Леонид Гартунг - Повести и рассказы

• Название: Повести и рассказы
• Автор: Леонид Гартунг
• Издательство: Западно-Сибирское книжное издательство
• Жанр: Современная проза
• Год: 1979

Член Союза писателей СССР Леонид Гартунг много лет проработал учителем в средней школе. Герои его произведений — представители сельской интеллигенции (учителя, врачи, работники библиотек) и школьники. Автора глубоко волнуют вопросы морали, педагогической этики, проблемы народного образования и просвещения.

---

Анна Леонтьевна придирчиво осмотрелась: все чисто, прибрано, посуда кухонная выскоблена, полы блестят, печь подбелена. Уж, конечно, не Гошкина эта заслуга. Да и Варя не ждала ее, значит, есть в ней привычка к порядку и домовитость. Нет, не случайная это девчонка. Не на ночь одну прибежала.

К завтраку Варя приоделась, но Анна Леонтьевна, оглядев ее, подумала: «Нет, не то. Школьница, а не женщина». Спросила опять строго:

— Ты не болеешь?

— Нет, я всегда такая.

— Ну, ничего. Нам на тебе не пахать. А обижаться не надо. Ты смешное сказала — я посмеялась. Иногда и посмеяться полезно. Особенно, когда сын такие сюрпризы преподносит.

Завтракали почти молча. Разговор никак не мог окрепнуть, даже бутылка «Черных глаз» не помогла. Анне Леонтьевне хотелось поговорить с Варей наедине. Весь день ждала она такого случая, а когда молодые вернулись из леса и Гошка пошел почистить у коровы, поняла, что и говорить-то, собственно, не о чем. Все решено без нее. Села на постель в спальне, опустила руки на колени, бессильно заплакала. Варя, услышав, пришла, встала рядом.

— Анна Леонтьевна, не надо.

— Ладно уж… Помолчи, тихоня.

28 Заметки жизни

Вчера Варя сидела за книгой, но, как я понял, мыслями витала далеко. Спрашиваю: «О чем задумалась?» — «О том, как люди будут жить через тысячу лет». И смотрит на меня такими глазами, как будто она ученица, а я учитель и сейчас ей ответ на тарелочке выдам.

А будут ли тогда люди? А, может, вместо людей будут ползать какие-нибудь кибернешки и жужжать, как жуки. Куда как ладно! Подключился к розетке — вот тебе и завтрак, и обед, и ужин. А на груди кнопки: одну нажал — весело, другую — грустно, третью — ум начинает задачи интегральные решать, а чувства электронные уже не мешаются.

Это я, конечно, шутки ради, а всерьез так: если человечество само себя атомными бомбами не взорвет и ядами не потравит, то будем мы с тобой такие же, как сейчас.

И через тысячу лет проснется какой-нибудь Иван Леонтич, подымется со своей кровати, съест синтетическую котлету, наденет сверхлоновый костюмчик и выйдет в сад.

И увидит обыкновенную Настеньку, только что пробудившуюся ото сна, с обыкновенным румянцем на щеках, освещенную обыкновенным нашим солнцем. И подбежит она к нему, и поцелует его в несинтетические губы, и обнимет безо всякой автоматики, и не нужна будет им никакая кибернетика, ибо говорить они будут о том же, о чем говорили тысячу лет назад.

И так же звезды будут гореть, и птицы крыльями прошумят, и дождь будет по листьям стучать, и так же люди будут радоваться всходам посеянного, и будут любить то, что сделано их руками. Ученые по-прежнему будут искать в беспорядке порядок, в бессмыслице смысл, и, распутывая одни тайны, обнаружат другие.

И кусты шиповника будут цвесть, и костер в лесу гореть.

И также будет хотеться человеку оставить себя в чем-то, что не умрет.

Только исчезнут границы, государства, партии, и настанет всемирный Коммунизм — единственное достойное человека бытие.

29

О том, что Варя поселилась в доме Бережных, известно было всей деревне. И в первый же день после приезда Анну Леонтьевну окликнула у водокачки Клименчиха.

— С приездом, Нюрушка. Как здоровьице? Поправила? А что же невестушка по воду нейдет?

— Завтрак готовит.

— Вон как? А что ты домой поторопилась? Слух был, ты на другой срок собиралась? Али к свадьбе боялась опоздать?

— Свадьба не волк, в лес не убежит.

— По-нонешнему-то так…

Защитилась на первый случай Анна Леонтьевна, а все же растравила старуха обиду. Подождать уж не могли. Сыграли бы свадьбу, как положено. Люди б глаза не кололи. А, впрочем, стоит ли обращать внимание на Клименчиху? Все знают, что она пустобрешка. Свадьба… А может, и лучше, что без свадьбы? Может, несерьезно все это? Мало ли случаев — поживут несколько месяцев, да и в стороны. Ему в армию идти, ей учиться. Пока снова встретятся, много воды утечет.

Нет, не нравилась ей Варя. Маленькая да заморенная. Если б еще лицом посветлее да сложением покрепче. Маша Лихачева — вот это была бы пара…

Вошла в дом, поставила ведра на скамью в кухне. Через дверь в горницу заметила Варю у зеркала. Подумала с усмешкой: «Прихорашивайся не прихорашивайся, а была воробьем, воробьем и останешься».

