Пилип Липень - Параметрическая локализация Абсолюта

• Название: Параметрическая локализация Абсолюта
• Автор: Пилип Липень
• Издательство: Издательский дом Флюид FreeFly
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-905720-30-7

---

Пилип Липень. Параметрическая локализация Абсолюта

Глава 1. Вероника, школьница

1. Секрет

Вероника так больно стукнулась коленкой о скамейку, что слёзы выступили у неё на глазах. Ой, ничё не больно, курица довольна! Обхватив коленку руками, она сдерживалась – плакать нельзя, когда готовишь секрет. Синяк будет огромный! Хорошо ещё, что не до крови, и колготки не разорвались. Прихрамывая, она пошла дальше, вглубь осеннего сквера, по толстому слою кленовых листьев. Ей было немножко стыдно за своё намерение – секреты пристало делать только маленьким девочкам, первоклассницам, но ведь никто об этом не узнает. Тем более, секрет был другим, совсем не детским. Детские секреты делались вот как: в земле выкапывалась ямка, на зелёный лист лопуха укладывались цветки одуванчика, кусочки его стебля и сложенный рисунок принцессы на цветной бумаге. Тайничок закрывался осколком оконного стекла или отбитым бутылочным дном и маскировался свежей травой. Потом секретом полагалось делиться с подружками, а они делились своими. Главное, чтобы секрет не нашли мальчишки.

Но сейчас её не должен был видеть вообще никто. Заметив, как по дальней дорожке проходят одноклассницы – сидели в библиотеке или в буфете – Вероника укрылась за ближайшим стволом. Рюкзак, набитый учебниками, физкультурной формой и кедами, тяжело оттягивал плечи, и она оперлась им о дерево. Запустив руки в карманы, она перебирала содержимое правого: ключи на колечке, гладкий коричневый каштан, красивый камушек с мраморной прожилкой, два лимонных леденца в шуршащих фантиках. В левом кармане лежал сам секрет, и она бережно прижимала его к бедру.

Девочки прошли, но теперь появился дед, седая белая борода. Часто здесь ходит. Сумасшедший, бродит и смотрит под ноги, а если найдёт каштан – пинает, машет руками. Живёт в соседнем подъезде на первом этаже, роется в мусорках. Вероника однажды видела, как он тянул себе домой старую детскую колясочку. Зачем ему колясочка? Она представляла, как по ночам он качает в ней страшных грязных кукол с треснутыми головами. А они смотрят на него пустыми глазами. А он рассказывает им жуткие-жуткие сказки про смерть. Почему он всегда так медленно! Вероника ждала, пока дед свернёт за угол. Скорее, скорее, скорее. Свернул.

Отыскав под клёном укромную впадину, Вероника разгребла листья и сделала каблуком ямку. Присела на корточки – коленка болела, но уже меньше – и опустила в землю большой лист тополя из левого кармана. Лопухов ей отыскать не удалось, а кленовый не подходил, он бы ничем не отличался от листьев вокруг. Вероника развернула бумажку и перечитала: «дядя миша михаил смертью страшной ты помри». Вместе с запиской она положила в ямку пластмассового человечка из шоколадного яйца, с беспощадной булавкой, воткнутой в шею. Закрыла острозубым дном от винной бутылки, вдавила в землю. Засыпала листвой, заровняла и отступила на шаг. Никто не найдёт.

2. Добрый и хороший человек

Дядя Миша был новым другом её мамы. Пузатый, губатый, всё время вонючий. Мама говорила, что ему жарко, но разве жарко? Осень наступила, выросли цветы! Всем холодно, а ему жарко. Жарко потому что пузо волосатое. Но пусть бы даже и пузо – дело не в пузе, а в командирстве. Мама говорила, что дядя Миша очень хороший человек, но разве может хороший человек командовать «марш делать уроки» или «давай-ка вымой посуду»? Я сама знаю, когда мне делать уроки. И почему я должна мыть за ним посуду? Кто он вообще такой?

– Мамочка, он больше к нам не придёт? – спрашивала она на следующий день. – Путь лучше приходит дядя Саша! Почему его больше нет?

Дядя Саша учил её играть в шахматы и рассказывал анекдоты, не всегда понятные, но всегда смешные. А дядя Миша даже не смотрел на неё! Мама отвечала, что дядя Саша уехал в другой город, а дядя Миша в душе очень добрый, ты просто плохо его знаешь пока. Да-да, какой же он добрый, если в воскресенье, когда она попросила маму выслушать разученное стихотворение, он отвернулся и ушёл на балкон курить? Трудно, что ли, было послушать? Дядька Мишка! Вероника мстительно представляла, как его лёгкие покрываются изнутри грязно-коричневыми табачными пятнами, как в рекламе. Чтоб ты с балкона упал, лбом ударился и никогда больше не пришёл!

