Иван Филоненко - Земные наши заботы

• Название: Земные наши заботы
• Автор: Иван Филоненко
• Издательство: Издательство «Советский писатель»
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1983

В книге Ивана Филоненко собраны его лучшие очерки последних лет, печатавшиеся в журналах «Октябрь», «Москва», «Наш современник», «Сельская новь» и в других изданиях. Герои очерков — наши современники, труженики Нечерноземья, люди, посвятившие свою жизнь преобразованию коренных земель России. Читатель найдет здесь размышления о перспективах дальнейшего развития колхозной деревни, о роли науки в решении Продовольственной программы партии, о морально-этических факторах, влияющих на жизнь сегодняшнего села.

---

Еще недавно такая березка росла и на поле подмосковного хозяйства, вокруг которого преобладал индустриальный пейзаж: трубы, мачты, краны, камень и бетон. И только одинокая березка среди поля, одна–единственная, делала его прекрасным и каким–то покойным среди этого технического могущества. Что–то былинное было в этом поле, вечным покоем и красотой веяло от березки, опустившей вдоль ствола свои плакучие ветви — словно она задумалась о чем–то непостижимом.

И вдруг в какой–то день березки не стало. Пришел я на поле — и не сразу понял, что сталось с ним, почему оно такое унылое и однообразное. А когда понял, то не мог догадаться, за что обошлись с белоствольной так жестоко — лишь корни из земли торчали порванные бульдозером. На пути тракторов чтобы не мешалась? Чтобы пятачок земли от поля не отнимала? Нет стояла она у края проселочной дороги, так что хоть и среди поля красовалась, но не среди пашни, и никому, ничему не мешала.

Оказалось, хозяйство претендовало на высокую культуру земледелия. Но проверочная комиссия, которая должна была подтвердить это, заколебалась: мол, какая же тут культура, если торчат деревья на полях? Вот и выкорчевали…

— И почти повсюду так. С русского поля исчезла самая поэтическая часть пейзажа, — проговорил Иван Иванович согласно с моими мыслями. Помолчал, добавил: — Нет, не тут экономим пашню. Лучше бы подумать, как столбы убрать, которые шагают по пашне от села к селу, между городами, и все — напрямик через поля, отнимая куда больше земли, чем одинокие березки. Напрямик, от столба к столбу едут через ниву и монтеры в случае обрыва или ремонта линии.

О столбах, шагающих по пашне, Иван Иванович сказал не ради красного словца. Они действительно основательно мешают земледельцам. И поэтому на участках, где выполняется мелиорация, а тем более орошение планируется, Иван Иванович, как руководитель проектной организации, решительно идет на перенос всех линий (местных, конечно) с полей к дорогам. Расчеты показывают: затраты на перенос несравнимо меньше тех убытков, которые приносят столбы полю, мешая дождевальным установкам, посевным и уборочным агрегатам, оберегая у своего подножья сорняки, семена которых потом разлетаются по всему полю.

— Выгоднее при переносе, требующем дополнительных затрат! Значит, выгоднее вдвойне вести все новые линии вдоль дорог, а не напрямую.

— К сожалению, энергетики и связисты считают другую выгоду. Им чем прямее, тем меньше опор ставить, меньше проводов тянуть. А что уйму земли они отнимают — этого никто не считает.

— Пора все линии под землю спрятать.

— Тоже правильно… Кстати, про валы на осушенных землях, о которых мы говорили, да отвлеклись. Мелкую растительность мы тоже вычесываем и сгребаем в кучи. Часть потом сжигаем, а все остатки закапываем и заравниваем. Все это тоже предусматривается проектом.

Признаться, такую культуру в работе мелиораторов, такую грамотную работу мне доводилось видеть лишь в Прибалтике. И я подумал: здешний земледелец не представляет даже, как облегчают его труд мелиораторы. Только там знают, как сильно мешаются валы, где они есть, где они громоздятся противотанковыми завалами, мешая пахать и сеять, убирать урожай, служат рассадником для сорняков.

Однако когда я говорю о культуре, то имею в виду не только валы. Недавно один агроном на Смоленщине жаловался на ученых, а заодно и на химиков: нет гербицидов, убивающих камыш, который «так и прет» на осушенных землях, и ничего с ним поделать нельзя. И действительно, камыш ярко зеленел на полях, возвышаясь над всходами и угнетая их.

— Не по адресу обращается агроном, — проговорил Иван Иванович, когда я рассказал ему об этой жалобе. — Виноваты мелиораторы. Или проектировщики — они должны были предусмотреть все необходимые агротехнические приемы. Или те, кто проект воплощал в натуре — плохо вычесали корневища, верхний слой не измельчили как следует дисками. Если все правильно делается, то никакого камыша не будет, не будет и нужды в специальных ядохимикатах.

Он имел право так говорить. На здешнем поле не увидишь ни одной камышинки!

