Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Т. 3

• Название: Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Т. 3
• Автор: Андрей Болотов
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-85255-385-9, 5-85255-382-4

Автор этой книги Андрей Болотов - русский писатель и ученый-энциклопедист, один из основателей русской агрономической науки.

Автобиографические записки его содержат материалы о русской армии, быте дворян и помещичьем хозяйстве. Он был очевидцем дворцового переворота 1792 года, когда к власти пришла Екатерина II. Автор подробно рассказывает о крестьянской войне 1773 - 1775 годов, описывает казнь Е. И. Пугачева. Книга содержит значительный исторический материал.

---

 Итак, по наступлении назначенного дня, поехал я к церкви, где и нашел уже превеликое собрание дворян, старост, прикащиков и поверенных и народа превеликое стечение. Меня прежде всего встретили тем, что находятся между прочим народом двое Пашковских шпионов, и что наши окружили их кругом и держут под честным арестом, чтоб они не могли ничего слышать. Отслушав обедню и отслужив благодарной молебен, пошли мы в находящуюся тут просторную богадельню в тепло, и как сие место подобно было канцелярии и для таких сборищ очень удобно, то, запершись в оной и отлучив всех ненадобных людей, и учинили мы главной и большой совет.

 Оной начался принесением мне от всех (благодарений) и просьб, чтоб я, начавши сие дело и производя оное с толиким успехом, взял на себя труд оное и впредь продолжать и употреблять что надобно, и тем паче, что я живу в недальнем от Москвы расстоянии. А я с моей стороны благодарил всех за послушание и за славное единодушие; потом, говоря, что на Пашковское уверение, что он все сие дело бросает, совершенно положиться еще никак не можно, а по коварству его и бездельничеству опасаться должно, что он не преминет употреблять и еще какие–нибудь хитрости и пронырствы, то следует нам и впредь быть от него осторожными, и, продолжая и впредь свое единодушие, с общего согласия положить теперь на мере, какие предосторожности предприять нам на все непредвидимые случаи и будущее время.

 Итак, с общего согласия условились все мы и положили: «1) чтоб все те места, где вел Пашков свой отвод мимо наших земель, означить и заметить для предбудущего неизвестного времени, и поставленные им черные столбы отнюдь не выкидывать; 2) чтоб за сею чертою никому более не распахивать земли, как названной нами казенною; 3) чтоб покинуть несколько, и хоть самое малое количество, непаханной земли и по сю сторону его отвода под именем также казенной; 4) чтоб разводиться всем селениям и деревням между собою полюбовно, дабы всякое селение пределы своей зёмли ведало; 5) чтоб мне приехать к ним, если можно будет, будущею весною или летом, и все их владения вымерить и разделить по препорции душ, ежели согласятся; 6) чтоб на все будущие межевые, непредвидимые расходы собрать сумму денег, и на первой случай по 3 копейки с души, и выбрать всем миром казначея, которой бы деньги сии собирал, записывал, хранил и потом в расход употреблял; 7) чтоб всем помещикам дать мне верющее письмо, дабы можно было мне в случае надобности подавать в межевую канцелярию именем всех челобитную, и прочее; 8) чтоб отправить в тот же день двух человек дворян для списания с полевых записок копий, и снабдить их на дорогу деньгами; 9) чтоб главным начальником и попечителем обо всех быть и впредь господину Сабурову, и всем бы его повесткам и повелениям слушаться; 10) чтоб и впредь быть всем единодушным и в случае каких с Пашковым споров, стоять всем за одно и друг за друга крепко».

 Сие и подобное сему положено и определено было на сем совете и тотчас назначено кому куда ехать и что делать. Г. Тараковский выбран был казначеем для сбора и расхода денег, а г. Левашов командирован к Пашкову для списывавия копий с полевых записок, и все они получили от меня надлежащие наставления.

 По окончании сего важного и полезного дела, поехал я в свою деревню; но г. Сабуров зазвал меня к себе обедать и уговорил, чтоб я и в последующий день не отправлялся бы еще в свой предпринимаемой обратный путь в Каширу, а подарил бы сим днем его, ибо он был в оной имянинником и звал всех своих друзей к себе обедать, и чтоб и я сделал им компанию и у него сей день отпраздновал.

 Что было делать? я как ни поспешал уже своим отъездом, но принужден был на неотступные просьбы сего любезного человека согласиться.

 Таким образом препроводил я весь оной день у г. Сабурова на имянинах. Я нашел у него превеликое собрание тамошних дворян, и мы все были веселы. Тут распрощался я со всеми ими и, получив всеми ими подписанное верющее письмо, возвратился уже ночью в свое жилище.

 Сие было последнее свидание мое со всеми тамошними господами, ибо через день после того я отправился уже в свой обратной путь, что случилось уже в 25 день сентября месяца.

