Григорий Щедрин - На борту С-56

• Название: На борту С-56
• Автор: Григорий Щедрин
• Жанр: Биографии и Мемуары

Аннотация издательства: «В этой книге известный советский подводник Г. И. Щедрин, в годы Великой Отечественной войны командовавший подводной лодкой "С-56", делится своим опытом командира и рассказывает о боевых товарищах матросах, старшинах и офицерах, деливших с ним трудности боевых походов и радость побед над противником. Книга рассчитана на широкий круг читателей».

Книга выходила в нескольких изданиях. В описании издание не указано, поэтому добавленная обложка может не соответствовать  книге.

---

К вечеру того дня, когда нас крепко бомбили, а немецкой лодке удалось благополучно уйти, мы возвратились к берегу противника. С тех пор отсюда больше не уходим. В светлое время и в сумерки мы не одиноки. Рядом несет службу шустрый противолодочный катерок. Он рыщет по району, иногда сбрасывает одну — две бомбы. Остановится, послушает, побегает — и снова бомбу за борт. В общем, катеришко довольно безобидный, ведет себя по отношению к нам, можно сказать, лояльно. А гитлеровцы, надеясь на этот противолодочный дозор, других кораблей сюда пока не посылают. Плаваем в довольно спокойных условиях.

Акустики изучили шумы "соседа" в совершенстве, ни с кем его не путают, называют "нашей охраной". На ночь катер уходит, а мы всплываем для ночного поиска. Так продолжается несколько суток. Кое-кто на лодке начинает опасаться, как бы нас не отозвали в базу раньше, чем появится вражеский конвой.

Но опасения оказались преждевременными, противника мы встретили.

На рассвете готовимся к погружению. На мостике остались сигнальщик Легченков, штурман и я. Второй сигнальщик уже спустился вниз. С уходом под воду медлим только потому, что идет снежный заряд. Перед погружением хочется увидеть берег и убедиться в точности своего места. Сумерки длятся долго, лодка несколько часов будет "слепой", и начать счисление нужно с обсервованной точки.

Выходим из снежного заряда. И вдруг оказывается, что мы в середине вражеского конвоя!

С правого борта контркурсом идут два транспорта, за ними несколько кораблей охранения. Слева вижу миноносец и два сторожевика. Слишком светло, чтобы атаковать над водой. Просто не верится, что противник нас не видит.

Производим срочное погружение. Иванов, прыгая в люк, не удержался, чтобы не дать совет о способе атаки:

— По акустике, товарищ командир! По акустике! Выбора у меня нет. Единственная возможность атаковать противника в сложившихся условиях — кормой. Носом, к сожалению, не успеваем.

Круглов поймал цель и "вцепился" в нее. Лежим на боевом курсе. Ход малый. Пускать какие-либо механизмы запрещаю. Любой шум может помешать акустикам взять точный пеленг на транспорт, и тогда торпеды пройдут мимо…

— Товарищ командир! Разрешите пустить помпу из уравнительной за борт. Лодка тяжела и тонет!

Мне понятно беспокойство механика. Но разрешить не могу. До залпа остается минута, а шум помпы наверняка собьет прицеливание.

Атакуем. Ждать взрыва пришлось немногим больше полминуты. И вслед за этим — радостный доклад из акустической рубки:

— Шум винтов первого транспорта прекратился! Из аппаратов вышла только одна торпеда. Для второй глубина погружения оказалась слишком большой, и силы сжатого воздуха хватило только на то, чтобы стронуть ее с места, откинуть курковой зацеп и запустить машину. Вой винтов торпеды в трубе аппарата слышен по всей лодке.

Мичман Павлов пытается вытолкнуть воющую торпеду повторной подачей воздуха. Делает это совершенно напрасно. Выдавить из аппарата удалось только воду. Торпеда не вышла, а дифферентовка нарушилась Лодка "клюнула" носом. Дифферент 10, 15, 20 градусов! А затем его уже вообще трудно определить. Во всяком случае, не меньше, чем у лестницы на эскалаторе московского метрополитена. Пузырек дифферентометра пришел в самое верхнее положение, показать больше ничего не может — прибор явно не рассчитан на такое "пикирование".

Люди буквально висят на переборках, держась за что только можно. Стучат срывающиеся с креплений ящики, звенит инструмент, гремит бьющаяся посуда Все устремляется в нос. Глубина погружения стремительно и неудержимо растет. Проскочили уже рабочую, затем предельную, а стрелка глубомера все еще бежит вправо.

Сейчас затрещит. Колоссальным давлением воды прочный корпус лодки раздавит, как яичную скорлупу. В голове мелькнуло: "Вот так и погибают подводники". Но за жизнь нужно бороться до конца! Давно уже поданы команды:

— Дать пузырь в нос! Оба электромотора — полный назад!

И передать и исполнить эти команды сейчас нелегко. К машинному телеграфу не дотянуться. Механик пытается кричать в переговорную трубу, но ему никто не отвечает. Видимо, в шестом отсеке люди у переговорных не удержались.

