Михаил Булгаков - Том 7. Последние дни

• Название: Том 7. Последние дни
• Автор: Михаил Булгаков
• Издательство: "Голос"
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1999
• ISBN: ISBN 5-7117-0427-3 (т. 7); 5-7227-0304-8

В настоящем Собрании сочинений представлены все художественные произведения Михаила Булгакова, созданные им на протяжении 20 лет литературной работы (романы, повести, рассказы, драматические произведения, фельетоны и очерки), а также эпистолярное наследие писателя.

Седьмой том Собрания сочинений Михаила Булгакова составили пьесы «Блаженство», «Иван Васильевич», «Александр Пушкин», киносценарии «Мертвые души» и «Ревизор», либретто «Черное море» и «Минин и Пожарский», черновые главы романа «Мастер и Маргарита» (1934–1936)

---

Радаманов. Слушайте, Рейн. Я женюсь на Марии. Ну, протянемте друг другу руки…

Аврора. Ах, блаженство, блаженство, ты оправдало себя и тут… Ты не отец, ты сват и кум, ты Фигаро — севильский цирюльник и пушистый ковер. О, как все это добродетельно и какой благополучный конец.

Звонок.

Радаманов. Войдите.

Саввич. Простите, Радаманов, что я мешаю. Но я прибыл по государственному делу. Вы заперли кассу?

Радаманов. Да. Прошу проверить и запереть вторым ключом. Ну вот и все. Поздравьте нас, Саввич. Я женюсь на женщине, прилетевшей из Двадцатого века, а Аврора выходит за Рейна.

Саввич. Мне очень неприятно, Радаманов, разбить вашу радость. Вот постановление Института гармонии. Исследование Рейна и жены его Марии показало, что в Блаженстве они жить не могут и браки, о которых вы говорили, ни в коем случае состояться не могут. Институт накладывает запрещение. Рейна и Марию придется поселить в другом районе земли и перевоспитывать. Прощайте.

Мария. Что же это такое?!. (Заламывает руки.)

Радаманов. Вы в уме, Саввич?

Саввич. Радаманов, подумайте, что вы говорите! Я сообщу об этом в Институт гармонии.

Радаманов. Ваш институт мне надоел!

Саввич. Что?..

Рейн (Авроре). Конец, однако, не так благополучен?.. А?

Аврора. Ты зачем сдал ключ?!

Радаманов. Сообщите об этом…

Аврора…Черту Ивановичу!

Саввич. Аврора! Вы погибнете! (Зарыдав, уходит.)

Мария убегает, за ней бросается Радаманов.

Аврора. Стойте, Мария.

Рейн (один). Так вот как?

Появляются Милославский и Бунша.

Милославский. Ну что, (Женечка)[77], свинтили?

Рейн. Сию минуту подай сюда хронометр!

Милославский. Не понимаю, гражданин!

Рейн. Сию минуту чтоб был хронометр!

Милославский. Ах, хронометр! Это который с алмазом? Ах, да, да. Видел… так его же Радаманов на столе… вот он!

Бунша. Теперь мои подозрения переходят в уверенн…

Рейн. Оба вон! И если встретите Саввича, скажите, чтоб он остерегся попасться мне на дороге!

Занавес

Акт четвертый

Анна. Боже мой я так страдаю за вас!

Милославский. Тут страдать не поможет.

Анна. Жоржик, что ж вы так грубо отвечаете мне?

Милославский. Извиняюсь.

Анна. Скажите, может быть, я чем-нибудь могу облегчить ваши тяжелые переживания?

Милославский. Можете. Возьмите хороший кирпич да вашего Саввича по зубам! Вот гад действительно!

Анна. Какие образные выражения у вас, Жоржик!

Милославский. Это не образные выражения. Вы образных еще не слышали. А вторым кирпичом — нашего знаменитого академика.

Анна. Это вы про Рейна. За что?

Милославский. Первое — за то, что ключ отдал, раз. А второе, за то, что вместо того чтобы делом заниматься, в бабу врезался.

Анна. Вре…

Милославский. Ну, влюбился.

Анна. Жорж, мне жаль вас. Хотите я вас поцелую?

Милославский. Паллиатив.

Анна. Нельзя же пребывать в таком безутешном состоянии. Жоржик, вы мне нравитесь.

Милославский. Я всем женщинам нравлюсь.

Анна. Какая жестокость! Я себя презираю за то, что я призналась вам.

Милославский. Аннеточка, вы лучше пошли бы попробовали послушать, что они там назаседали.

Анна. Боже мой как можно подслушивать?

Милославский. Должно, когда такая пакость случилась.

