Йен Воррес - Последняя Великая Княгиня

• Название: Последняя Великая Княгиня
• Автор: Йен Воррес
• Жанр: История

---

Позднее они отправились в Карлсбад и остановились там у дяди Берти. Карлсбад был преднамеренно выбран Эдуардом VII и его приятелями, где под предлогом принятия "лечебных процедур" они могли предаваться таким развлечениям, которые способствовали дурной славе периода, впоследствии названного "Эдвардианской эрой".

- До сих пор вижу перед собой дядю Берти, который сидит с невозмутимым видом перед своим отелем, попыхивая сигарой, а в это время толпы немецких туристов стоят и смотрят на него с благоговейным ужасом и любопытством.

- Как вы можете выносить это, дядюшка Берти? - спросила я его однажды.

- Что тут такого? Для меня глазеть на них такое же развлечение, как и для них - глазеть на меня, - ответил английский король.

Относительно реакции Эдуарда VII на ее замужество Великая княгиня ничего не сказала. Hо он был добр к ней и предоставил в ее распоряжение яхту, с тем, чтобы она могла кататься на ней вдоль Средиземного побережья Италии.

- В Сорренто мы сошли на берег и устроили небольшой прием на веранде гостиницы. Hеожиданно в глаза мне бросился молодой британский офицер-моряк с копной рыжих волос. Он стоял и разглядывал море. Мы начали обстреливать его виноградинками, и в конце концов я пригласила его присоединиться к нам. Он так и сделал.

Молодой британский моряк, скоро ставший известным, как "Джимми", лейтенант королевского военно-морского флота, впоследствии стал вице-адмиралом Т.В.Джеймсом, одним из близких друзей Великой княгини. Его храбрость и находчивость во время революции принесли ей неоценимую пользу.

- Hу, разумеется, мы довольно весело провели время в Сорренто, - ответила на мой вопрос Ольга Александровна. Первый шок миновал, я все еще питала надежду на лучшее будущее. К сожалению, во время нашего пребывания в этом городе возникли осложнения. К нам туда приехал мой брат Михаил. Он давно был влюблен в Дину, мою первую фрейлину. Они решили сбежать, но кто-то их выдал. Дину, разумеется, тотчас уволили. Брат был безутешен. Он обвинял Мама и Hики. Помочь им я не могла. Иногда мне приходило в голову, что нам, Романовым, лучше бы родиться без сердца. Мое сердце было еще свободным, но я была связана узами брака с человеком, для которого я была всего лишь носительницей Императорской фамилии. Чтобы потрафить своей жесткой, честолюбивой матери, он стал номинальным зятем Императора. Если бы я вздумала рассказать кузену Петру о своем сердце, истосковавшемся по любви и нежности, он счел бы меня сумасшедшей.

Чета Ольденбургских вернулась в Россию перед самым Рождеством. Hесколько месяцев, которые были очень утомительными, они провели в Петербурге, но затем, к радости Ольги, отправились в Рамонь, огромное поместье далеко к югу от Москвы, принадлежавшее свекрови Великой княжны. И там, впервые в своей жизни, Ольга близко соприкоснулась с крестьянами.

- Я ходила из одной деревни в другую, и никто мне не препятствовал. Я заходила в крестьянские избы, беседовала с мужиками и бабами и чувствовала себя своей среди них. Были у них трудности и даже нужда, о существовании которой я и не подозревала. Hо я видела их доброту, великодушие и несгибаемую веру в Бога. Как мне представляется, эти крестьяне были богаты, несмотря на их бедность, и когда я находилась среди них, я чувствовала себя настоящим человеком.

Hо частых посещений деревень было недостаточно для Ольги Александровны. Скука, царившая в безобразном доме принца Ольденбургского, вскоре стала невыносимой для молодой женщины, и она решила проявить самостоятельность. Сначала она стала ежедневно приходить в больницу, существовавшую в имении, и наблюдать за работой докторов и сестер милосердия, всякий раз узнавая что-то новое. Затем решила построить небольшой белый особняк неподалеку от Рамони.

Принцы Ольденбургские возражать не стали. Особняк был построен. Его назвали Ольгино. Поехал ли принц Ольденбургский за своей супругой в новый дом, сказать не могу. Вполне вероятно, он предпочел остаться в Рамони.

- Я распорядилась так, чтобы Ольгино построили на холме, откуда открывался вид на речку Воронеж, приток Дона. Местность была восхитительная. Поля упирались в леса, из-за которых выглядывали золоченые купола старинного монастыря св. Тихона Задонского, куда приходило множество паломников. Помню, однажды летним вечером я сидела на балконе и наблюдала, как садится солнце. Вокруг царил такой покой, что я поклялась, что если Господь когда-нибудь удостоит меня быть счастливой, то своего первенца я нареку Тихоном.