 Как во время сего обратного путешествия не произошло со мною ничего примечания достойного, то и не хочу обременять вас подробным описанием оного, а в коротких только словах скажу, что я ехал опять чрез Тамбов и Козлов, заезжал в свою козловскую деревню, виделся там с дядею жены моей, господином Кавериным, и потом продолжая путь чрез Ранибург, Епифань и Тулу, 2–го числа октября благополучно в свое милое и любезное Дворяниново к родным своим и приехал.

 Сим окончу я и сие мое письмо, достигшее уже давно до своих пределов, и пожелав вам всего доброго, остаюсь ваш, и прочее.

(Декабря 25 дня 1808 года).

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

ПИСЬМО 169–е

 Любезный приятель! Начиная сие письмо, должен я предварительно вас уведомить, что с сего времени все содержащееся как в сем, так и в последующих письмах моих, продолжение повествования моего о всех бывших со мною в жизнь мою происшествиях, не будет сопряжено с такой точностью и подробностью, с какою описывал я до сего в предследующих письмах. Причиною тому то, что случившийся в 1782 году несчастный пожарный случай, лишивший меня многого, между прочим, ко особливому прискорбию моему, похитил у меня и все мои журналы и записки, относящиеся до сего промежутка времени, каковыми я до сего при описании моей жизни пользовался. Итак, при последующем повествовании по необходимости принужден я воспринимать прибежище свое к единой своей памяти и к малому числу оставшихся кое–каких бумаг и спасшихся от огня и пламени. Но как и первая по многопрошедшему и тридцатипятилетнему времени весьма уже ослабла и не в состоянии мне всего бывшего во всей подробности напомнить, то натурально и должен я буду довольствоваться тем, что могу только вспомнить, и что мог только я отыскать в помянутых немногих оставшихся от пожара бумагах и других письменных документах, и говорить уже обо всем короче и без наблюдения иногда порядка времени в самой точности.

 Приступая теперь к продолжению повествования моего, скажу, что по приезде моем домой нашел я всех своих родных здоровыми и крайне обрадовавшихся нечаянному, и никак ими неожидаемому так скоро, возвращению моему деревню. Они не инако полагали, что я проживу там всю осень и озабочивались тем немало по причине, что беременность жены моей приближалась уже к окончанию, и она была уже на сносях. Кроме сего озабочены они были вновь отсутствием моим, получением из Петербурга ко мне нескольких пакетов с письмами, и еще одним весьма важным письмом от бригадира Наумова, которое так их смутило, что они за нужное почли отправить оное вместе с прочими письмами с нарочным ко мне, и сей посланной чуть было со мною не разъехался дорогою. По счастию узнали его как–то мои люди, встретившегося с нами не доезжая Ранибурга, и его остановили.

 Помянутые пакеты из Петербурга содержали в себе дружеские письма от секретаря Экономического Общества, господина Нартова. Первое отправлено было ко мне 22 июля, но каким–то образом шло до меня очень долго и не застало меня дома. В оном письме писал г. Нартов, что как он на последнее мое к нему письмо не получил еще ответа, то сомневается он в том дошло ли оное ко мне, и как он не знает виделся ли я с князем Гагариным и учинил ли он что в мою пользу, то просил его о том уведомить; далее уверяя меня, что переписка со мною будет для него всегда приятна, повторял при сем случае просьбу о продолжении оной, говоря, что он письма мои всегда встречать будет с отменным желанием. Далее упоминая, что пьесы мои Экономическим Обществом рассмотрены и некоторые определено напечатать, говорил, что труды мои, на экономические исследования употребляемые, делают мне честь и по самой справедливости заслуживают похвалу от ученых людей. А о себе говорил, чтоб я был уверен, что он умеет достоинства, упражняющихся в науках людей различать и почитать оные, и не преминет рекомендовать меня кому надлежит.

 Все сие сколько с одной стороны льстило моему честолюбию, столько с другой огорчало тем, что я из оного видел ясно, что письма мои, отправленные к нему, и самая посылка с каменьями, конечно каким–нибудь образом не дошли, что по тогдашним неисправностям наших почт было и не удивительно, и сожалел о том очень много.

 Второе письмо, было от него же и писанное в половине августа, подтверждавшее мне тоже, что не имеет он от меня давно никаких писем и уведомлений, и не знает, что тому причиною. Он прислал ко мне при сем письме маленькую книжку, сочиненную трудолюбивым сочленом нашим, генералом и сенатором Степаном Федоровичем Ушаковым, и, приписывая сему сединами украшенному мужу великие похвалы, желал, чтоб я сообщил Обществу о том же предмете мои примечания. Наконец уверял меня опять в своем дружестве и просил о себе уведомления, говоря, что быть знакомым с людьми, упражняющимися в науках, и в отсутствии с ними разговаривать чрез письма о полезных вещах, есть для него не малое утешение, и потому желает, чтоб я переписывался с ним чаще.