Григорий Щедрин - На борту С-56

• Название: На борту С-56
• Автор: Григорий Щедрин
• Жанр: Биографии и Мемуары

Аннотация издательства: «В этой книге известный советский подводник Г. И. Щедрин, в годы Великой Отечественной войны командовавший подводной лодкой "С-56", делится своим опытом командира и рассказывает о боевых товарищах матросах, старшинах и офицерах, деливших с ним трудности боевых походов и радость побед над противником. Книга рассчитана на широкий круг читателей».

Книга выходила в нескольких изданиях. В описании издание не указано, поэтому добавленная обложка может не соответствовать  книге.

---

Транспортировка "раненых" вниз через узкое отверстие люка по вертикальному трапу, да еще на качке — дело далеко не легкое. И боевые санитары во главе с фельдшером справились с этим далеко не блестяще. Раны были условные, а вот синяки и шишки, полученные "ранеными" при спуске их в центральный пост,настоящие. Пострадавшие не стонали, но ругались и рычали на "братьев милосердных" зло.

— Я понимаю, — вопил приписанный к кормовому орудию моторист Бубнов, потирая багровый синяк на лбу, — что привычка к ушибам и боли — служебная обязанность подводника, но зачем же добивать раненых?..

К походу, о котором идет речь, мы провели большую и серьезную подготовку, поэтому все поставленные задачи были выполнены точно в назначенные сроки.

Каждая дошедшая с действующих флотов крупица боевого опыта тщательно проанализирована нами и взята на вооружение. Проведенный артиллерийский бой явился откликом на смелые действия североморских подводников, потопивших снарядами своих пушек немало фашистских кораблей.

Мы узнали, в каких тяжелых условиях приходится воевать балтийцам, и теперь тренируемся в преодолении трудностей, не давая себе ни одного спокойного дня плавания. "Больше пота на ученье — меньше крови на войне" — под этим девизом готовился и проводится наш зимний поход. Он до предела насыщен боевой учебой и приносит огромную пользу экипажу.

Нелегка служба подводника в плавании, заполненная непрерывными тревогами и учениями. Но команда не унывает, не тяготится трудностями и не пасует перед ними. Мы полны желания всерьез готовиться к войне…

Получена радиограмма с приказанием возвратиться к месту базирования. Последние десятки миль идем в надводном положении по фарватерам в "минных полях". Водяная пыль, срываемая ветром с верхушек волн, при падении на лодку мгновенно превращается в лед. Сосульки на антеннах, мостике и пушках принимают причудливую форму. Но нам вовсе не до красот и узоров. От огромной тяжести намерзшего на верхней палубе льда уменьшилась остойчивость корабля и его боеспособность, а бороться с обледенением не хватает сил. Хорошо бы хоть на короткое время погрузиться, но это не позволяют сделать полученные в бою "пробоины" и минная опасность.

В таком полуфантастическом виде и прибыли мы в свою бухту. О швартовке к плавбазе или постановке на якорь без очистки ото льда не может быть и речи. Швартовные концы и якорное устройство скрыты под метровой толщей замерзшей воды.

Видя наше беспомощное положение, командир дивизиона разрешил погрузиться и лечь на грунт для оттаивания. У нас уже большой опыт. Мы знаем, что лед создает дополнительную положительную плавучесть. На этот раз пришлось полностью заполнить цистерну быстрого погружения, прежде чем наш самодвижущийся айсберг ушел под воду.

Наконец мы у борта "Чукчи"… И только тут все поняли, как соскучились по теплу. Подключили паровое отопление и впервые за многие сутки сняли полушубки, валенки и меховые регланы. Для нас приготовлена баня, и никто не может оценить ее так, как ценит подводник на зимовке.

В трюме "Чукчи" оборудован кинозал. Смотрим документальный фильм "Разгром немцев под Москвой". А ведь еще совсем недавно, затаив дыхание, стараясь не пропустить ни одного слова, мы слушали по радио сообщение об этой первой нашей крупной победе после начала войны.

Мы видим на экране наступающих по пояс в снегу красноармейцев, убегающих и захваченных в плен гитлеровских солдат. Объектив киноаппарата запечатлел разрушенные, разграбленные и сожженные деревни и города. Повсюду виселицы, горы трупов — женщин, стариков, детей… Такое фашистам простить нельзя…

Когда включили свет, суровые лица моряков и крепко сжатые кулаки говорили сами за себя. Было ясно, о чем думают вернувшиеся из трудного похода люди. Ничего, товарищи, мы еще встретимся с врагом!..

