Элайн Нексли - Вивиана. Наперекор судьбе

• Название: Вивиана. Наперекор судьбе
• Автор: Элайн Нексли
• Жанр: Русское современное

Англия, XVI век…. Вивиана Бломфилд, ставшая свидетельницей страшных убийств, начинает расследование и понимает, что в этих делах замешано черное колдовство. Следующая жертва ведьмы – сама Вивиана. Чтобы уничтожить колдунью, девушка, против законов и правил, отправляется в Египет, дабы найти великую реликвию. Красавицу ждут впереди опасные приключения, смерть, ходившая по пятам, страсть к восточному принцу, колорит восточного гарема. Но любовь к прекрасному арабу может стать ее погибелью…

---

Я окинула ее злобным, вызывающим взглядом, вырвав у нее свою руку: – Не смейте оскорблять меня, мадам! Я не ваша служанка! Моя фамилия Бломфилд, и этим все сказано! Я родом из богатой и знатной семьи, мой отец – уважаемый граф! Какое вы имеет право так со мной разговаривать?! – едва не крича, ответила я, смотря, как морщинистое лицо этой ведьмы становиться алым от злости, которую она пыталась сдержать в своей груди. Пыхтя и стискивая зубы, она подошла ко мне вплотную и провела пальцем по щеке:

– Не стоило тебе, милочка, так со мной разговаривать. Все знают, что вражда со мной не приводит к добру. Немедленно извинись за то, что посмела дерзить мне! Иначе розгами изобью, как козочку, чтобы знала свое место!

Эта вспышка гнева и угроз показалась мне уже не шуточной. Дама, не имевшая власти надо мной, не стала бы говорить такие слова: – Мадам, кто вы, чтобы бросаться такими словами? Замечу, что меня бить имеет право только отец, мать, старший брат, слуги по приказанию их величеств, и все. А, кто вы такая? Уж не сама ли государыня, что смеете на фрейлину руку поднимать?

Губы старухи сложились в линию, а в глазах промелькнуло лицемерие и усмешка:

– Ты не знаешь, деточка, кто я? Что ж, пора вывести тебя из неведенья. Меня зовут Марилино д’Аконье, я графиня Тулузкая, маркиза Пуатьейская, баронесса Викторинская…

– Я надеюсь, что Вы не собираетесь перечислять мне все ваши титулы, мадам? Не так ли? – я почувствовала, как горячие дыхание этой итальянки обожгло мне шею и плечи. Она обхватила своими костлявыми руками мою спину и прошипела, подобно змее:

– Но я забыла сказать главное, девочка моя. Я – наставница всех фрейлин английского двора, не достигших шестнадцати лет. Сама королева дала мне полноценную и неоспоримую власть над юными особами. Теперь вы понимаете, что находитесь в моей власти? Если я захочу, то вас выведут зимой на снег и оставят там в одном корсете и нижней юбке. Лишь девушки, которым исполнилось шестнадцать лет, либо те, кто уже обручены, могут делать то, что им заблагорассудиться. И только ее королевское величество может их за это наказать, больше никто, кроме, конечно, родственников и жениха. Поэтому вы будете делать то, что я скажу, если не хотите, чтобы вашу прекрасную кожу истязали удары розгой. А сейчас довольно болтовни. Идемте за мной и ни слова о нашем разговоре. Поняла?! Ты же умная девочка, Вивиана, не так ли? И не захочешь нарываться на неприятности, да? У тебя их и так по горло. Первая из них: недружелюбие дам. Я же видела, как они на тебя смотрели. Даже в этом наряде ты красивей, чем они в роскошных туалетах. Но эта красота тебя и погубит. Ладно, идем. Чего стоишь, как статуя? Пошли, сказала, – я чувствовала, как дрожь бьет все тело. Смесь ненависти, испуга, непонимания, смешалась во мне, образуя стену удивление и слепого гнева. Еще никто, даже моя строгая матушка, не позволял себе так со мной разговаривать. Конечно, графиня меня бранила, и иногда и руку могла поднять, но никогда не унижала, не говорила, что я уэльская девка, хотя сама ведь мать была не англичанкой, а полукровной француженкой. Я могла простить и сносить все, но только не унижения. И эта старая ведьма заплатит, что так со мной обошлась. Я ей покажу, какие на самом деле «уэльские девки».

Дрожа от злости, которая, как мне казалось, не помещалась в моей груди, я шла по коридорам за мадам д’Аконье, окидывая высокомерное лицо этой сварливой старухи неприятным взглядом. В ответ на мое нескрываемое отвращение, наставница юных фрейлин лишь презрительно фыркала, подталкивая меня вперед.

Мы оказались на верхнем этаже, где окна была в виде треугольников, а стены освещали лишь два канделябра. Марилино постучала в невысокую, деревянную дверь. Несколько минут ответа не было, но потом в проеме появилось лицо женщины, скрытое под кружевной вуалью:

– Кто там?