Но он не падал. Несколько раз в неделю около восьми раздавался двойной звонок в дверь, быстрые ших-ших-ших маминых тапочек по линолеуму, невнятное приветствие – толстыми губищами! – и долгое пыхтение после лестницы. Жирный, жирный, поезд пассажирный! Настроение у Вероники моментально портилось, и хотелось сделать что-нибудь совсем плохое. А эта привычка хватать маму за попу? Маме это не нравилось, Вероника была уверена, но она зачем-то терпела! Она даже смеялась! Ужас.

Веронике приходилось слышать поговорку «любовь зла – полюбишь и козла», и она примеряла её на маму и дядю Мишу. Отлично подходило, особенно про козла. Но что значит – любовь зла?

– Мамочка, ты его любишь?

Мама уклончиво отвечала всё то же: дядя Миша добрый и хороший человек, правильный, надёжный и трудолюбивый. Чтобы уклониться подальше, она рассказывала, как его ценят на работе – даже в выходные звонят, советуются. Дядя Миша работал наладчиком станков на заводе, и Вероника воображала, как он, сопя, протискивается между огромными лязгающими машинами, запускает руку глубоко в механизм и что-то подкручивает гаечным ключом. Сузив глаза, она желала, чтобы ему оторвало руку, и тут же зажмуривалась – нет, это уж слишком жестоко!

3. А однажды

А однажды, когда она смотрела шоу в маминой комнате – там стоял телевизор – дядя Миша вошёл и велел ей идти ложиться спать, хотя было ещё не поздно. Просто чтобы от неё избавиться! Просто доел свои пельмени с кетчупом и теперь захотел телек посмотреть! Ни слова не ответив, она ушла. В тот день мама принесла черешню, крупную, чёрно-красную, и Вероника, выбрав самую большую ягоду, закрылась у себя в комнате. Аккуратно разрезала, достала косточку, и принялась начинять черешню страшным ядом. Немножко серы со спичек, немножко толстой пыли из-под кровати, комочек паутины, измельчённый зелёный мел, карандашный грифель из точилки, крылышки мёртвой мухи. Соединила края чёрно-красной раны и на цыпочках отнесла на кухню, положила на тарелку, рядом с другой черешней. Съешь и отравись, гад! Потом сидела над тетрадкой, не видя букв, и ужасно-ужасно-ужасно боялась, что ядовитую ягоду съест мама…

А ещё однажды, когда дядя Миша допоздна смотрел то ли футбол, то ли хоккей, и возбуждённый голос диктора мешал ей заснуть, она вошла и попросила сделать потише. Козёл даже не повернулся! Подавшись к телеэкрану, он ловил каждое слово и каждое движение. В белой майке без рукавов, с волосатой спиной, как у Бармалея, с широко расставленными огромными коленями. Пузо-пузо, три арбуза, полтора мешка кишок, пузо село на горшок – затрещал горшок под грузом! Мама сказала вполголоса – подожди немножко, скоро кончится, это же полуфинал. Вероника долго лежала в темноте, открыв глаза в потолок, и ненавидела. Я никогда не буду счастлива, пока он! Время тянулось бесконечно. Она представляла, как её ненависть тёмным облаком проходит сквозь стену и сгущается над дядькой Мишкой, окутывает его и душит. Наконец всё затихло, одни выиграли у других. Свет во взрослой комнате погас – исчезла жёлтая полоска под дверью. Выждав, сколько хватило терпения, она прокралась в прихожую и, замирая, нащупала туфли дяди Миши. Ошибиться было невозможно – огромный размер и мерзкий запах. Тихохонько, на носочках, назад. Вероника зажгла настольную лампу, достала баночки с гуашью и, послюнив кисточку, нарисовала на стельках двух злых, мрачных пауков. Дула, пока не высохло. Чёрные стельки, чёрная гуашь – заметить пауков было трудно, они поблёскивали только под определённым углом. Когда он снова соберётся сюда, кусайте его за ноги, мои паучки! В кровь, в кость! Чтоб дорогу забыл! А ещё лучше – заползите под кожу, внутрь его ног, поднимитесь к сердцу и прогрызите насквозь! Он упадёт и будет лежать, и никто не узнает, отчего он умер. А на похоронах я буду идти сзади всех и смеяться!

4. В четвёртом классе

Вероника училась в четвёртом классе, за четвёртой партой у окна. У парты откидывалась крышка, под ней была полка для рюкзака, но слишком узкая, он помещался туда только в первые дни сентября, когда ещё не надо носить с собой все учебники. Мама рассказывала, что раньше, когда она училась в школе, рюкзаков не делали, и дети ходили с ранцами – это как портфели, но с лямками для спины. И столько учебников у нас никогда не было, – говорила мама. Всё помещалось в один ранец, и ещё бутерброды. А сейчас просто ужас, рюкзак набит доверху, и вдобавок этот мешок физкультурный. Мама жалела её, но если Вероника забывала учебник и получала замечание в дневник, тут уж никакой жалости, только ругание. Противоречие! Не умничай, говорила тогда мама. Давай-ка делай уроки!