Вспоминаю и другой разговор, тоже на Смоленщине. Директор совхоза с огорчением и досадой рассказывал о несбывшихся надеждах и погубленном болоте: «Раньше на озерках хоть дичь тут разная водилась и лесочки по болоту росли, пусть и не ахти какие добрые. Жалко было трогать, но надеялся, что после осушения и раскорчевки травы здесь пойдут в пояс. Ничего теперь нет — ни озерков, ни зелени, одни хвощи растут. Однако и претензий мелиораторам не предъявишь — делалось все по проекту».

Его коллега, директор псковского совхоза, побывав на Рязанщине, сказал с трибуны так: «Раньше, пока я сидел в своем хозяйстве, в родном районе, то думал, что мелиорация везде одинакова — затрат много, а толку мало. Но поездил, посмотрел — и обнаружил, к своему удивлению: есть мелиорация «по–псковски», от которой действительно не много толку, и есть «по–рязански», когда все делается добротно, и можно лишь позавидовать вот бы нашему хозяйству хоть одно такое поле, осушенное «по–рязански»!

Вот и решил я дознаться, почему в одной и той же зоне, в одинаковых условиях так разно работают мелиораторы: у одних ошибка на ошибке (примеров тому много), у других, как говорится, ни сучка ни задоринки — рязанцев я имею в виду. И стремятся они не только к тому, чтобы сделать все на «хорошо» и «отлично», чтобы каждый гектар мелиорированной земли давал максимальную отдачу, вознаграждая за труд высокими урожаями, но и чтобы при этом не ухудшить, а улучшить природу этого красивого, но болотистого края.

Однако, и так во всяком деле, легче разобраться в причинах плохой работы и виноватых найти — назовут их и сами исполнители, и заказчики, потому что о недостатках и на рабочих собраниях говорят, и в кулуарных беседах, и со страниц газет. А когда недостатков нет, во всяком случае крупных, видимых, то даже сами исполнители не могут сказать, в чем причины хорошей, качественной работы. Одно отвечают: делаем как надо, вот и получается все хорошо.

Не знал, почему у них получается, а в других местах нет, и Иван Иванович. Он давно привык к тому, что первыми на мелиоративный объект приходят изыскатели. Приходят, чтобы изучить природу. И участвуют в этих изысканиях геологи и почвоведы, ихтиологи и лесоводы, топографы и гидротехники, ботаники и химики. Все они работники института, который возглавляет Иван Иванович.

Так вот, затраты на изучение природы (только на изучение природы!) составляют здесь 60–70 % от стоимости проектно–изыскательских работ.

Я попросил Ивана Ивановича свозить меня в одну из работающих изыскательских партий.

— Это сложно, но… можно, — ответил Дорофеев, подумав минуту. И добавил: — Партия — это несколько бригад. Начальника партии разыскать — невелика проблема. Думаю, завтра разыщем. Ну, а с ним мы и какую–нибудь бригаду найдем…

На другой день, свернув с шоссе и миновав деревню, не имевшую ни порядка, ни дороги, мы выехали на проселок. Ночью прошел сильный дождь, и поэтому директорский рафик, напоминавший машину «скорой помощи», продвигался преимущественно юзом, норовя сунуться в колдобину. Шофер яростно крутил баранку то влево, то вправо, ругался и говорил, что напрасно едем, так как дальше будет еще хуже, болота пойдут.

И действительно, скоро дорогу обступили заболоченные низины, поросшие чахлым мелколесьем, среди которого петляли клочковатые полоски полей, засеянных гречихой. Гречиха уже цвела, но стебли были какими–то хилыми, а цветы мелкими и блеклыми. Видно было, что взять здесь гречихе нечего, пашня тощая, в плешинах- вымочках, что мучат ее те же грунтовые воды, которые застаиваются и в заболоченных низинах. Не богатый будет урожай.

Однако не в укор земледельцам я это говорю. На больной этой земле ни удобрениями, ни заботой большего и не добиться, хоть расшибись. Но людям надоедает расшибаться, надоедает изнурять свои силы на этих тощих почвах. Оттого–то и пустых дворов в деревне много. Местный совхоз, не дожидаясь мелиораторов, пытался хоть чуть–чуть упорядочить пашню — выкорчевал на пятачках–болотцах кустарник, чтобы хоть среди поля помехи не было. Но только силы зря потратил. На блюдцах этих росли лишь хвощи, да и те редкие, тонкие и уже желтые. Вот так иногда и мелиораторы поступают: очистят заболоченные поля от кустарника и считают дело свое завершенным.

Словно уловив мои мысли, Иван Иванович проговорил:

— Уборкой кустарника здесь не обойдешься. В основательном лечении земля нуждается.

— И какой ваш диагноз?

— Диагноз ясен, избыточное увлажнение всей территории. А вот способ эффективного лечения найдем лишь после того, как геодезисты дадут нам необходимые топографические данные, а изыскатели изучат физическое строение подстилающих грунтов, режим поверхностных и подпочвенных вод, их химический состав.