И все ж видела Анна Леонтьевна, что сын переменился. Бывает так: пшеница ждет дождя, лепестки повесит, томится, ожидает погибели от зноя. Ей бы цвесть пора, а нет влаги. И вдруг нежданно ливень — крупный, сильный. И словно чудо происходит — поле на глазах оживает, и каждый стебель стоит вольно и радостно, и нет уже мысли о погибели, а только о жизни. Так и сын. Уезжала Анна Леонтьевна и не знала, на какую судьбу его оставляет. Был он болен душой, и томился, и места себе не находил. А приехала — прежний, оздоровевший Гошка перед ней. Прежний-то прежний, но уж тоже не тот. Нет уже ребячества, шалости. Больше мужского появилось в нем. Сразу почуяла это мать. Поняла — с ним теперь нужна осторожность. В детстве больше походил Гошка на отца, а теперь мать узнавала в нем собственные черты. Если обидит кто — век не простит она, мстить не будет, но и, если что решила, хоть насмерть бей — не вышибешь. Решила… А сейчас заколебалась. Кабы в чужой семье такое — совет дала бы, не задумалась. А в своей как?

Если здраво рассудить, кого Гошка в дом взял? Жену или полюбовницу? Если не свадьбу, то хоть бы зарегистрировались. Подсказать бы надо, что неладно получается. А с другой стороны, они сами не маленькие. Если б Гошка серьезно с ней жить собирался, что-нибудь сказал бы матери. А то ни слова. И опять же рассудить: Варя, сразу видно, тихая, уважительная. Если Георгий ее бросит, то кого-то еще приведет? Попадется какая-нибудь халда — свету божьего не взвидишь. Вот и получается: и так неладно и этак нехорошо. Как все это понять? Если б такие дела трезвым рассуждением решались…

Так размышляла Анна Леонтьевна первые дни и ни на что не могла решиться. А потом положила: пускай живут как живут. Не поживется — их дело.

Больше всего сердилась она на Ивана Леонтича. Присмотрел, называется, старый. Уезжала — надеялась, за дядей Георгий как за каменной стеной, а вышло совсем не то. Да и сейчас — хотя бы слово сказал, объяснил, как и что получилось. Так нет, молчит, как воды в рот набрал, словно бы ни в чем себя виноватым не считает. Только один раз сказал как бы между прочим:

— Ты, сестра, Варю не обижай…

Анна Леонтьевна обижать не обижала, но присматривалась. Раздражало ее, что невестка слабенькая. Хлебнет горя сын с такой женой. Жизнь слабеньких не любит. И детства в ней много. Даже жалко ее. Ей бы не замуж, а в куклы играть. И больно робка. Все помешать боится, слова громкого вымолвить. Георгию что-то свое шепчет, а он ей еле слышно отвечает. Анна Леонтьевна смехом заметила им:

— Шепчетесь, ровно в избе покойник. Вместе живем. Какие уж теперь секреты?

И еще заметила в первую же ночь: Гошка лег, а Варя в кухне. Сидит, будто книгу читает, а сама уже носом клюет. Стыдится, видно, с ним при матери лечь. Эта стыдливость ей в Варе понравилась. Другим вечером то же самое. Опять Варя за книгой в кухне. Анна Леонтьевна не стерпела, подошла, книгу захлопнула.

— Не майся понапрасну. Около него твое место, раз уж так получилось. — И сразу же, рассердясь на свою жалость, добавила: — Раньше надо было стыдиться.

Варя покраснела вся. Думала Анна Леонтьевна, что она заплачет, но та не заплакала, только губу прикусила. Видать, с характером, хотя и тихая.

А через неделю Анна Леонтьевна разглядела все ее секреты, как она их ни таила. И бельишко кое-где порванное, и чулки простые, заштопанные. Не называя по имени, спросила:

— Сколько стипендии у тебя?

— Пятнадцать.

— Да как же ты живешь?

— Я привыкла.

— Что значит — привыкла. На пятнадцать рублей при любой привычке не проживешь.

— Я прирабатываю.

Отвечала коротко, как на экзамене, и видно было, только и ждет того, когда кончится допрос. Но Анна Леонтьевна не отставала. Даже усадила ее напротив себя, чтобы та чувствовала, что разговор этот не какой-нибудь, а очень важный.

— Где же в городе можно приработать?

— Есть бюро добрых услуг… У них работаю, когда время есть. Потом в праздники телеграммы разношу.

— Значит, без праздников живешь?

Варя не ответила.

Анна Леонтьевна сидела как пришибленная. Варя дотронулась до ее руки, посмотрела в глаза с мольбой:

— Вы только Георгию не говорите. Про это…

Анна Леонтьевна поняла.

— Зачем говорить? И долго тебе еще учиться?

— Весной кончу.

Так вот какой воробей залетел в ее дом. Одна в городе сама по себе живет, от матерниной помощи отказалась, а учиться не бросает. А она, пожилая женщина, допрос ей учинила…