– Открой, дуреха, это я, мадам д’Аконье! – пробурчала старая карга, оттолкнув незнакомую мне девушку и почти силой протолкав меня в узкий вестибюль: – Это новенькая. Наймешь ей учителя, пусть продолжает занятия. А мне пора, некогда с тобой болтать. А ты, девочка, – склонившись к моему уху, сказала старуха: – Если хоть одна живая душа узнает о нашем разговоре, солнца тебе не видать, так и сгниешь в темнице, и, поверь, я устрою все так, что тебя никто искать не будет. И сними эти лохмотья, – больно ткнув пальцем мне в бок, она скрылась, а девушка в вуали жестом попросила меня войти в комнату, из которой доносились смех и веселые разговоры. Поняв, что сейчас мне предстоит в таком виде очередная встреча с дамами, я попыталась разгладить руками смятую юбку, но ничего не получилось. Подняв подол платья, я зашла в покои и моим глазам представилась умилительная картина. Трое молоденьких девушек сидели на шелковых подушкам, а у их ног играли ослепительные, рыжие собачки с белыми пятнышками на спинке. Одна собачка буквально запрыгнула мне на руки, а другая стала тявкать, кусая подол моего платья своими зубками.

– Эй, Отважная, а ну оставь платье нашей новой гости! Уверенна, что барышня не на такой прием ждала! Не так ли, милочка? – вскликнула голубоглазая блондинка, со смехом беря на руки маленького зверя, которого, как я поняла, звали Отважная.

– Это новенькая, – оповестила девушка в вуали и ушла.

– Мирин, сестра, пойди, скажи девочкам, пусть уже приходят. Королева сегодня желала к обеду нас видеть, опоздать будет неприлично. Шекена, а ты, пожалуйста, отведи собачек на кухню. Там, наверно, вкусненьким пахнет. Ну, идите, – когда дверь за девушками захлопнулась, блондинка стала с нескрываемым удивлением рассматривать меня: – По твоей одежде, голубушка, за служанку тебя принять можно, вот только осанка, внешность, все говорит, что сударыня ты, а не горничная. Не так ли?

Вольный тон незнакомки не о чем хорошем не говорил. Возможно, в тот день я была слишком напугана и рассержена, что не поняла, что сия особа почти ровесница мне. Но все же реверанс я сделала, после чего блондинка залилась смехом: – Ну чего ты кланяешься, будто я сама государыня, прости Боже? Я такая же, как и ты. Ровна ты мне. Ну, чего стоишь? Проходи, садись.

– Кто ты такая? – буркнула я, но через мгновение пожалела о сказанном, смотря, как лицо моей собеседницы приобрело угрюмость:

– Да-да, сразу видно, что не подружимся мы. Я к тебе со всей душой, любезничаю, а ты грубишь?

– Прости, я не хотела тебя обидеть, – извинилась я, опуская фиалковые глаза.

– Ладно. Я не обижаюсь. Меня зовут Лилини Зинг, я фрейлина ее величества, думаю, ты и сама об это знаешь. Ты-то кто такая? – оценивающий взгляд собеседницы опять скользнул по моему лицу и платью.

– Меня зовут Вивиана Бломфилд, я приехала из Уэльса. Лилини, а кто те две девушки, что были здесь несколько минут назад?

– Одна из них – Мирин, моя сестра, полная противоположность мне. Она такая замкнутая, чопорная, что общение с ней – истинная мука. А вторая – Шекена, сирийка, чудом попавшая во дворец. Этой мусульманке и вправду повезло. Когда арабские бедуины совершили набег на город Сирии, семья Шекены была вынуждена бежать в Англию, к дальним родственникам, которые, как потом выяснились, умерли два года назад. В Йорке презирали и презирают всех посланников пророка Мухаммеда и поэтому родителей Шекены убили на площади около Маргаритского монастыря, а девочку взяли в плен, как рабыню. Однажды, когда сирийка с другими невольницами работала на палящем солнце, проезжала неподалеку карета самой королевы. Ее величеству стало жаль девочку, которую тогда били палками, и она взяла ее с собой в Лондон. Три года Шекена обучалась в придворном пансионе, а на двенадцатом году жизни вошла в свиту Екатерины Арагонской. Сейчас ей около пятнадцати, и эта единственная история, которую я услышала из уст молчаливой мусульманки. Мне жаль Шекену, девушка она хорошая, добрая, зла никому не желала и не желает. А такое горе обрушилось на нее много лет назад. Несправедлива все-таки судьба, – я услышала, как задрожал голос Лилини. Возможно, эта печальная история задела струны и в ее душе. Увидев, как одинокая слезинка скатилась по щеке фрейлины, я предпочла молчать о дальнейших вопросах. В каждого человека есть тайны, секреты, которые гложут и медленно истязают душу. И когда эти тайны озвучиваешь, в душе, будто что-то лопается, что-то теряется. Покачав головой, я попыталась собраться с мыслями, но что-то не давало мне покоя.

– Лилини, ты слышала, что произошло с фрейлиной Каримни? – моя собеседница тряхнула своими рыжими волосами и подошла к решеточному окну:

– Какое мне дело до убитой девки? – эта жестокость заставила меня вытаращить глаза.

– Как ты можешь так говорить? Судя по слухам, леди дел Фагасона была лучшей подругой королевы, а ее величество плохое окружение не стала бы выбирать для своей августейшей персоны. И даже если бы Каримни, пусть Господь примет ее в рай, была злой, это ничего не меняет. Все равно ее жаль. Такая молодая, а нажила смертельного врага…