Рыбаков повис на станции погружения. Он, как воздушный гимнаст, одной рукой держится, чтобы не упасть, во второй зажал воздушный ключ и открывает им нужные клапаны. С большим трудом это удается ему сделать. Упругие струи сжатого воздуха ворвались наконец в носовые цистерны, расширились, выталкивая воду. Лодка облегчилась и выровнялась. На несколько секунд наступило равновесие, а затем началось всплытие. Теперь зевать нельзя. Может выбросить.

— Снять пузырь с носовой группы!

Выпустить воздух из цистерн за борт нельзя. Выйдя с такой глубины на поверхность, он расширится настолько, что "бульба" получится величиной с дом. Лучшего ориентира для противолодочных кораблей не придумаешь: бросай бомбы — и почти наверняка попадешь. Нет, за борт нельзя…

— Давление снять в пятый отсек!

— Есть!

Вместе с воздухом в дизельный отсек попала вода. Дифферент перешел на корму и стремительно нарастает. Снова гремят ящики, совершая на этот раз обратное движение. Лодка, как воздушный шар, у которого обрубили удерживающие его у земли канаты, подпрыгнула вверх, к поверхности.

Оказаться наверху столь же опасно, как и проскочить предельную глубину погружения. И там и там — смерть. Над нами вражеские противолодочные корабли.

"Выскакивать" нельзя.

— Принимать воду! Заполнить цистерну быстрого погружения!

Дифферент отвести удалось, а с плавучестью не справились. Лодка, что норовистый конь, не слушающийся наездника, упрямо всплывает. Нас подхватывает волна и цепко, как в когтях, удерживает у поверхности. Рубка уже над водой.

— Сторожевик и миноносец идут на нас! — взволнованно докладывают из акустической рубки.

"Ну, теперь все, конец…" — думает каждый про себя. Всем кажется, что таранный удар придется именно в его отсек. Раздастся треск и скрежет рвущегося железа, кованый форштевень миноносца проломит борт.

Принимаем воду, куда только можно… Как автоматы, работают трюмные Оборин и Токарев.

— Миноносец и сторожевик быстро приближаются! Работают полным ходом!

Да, кажется, наступает последний парад.

— Как лодка, боцман?

Вопрос — для очистки совести. Сам вижу — на месте.

— Лодка не погружается, товарищ командир! Что ж, время терять не будем, через минуту будет поздно.

— Артрасчетам обеих пушек — в смежные с центральным постом отсеки! Приготовиться дуть среднюю по моей команде!

Поднимаюсь в боевую рубку. Достаю кормовой флаг. Противник ни на секунду не должен подумать, что всплываем для сдачи в плен. Мы всплываем для боя. Флаг своей Родины подыму на руках,

— Как лодка?

— Не погружаемся!

Становлюсь на ступеньки трапа, берусь за кремальеры верхнего рубочного люка.

— Артрасчет, за мной!

Слышу топот ног. На трапе Хлабыстин, Булгаков, Бочанов. Несколько выстрелов, наверное, сделать успеем…

Начинаю открывать люк. Шипит воздух…

— Продуть среднюю!

Вдруг неистовый крик из центрального поста.

— Товарищ командир, закрывайте люк! Лодка погружается!

— Артрасчету вниз! По своим отсекам! Спустившись в центральный пост, прежде всего смотрю на глубомер — уже двадцать пять метров! Лодка стремительно проваливается, но нам еще кажется, что она идет вниз страшно медленно. Особенно — после доклада Круглова.

— Миноносец у борта!

Слышим шум винтов над собой, и затем оглушающие разрывы глубинных бомб. В носу гаснет свет. Гремят падающие вещи, звенит разбитое стекло. Как позже выяснилось, сорвало два листа в надстройке. Но теперь уже не страшно, мы в своей стихии — под водой.

Переднюю крышку аппарата, из которого не полностью вышла торпеда, закрыть не удалось. Пришла или нет торпеда в боевое положение? Сдетонирует она или нет при близком разрыве бомб? По теории-нет. Вертушка с ударника свертывается при поступательном движении торпеды в воде. Но кто знает, как влияют на нее струи от винтов лодки, да и от собственных винтов, отработавших в аппарате? На теоретических занятиях мы бы единодушно доказывали, что торпеда безопасна… А сейчас далеко не все в этом убеждены. Заднюю крышку аппарата подпираем аварийными балками. Так будет надежнее. Иначе ее может вырвать силой гидравлического удара при взрыве.

Лодку удифферентовали, дали полный ход и нырнули в минное поле. По счастью, нас почти не бомбят.

Серьезная бомбежка началась через час, когда мы благополучно вышли из района.

Миноносец и сторожевик нас потеряли, ушли в сторону и только глушат бомбами рыбу. Сейчас можно не много привести себя в порядок. Кузьмича просят в шестой отсек сделать пострадавшим перевязки.