А пока старший политрук Дмитрий Тимофеевич Богачев, выступая на партийном собрании во втором отсеке, говорил:

— Коммунисты в зимнем плавании работали не за страх, а за совесть и со своими задачами справились. Наглядным примером этому служит высокая оценка командованием дивизиона последнего похода, проведенных нами торпедных и артиллерийских стрельб. Партийная организация сумела возглавить стремление экипажа лодки в короткий срок научиться по-настоящему бить и побеждать врага. Личным примером в выполнении своего долга члены и кандидаты партии помогли выполнить план боевой подготовки зимнего периода. Но ставить на этом точку, не сказав ничего о наших недоработках, было бы неправильно…

И докладчик отметил отдельные недостатки, сказав:

— Надеюсь, присутствующие дополнят меня, внесут практические предложения, и тогда от обсуждения итогов зимней учебы на партийном собрании будет польза делу.

Комиссар прав. Наша партийная организация — это спаянный, крепкий, боевой коллектив, способный вести за собой весь личный состав корабля. Хотя коммунистов у нас не так уж много, но они работают не келейно, а в самой гуще команды, подавая пример настойчивости в учебе, дисциплине и исполнительности в службе. Каждый из них является коммунистом не по названию, а по существу. Лишний раз убеждаюсь в этом, внимательно слушая развернувшиеся по докладу комиссара прения.

Говоря о достижениях, которые никто оспаривать не станет, и, заботясь о дальнейших успехах лодки, выступающие смело говорят о недостатках в своей работе и работе товарищей.

Шаповалов говорит о том, что присутствующие на собрании коммунисты и он сам допускают в работе много промахов, как это было, в частности, при приемке механизмов от завода. Это не только урок на будущее, но и забота о поддержании повседневной боеготовности.

За плохую выучку и недостаточную боевую натренированность санитаров крепко досталось не только военфельдшеру Ковалеву, но и старшему лейтенанту Дунец, который никак не мог найти время для санитарной подготовки, считая, что этим заняться никогда не поздно.

Павлова критиковали за промахи в подготовке подчиненных к борьбе за живучесть, а Дорофеева — за ослабление партийной работы. Были замечания и в адрес Иванова, и в адрес Рыбакова. Обошли только меня одного. Коммунисты считают, что я сам могу видеть свои недостатки и избавиться от них. Тем требовательнее и строже должен я обдумывать и оценивать каждый свой поступок.

А если сказать правду, меня не только критиковать, но по-морскому пропесочить и голиком продраить нужно. Столько ошибок наделал я, несмотря на весь свой опыт, а может быть, именно благодаря ему! В самом деле: пять лет командую кораблями, третий раз зимую за ледяной кромкой, успешно сдаем задачи с молодым экипажем. Вот и поддался вредной самоуспокоенности. Зазнайством не назовешь, а что-то вроде головокружения от успехов было…

В начале зимы произошел такой случай. Лодка несла дозор у входа в бухту, охраняя стоянку дивизиона. Дул свежий морозный ветер, поднимая на воде белые беспокойные барашки. К утру на верхней палубе и надстройке образовался толстый слой льда. Оставленная по недосмотру поднятой, шлюпбалка примерзла в гнезде, а вокруг нее образовался целый хрустальный столб. Снять и завалить ее теперь уже было нельзя. Решил погрузиться с неубранной шлюпбалкой, чтобы срубить ее после всплытия, когда она в воде оттает. Положение облегчалось тем, что по утвержденному комдивом плану с утра предстояла отработка упражнений под водой.

Широкий, глубоководный залив полностью в нашем распоряжении. Тренируемся, не выходя из его пределов и не всплывая. На грунт легли перед обеденным перерывом, чтобы дать возможность уставшей в ночном дозоре команде спокойно отдохнуть на дне залива.

Но что такое? Явственно слышен взрыв — далекий, но резкий и сильный. За ним — второй! По-видимому, взорвались мины на оборонительном заграждении.

— Записать в вахтенный журнал!

Эпизод со взрывом был тут же забыт, тем более, что после обеда команде предоставлен полуторачасовой отдых. Через десять минут все свободные от вахт, утомленные ночным бодрствованием и разморенные сытным обедом, крепко спали. Вахту несли всего несколько человек во главе со старшим помощником командира.

— В центральном! Над седьмым отсеком на верхней палубе слышу слабый шорох! — доложил вахтенный торпедист Михаил Новиков.

Старший лейтенант Дунец взглянул на приборы. Пузырек дифферентометра показывал полтора градуса на нос, но тут же отошел к нулю, как и было после того, как лодка легла на грунт.

"В чем дело? Что происходит? — недоумевал старпом. — Скорее всего, это скопившийся в магистралях продувания балласта воздух через неплотно прикрытый клапан вытесняет воду из кормовых цистерн", — подумал он и, отдав соответствующие приказания, стал внимательно вслушиваться в забортные шумы и следить за показаниями приборов. Но ничто не нарушало тишины, и никаких изменений дифферента не было. Это окончательно его успокоило и, казалось, подтвердило правильность принятых им мер. До конца перерыва он решил меня не беспокоить и ни о чем не докладывать.