние, достаточное, чтоб ее голос донесся до них, она на языке Кеттерле обратилась к ним:

— Так вот ты куда утащил нашего гостя! А я думала, что вы не приехали.

Тяжелый, мутный разговор последних минут внезапно провалился в никуда. Леарза оглянулся на Бела и к собственному удивлению обнаружил, что тот будто смущен, тем не менее его ровный бас со спокойствием ответил ей:

— Когда мы приехали, тебя еще не было дома, — и, переходя на родной язык Леарзы, обернулся к нему: — Это Волтайр. Она не говорит на твоем языке, но я буду переводчиком, если понадобится.

— Я уже немного могу говорить по-вашему, — немного взъерепенился тот. Волтайр рассмеялась: должно быть, акцент чужака показался ей забавным.

— Я буду говорить медленно, — пообещала она. — Ну, Бел, ты все свои владения показал? Пойдемте пить чай!

И, не дожидаясь их ответа, она почти побежала назад, вверх по холму, к черепичной крыше старого дома. Бел только пробормотал что-то невнятное и пошел следом, вместе с ним и Леарза. Леарзу мучил вопрос, который в присутствии женщины задать он стеснялся, хоть и знал, что она не понимает его родного языка, но, с другой стороны, и говорить в ее присутствии на языке, которого она не понимает, тоже было бы нехорошо.

Так они в нелепом молчании вернулись в дом, где Волтайр первой вошла на кухню и немедленно взялась за хозяйственные дела; Бел кивнул Леарзе на старый широкий стул и опустился сам.

— Как тебе у нас, нравится? — беспечно спросила женщина, оглядываясь на Леарзу. На ее круглом лице образовалась улыбка, от которой будто сразу стало тепло.

— Да, — брякнул тот, — очень.

— Во всяком случае, больше, чем в Ритире, — негромко добавил Беленос. На кухне вновь воцарилась неудобная тишина, и Леарза неожиданно даже для себя решил эту тишину развеять, спотыкаясь, принялся на языке Кеттерле, будто упражнение для профессора Квинна, рассказывать, чем он занимается в научном институте и кем он был на своей родной планете.

— А расскажи о Руосе, — попросила его Волтайр, — от Бела никогда ничего не добьешься! Я его спрашивала, спрашивала, а он как воды в рот набрал.

Леарза взволнованно исполнил ее просьбу. Рассказывать о Руосе было ужасно сложно, он не знал и половины нужных ему слов, — Белу несколько раз приходилось помочь ему, — но уже потом Леарза сообразил, что именно это и спасло его от мрачных воспоминаний: он был так сосредоточен на чужом языке, что почти не задумывался о смысле произносимых фраз.

Волтайр тем временем поставила на круглый столик фарфоровые чашки и еще раз улыбнулась ему.

— Молодец, — сказала она. — Наверное, очень трудно разговаривать на чужом языке?

— Трудно, — согласился Леарза. Она спохватилась будто, всплеснула руками:

— А к чаю-то у нас!..

Тогда Бел мягко поймал ее за руку, заставил сесть.

— Не суетись, — совсем непривычным, почти что нежным тоном произнес он. Леарза смущенно отвернулся и уставился в окно.

— А библиотеку ты показал? — спросила Волтайр у Бела, тот кивнул. — А лабораторию? А…

Леарзе стало поневоле смешно; потом он резко задумался: уж не… андроид ли она? Чересчур… живая для обычных обитателей Кэрнана. Много улыбается. Черты лица у нее не слишком изящные, и красавицей ее не назовешь, но симпатичной — запросто, несмотря на не в меру, пожалуй, тяжелую челюсть.