Петр Валуев - Дневник П. А. Валуева, министра внутренних дел. 1861 год

• Название: Дневник П. А. Валуева, министра внутренних дел. 1861 год
• Автор: Петр Валуев
• Жанр: Прочая документальная литература

«1 января 1861 г. Утром во дворце. Заезжал два раза к гр. Блудову. Записывался по обыкновению в швейцарских разных дворцов. Все это при морозе в 17°.

Обедал у Вяземских. Вечером дома…»

---

Вечером на бале у С.С. Бибиковой. Кн. Кочубей положительно считает меня вторым Горчаковым и преследует меня политическими рассуждениями.

24 ноября. Утром в Царском. Доклад. Государь объявил мне, что он желает, чтобы я был членом финансового комитета, и поручил известить о том министра финансов. Насчет дела о духовенстве мне разрешено представить соображения об учреждении комитета под председательством вел. кн. Константина Николаевича. Возвратился в 1-м часу с тем же поездом, который перевез из Царского в Петербург на зиму их величества. Был у вел. княгинь Елены Павловны и Екатерины Михайловны, по случаю Екатеринина дня. Обедал у вел. кн. Михаила Николаевича с кн. Суворовым. Вел. князь и вел. княгиня оба весьма любезны и симпатичны. Вечером были Ржевский по делам газеты, Абаза, Щербатов, гр. Келлер, Тройницкий. Утром заезжал Паскевич. Он говорит, что принял бы одно назначение – в Варшаву. Il ne vise pas a peu de chose[161], как он сам выразился. Главное то, qu'il vise faux[162], потому что его имя вовсе не представляет ему на месте тех выгод и той силы, которые он ему приписывает. Он думает, что поляки дорожат памятью его отца. Il serait desobligeant de tacher de le desabuser[163].

25 ноября. Утром в Комитете финансов. Впечатление неутешительное. В нем заседает министр финансов. Но его роль играет не он, а ген.−ад. Чевкин. Ген. Муравьев твердит старую песнь о невозможном займе. Все занимаются неразрешимою задачею сокращения несократимых расходов. Делопроизводитель Рейтерн решительно не обладает приписываемыми ему талантами. Перед тем был у е. величества с кн. Горчаковым и Тымовским. Первый читал проекты двух превосходных депеш в Рим о назначении ксендза Фелинского варшавским диасезальным администратором (vicaire apostolique[164]), а потом и архиепископом, и о принятии нами сперва прелата из Рима в качестве чрезвычайного комиссара по делам в Польше, а затем эвентуально и нунция.

Вечером заезжал к Гернгросу. По его словам, государь bat froid[165] Зеленого, как полагает он, в предубеждении, что Зеленый интриговал против Муравьева, который сперва будто бы уходил тотчас, а теперь остается до 15 января, как полагаю я, потому что Зеленый не умел обделать дело так, чтобы государю не пришлось оставлять Муравьева до января.

26 ноября. Утром у обедни. Потом был у гр. Шуваловой. Занят скучными приготовлениями к проектируемым мною приемным дням или вечерам.

Был у меня Ливен, вернувшийся из своего ген.−губернаторства. Немцы не походят на русских. Ливен получает с лишком 30 тыс. руб. в год и имеет некоторое состояние, но говорит, что не может «принимать» за недостатком средств. Я не имею ничего и получаю только 12 тыс., а буду принимать еженедельно.

27 ноября. В Государственном совете. Потом в Главном комитете. За работой остальное время дня.

28 ноября. Утром Комитет министров. Был с женою у леди Нэпир. Обедал у государя с Милютиным, Крыжановским, Краббе и гр. А. Адлербергом. Потом заезжал к Абазе, у которого должен был обедать в тот день. Вечером были у меня Борис Голицын, Рибопьер и Кошелев, который говорит, что без розог нельзя обеспечить отбывания крестьянских повинностей.

29 ноября. Заходил утром к гр. Путятину по случаю нелепостей, сказанных председателем комитета, назначенного для составления новых цензурных правил, действ, ст. сов. Берте, который полагает, что в этом деле можно ограничиться старыми приемами. У Путятина сидел Панин. Они оба сидели над студентским делом, которое завтра должно докладываться в Совете министров. Я не вошел и отправился к Толстому (графу Д.А.) в Департамент народного просвещения. Обедал у вел. кн. Елены Павловны с вел. кн. Марьею Николаевной, кн. Вяземским и Тютчевым. Вечером был у гр. Блудовой.