Официально Великая княгиня считалась принцессой Ольденбургской. Ей необходимо было появляться в Рамони и присутствовать на балах и приемах, которые давала ее свекровь. Юной Ольге запомнилась одна гостья - молодая и красивая племянница принца Петра - Принцесса Мари-Клэр. Она получила образование во Франции и была совершенно незнакома с Россией. Ее визит закончился внезапно.

- Она с трудом поверила мне, что до ближайшего города шестьдесят пять верст. Потом началась охота на волков, и она услышала волчий вой. Он так напугал ее, что Мари-Клэр тотчас же уехала в Париж.

Великая княгиня так полюбила Ольгино и своих крестьян, что ей трудно было расстаться с ними осенью. Hо, несмотря на все ее попытки стать независимой, Ольга не была хозяйкой своей судьбы. Ей нужно было возвращаться на север.. Свою первую зиму замужней женщины она провела в огромном дворце принцев Ольденбургских на дворцовой набережной.

- До чего же мне было неприятно находиться там, заявила Ольга Александровна. - Между мужем и его родителями за столом то и дело возникали споры. Родители обвиняли принца Петра в том, что он проматывает свое состояние за карточным столом. Он оправдывался, говоря, что ничему другому его не научили. Язык моей свекрови походил на жало скорпиона. А о вспыльчивости свекра страшно даже вспоминать. Всякий раз, как появлялась такая возможность, я выходила из-за стола, но не всегда мне это удавалось сделать. Иногда Петр мчался к себе в клуб, даже не кончив обедать. Такого рода сцены наблюдали многие, включая прислугу, так что обыватели Петербурга, должно быть, хорошо представляли себе "счастливую семейную жизнь", какой жила семья принца Ольденбургского. И все-таки я была привязана к своему свекру, принцу Александру. Хотя он и был известен всей России своей вспыльчивостью, это был человек, а не пешка.

5. Подобие счастья

Год спустя Великая княгиня с легким сердцем покинула дворец принцев Ольденбургских. Брат приобрел для нее большой особняк на Сергиевской улице. Прежде чем Ольга Александровна смогла въехать туда, пришлось произвести некоторые переделки.

- Вы даже не представляете, какое это было удовольствие жить в своем простом доме вдалеке от всех этих дворцов, сказала мне Великая княгиня. Впоследствии я с удивлением узнал, что в этом "простом доме" насчитывалось свыше ста комнат, а прислуга составляла шестьдесят восемь человек, не считая семи шоферов для семи автомобилей, а также кучеров и конюхов, в ведении которых находились большие конюшни и огромные каретные сараи. И тем не менее, это было первое собственное жилище Ольги, где она могла приказать подать на обед сельдь, если ей этого захочется, могла заменить шторы в любой комнате и позволить своим домашним любимцам располагаться на диванах и креслах. И ни Вдовствующая Императрица, ни принцесса Евгения Ольденбургская не станут отменять ее распоряжения и нарушать ее привычки. Принадлежавшие Ольге комнаты были обставлены просто, если не сказать строго. Был свой уголок и у миссис Франклин, а рядом со спальней Великой княгини помещалась просторная студия.

Однако, уединенность оставалась редкостным благом. Будучи сестрой Государя, Ольга Александровна должна была принимать всех представителей царствующих домов зарубежных стран, приезжавших с визитом в Россию, и давать аудиенции всем посланникам. Из-за их мертвящей официальности такие аудиенции были для нее настоящим мучением.

- Слава Богу, что они были непродолжительны. Hо я, должно быть, доставила немало mauvais quart d'heure [неприятных минут (букв. "четверть часа") (франц.)] этим дипломатам, вспоминала Великая княгиня.

Больше всего ей нравились аудиенции, которые она давала Эмиру Бухарскому - высокому, бородатому господину, повелителю независимого государства, граничащего с Афганистаном. Hа нем был просторный халат с эполетами русского генерала, усыпанными бриллиантами.

- Приезжая в Санкт-Петербург, Эмир всякий раз навещал меня, привозя богатые подарки, что зачастую ставило меня в очень неловкое положение. Однажды он подарил мне огромное золотое колье со свисавшими с него, наподобие язычков пламени, рубиновыми гроздьями.

Большой восточный ковер, также один из подарков Эмира, оказался в числе немногих вещей, которые Великая княгиня сумела взять с собой, покидая Россию во время революции.

Ко всему, Великой княгине следовало давать приемы во время петербургских сезонов. Это требовало нескольких недель приготовлений. Для таких приемов с Кавказа присылали дикорастущие цветы в специально оборудованном вагоне. Их доставляли декоратору, который вместе с целым штатом помощников приезжал во дворец, чтобы заняться его убранством. Разумеется, в распоряжении у Великой княгини были дамы и господа, которые ей помогали. Появляясь в просторном особняке на Сергиевской улице, принц Ольденбургский жил своей жизнью. Hикогда не вмешивался в дела жены, но и не помогал ей ни в чем. Вместе они почти никогда не появлялись.