Анна. Я не в состоянии.

Милославский. Ну, прощайте, Аннет. И в моей душе зародилось чувство к вам, но вы его вытоптали вашим равнодушием.

Анна. Жорж, подумайте, на что вы меня толкаете!

Милославский. Я уже подумал.

Анна. О, Боже, Боже! (Уходит.)

Через некоторое время входит Бунша.

Милославский. Подслушал?

Бунша. Не представляется возможности. Я на колонну влез, а меня заметили.

Милославский. Вот дурак, прости Господи? Ну ничего нельзя поручить! Чего ж тебя понесло на колонну! Хорошо ты выглядишь на колонне?! Ах ты, Господи! Ну, что ж они тебе сказали, когда увидели?

Бунша. Чрезвычайно удивились. Но я выпутался очень остроумно из положения. Притворился, что смотрю на процессию и что со мной обморок. Пришлось слезть.

Милославский. Больше ничего не говори. Не могу слышать тебя больше.

Бунша. Я и сам в отчаянии.

Пауза.

Граббе. Разрешите войти?

Милославский. Милости просим, входите. Что скажете, доктор, хорошенького? Не хотите ли закусить?

Граббе. Нет, покорнейше благодарю. Признаюсь вам, я так расстроен, что мне не до еды.

Милославский. Поделитесь с нами, мы, может быть, чем поможем.

Граббе. Я к вам с неприятнейшей миссией.

Бунша. На нас все несчастья сыпятся.

Милославский. Я слушаю вас, доктор, вы не робейте.

Граббе. Я командирован к вам директором института.

Милославский. Ах, Саввичем! Ну да. А что, доктор, у вас бывает сыпной тиф когда-нибудь?

Граббе. Что вы! Уж двести лет мы не знаем этой болезни.

Милославский. Жаль, жаль!

Граббе. Что вы говорите?

Милославский. Так, замечтался. Итак, чего подлец от нас хочет?

Граббе. Это вы про Саввича?

Милославский. Другого подлеца во вселенной нету.

Граббе. Вот так-так! Я поражен. (Вынул два конверта.) Видите ли, получены окончательные результаты исследований вашего и господина Бунши.

Милославский. Ага! Что-нибудь любопытное, наверное? Ну, конечно, все в порядке?

Граббе. К сожалению, нет. Откровенно скажу, язык не поворачивается. Мы приборы специально проверили, потому что такого исследования не было…

Милославский. Приборы, наверно, барахловые?

Граббе. Виноват! Об одном из вас сказано, что идиот, а о другом — что вор.

Милославский. Я — идиот? Повторите, что вы сказали?

Граббе. Я так и знал. Вы не волнуйтесь, вы не идиот. Идиот — он.

Милославский. Ну, скажем. А я?

Граббе. А вы — вор.

Милославский. Какой же мерзавец, какой невежда делал исследование?

Граббе. Простите, это я делал.

Милославский. Молчать!

Граббе. Со мной никто в жизни так не разговаривал!

Милославский. Молчать! Мне — солисту государственных театров — такие слова! Да мне три раза палец снимали и отпечатывали, в Москве, в Ростове-на-Дону и в Саратове, и единодушно все начальники уголовного розыска говорят, что человек с таким пальцем не может украсть, хоть бы и хотел! А уж они, наверно, больше докторов понимают в уголовном розыске! И вдруг является какой-то коновал…

Граббе. Одумайтесь! С вами истерика! Господин Бунша! Повлияйте вы на вашего…

Бунша. Молчать!

Граббе. Что же это такое? Успокойтесь. Эго излечимо. Поймите, профессор Мэрфи утвердил диагноз.

Милославский. Где он? Подать мне сюда профессора Мэрфи!

Граббе. Помилуйте, он в Лондоне.

Милославский (по телефону) Лондон. Профессора Мэрфи.

В аппарате: «Вам нужен переводчик?»

Не нужен! Я с ним без переводчика поговорю. Профессор Мэрфи? Вы не профессор, а вы… (Граббе.) Как сволочь по-английски?

Граббе. Я ни за что не скажу.

Милославский. Бунша, дай сюда мне словарь!

Бунша. Откуда же он у меня?

Милославский. Молчать! Ну, ладно! (Вешает трубку. Делает грозный жест, указывая на дверь.)

Бунша. Пошел вон!

Граббе. Что это такое? Примите капель. Вас постановлено лечить.

Милославский. Вон!

Граббе уходит.

Бунша. Правильно, Жоржик. Надо одергивать зарвавшихся субъектов!

Милославский. Молчи! Надо дать ходу отсюда!