30 ноября. Совет министров по университетскому делу. Решено сообразно с заключением министра юстиции выслать в отдаленные города несколько посторонних лиц, замешанных в это дело, и несколько студентов, признаваемых главными руководителями движения; исключить из Университета IV-й курс с высылкою на родину под полицейский надзор; остальным предоставить поступить в Университет, буде пожелают на известном основании, т. е. с принятием матрикул. Для этого результата с лишком 300 чел. сидели в крепостном аресте более 2-х месяцев. Между тем беспорядки в Университете возобновляются. Сегодня была сходка. Попечителю наговорили дерзостей. Явились новые прокламации или объявления на стенах. Суб-инспектора прибили и пр., и пр. Придется возвратиться к тому, что предлагал 25 сентября.

1 декабря. Утром доклад. Государь был, видимо, озабочен. Потом заседание Департаментов Царства Польского и законов в Государственном совете при участии Велопольского. Перед обедом был у меня гр. Панин и говорил без умолка 3/4 часа весьма бессвязные речи. Вечером были Гагамейстер и братья Шуваловы.

2 декабря. В 12 час. у государя с кн. Долгоруковым, гр. Строгановым, кн. Горчаковым, гр. Путятиным, Мейендорфом, Милютиным, кн. Суворовым и вел. кн. Михаилом Николаевичем для совещания по университетскому делу. Решено закрыть С.-Петербургский университет на тех основаниях, которые мною были предложены еще 25 сентября. Потом в Комитете финансов.

Обедал с женою у лорда Нэпира. Grand diner in fiocchi[166]. После обеда совещание у меня по университетскому делу. Гр. Строганов, кн. Долгоруков, Мейендорф, Путятин. Потом доклад Земского отдела до 1 часа пополуночи.

3 декабря. У обедни. Были у меня гр. Толстой. (Министерство народного просвещения) для редакции объявления о закрытии Университета, Эттинген и ген. Чевкин для объяснений по делам Главного комитета. Толстой ненавидит Головкина и рассказывает про него и про Оболенского черные были. Путятин решительно выходит. Кн. Долгоруков еще вчера говорил мне об этом. Не знают, кем его заменить. Называют опять Головкина и бар. Николаи. После обеда за работой до 11 час. вечера. Наконец у Гернгроса до 12-ти.

4 декабря. В Государственном совете. Сибирский комитет{37}. Визиты. Работа.

5 декабря. В Министерстве. Вечером работа.

6 декабря. Утром па малом выходе во дворце. Вечером там же. Полудетский танцевальный вечер. Большею частью в числе собеседников императрицы с Мейендорфом и Мальцовою. Ничего особенно замечательного. Государь говорил о выходе Путятина, назначении на его место Головнина, а самого Путятина на место гр. Толстого, об. – прокурора Святейшего синода.

7 декабря. Совет министров. Опять разные безрезультатные толки об университетском деле. Кн. Горчаков и гр. Панин, движимые чувствами отеческой любви, не желают распущения Университета, а только временного его закрытия. Государь был жесток с Паниным и объявил, что он настаивает на том, чтобы Университет был при наступлении вакаций распущен, т. е. закрыт окончательно, впредь до преобразования. Гр. Путятин на сей раз был того же мнения. Выходя, гр. Блудов сказал мне: «Вы все много толковали о различии двух слов: закрытие и распущение. Вы забыли третье слово: упразднение, т. е. упразднение Министерства народного просвещения».

Из дворца поехал к Бажанову, а оттуда к митрополиту приглашать их на мои воскресные вечера. Подписал сего доклад о manages mixtes[167] и других вопросах, касающихся отношений иноверных церквей к православной.

8 декабря. Доклад у государя. Заезжал к вел. кн. Константину Николаевичу, который приехал сегодня утром. Не застал его. Вечером за работой. Потом совещание с редакторами будущего журнала. Никитенко чрезвычайно плох.

9 декабря. Утром у вел. кн. Константина Николаевича. Разговор общий о современных делах и особый, с моей стороны, доклад по делу о преобразованиях по духовной части. Вел. князь говорил, что нам надлежит дружно поддерживать государя, что нас немного, он, Милютин да я, что на других рассчитывать нельзя и т. п. Потом был у меня Чевкин часа два по делам финансовым, крепко убеждая меня не говорить о credits supplementaires[168], потому что ими будут злоупотреблять, и о возможности новых ассигнационных выпусков, потому что ими будут злоупотреблять еще более. После Чевкина был Панин. Он явно считает себя обиженным. Говорил о государе, как прежде никогда об нем не отзывался. При этом случае признался мне, что он рекомендовал меня государю на настоящую мою должность. Говорил много о дворянских выборах, но никакого положительного и ясного плана не обнаружил. Вечером был у кн. Кочубей. Le plus beau bal que j'ai vu de longtemps[169]. Государь, который был на бале, сказал мне, что с большим любопытством прочитал записку об отношениях иноверных церквей к православной и разделяет мое мнение, но что он хочет посоветоваться и с духовными лицами. То же самое видно и из его резолюций на записке, которую он мне сегодня возвратил.