Константин Лебедев - Дни испытаний

• Название: Дни испытаний
• Автор: Константин Лебедев
• Издательство: Татгосиздат
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1952

Уважаемые читатели, искренне надеемся, что книга "Дни испытаний" Лебедев Константин Васильевич окажется не похожей ни на одну из уже прочитанных Вами в данном жанре. Написано настолько увлекательно и живо, что все картины и протагонисты запоминаются на долго и даже спустя довольно долгое время, моментально вспоминаются. Обильное количество метафор, которые повсеместно использованы в тексте, сделали сюжет живым и сочным. При помощи ускользающих намеков, предположений, неоконченных фраз, чувствуется стремление подвести читателя к финалу, чтобы он был естественным, желанным. Попытки найти ответ откуда в людях та или иная черта, отчего человек поступает так или иначе, частично затронуты, частично раскрыты. Легкий и утонченный юмор подается в умеренных дозах, позволяя немного передохнуть и расслабиться от основного потока информации. Произведение, благодаря мастерскому перу автора, наполнено тонкими и живыми психологическими портретами. Одну из важнейших ролей в описании окружающего мира играет цвет, он ощутимо изменяется во время смены сюжетов. Гармоничное взаимодополнение конфликтных эпизодов с внешней окружающей реальностью, лишний раз подтверждают талант и мастерство литературного гения. С невероятным волнением воспринимается написанное! — Каждый шаг, каждый нюанс подсказан, но при этом удивляет. По мере приближения к исходу, важным становится более великое и красивое, ловко спрятанное, нежели то, что казалось на первый взгляд. "Дни испытаний" Лебедев Константин Васильевич читать бесплатно онлайн невозможно без переживания чувства любви, признательности и благодарности.

---

— Он тоже был… Женя…

Ее никто не понял, потому что больше она не добавила ничего. Ее освободили от дежурства. Она сопротивлялась, говорила, что все сейчас пройдет, что она снова сможет работать, но ее не послушали и отправили домой.

Вызванная вместо нее Катя была уже осведомлена обо всем лучше, чем кто–либо. И, вероятно, поэтому она не суетилась, как обычно, а ходила медленно, с достоинством и, если появлялась у постели Ростовцева, то смотрела на него с явным осуждением. Ей ужасно хотелось что–то сказать ему, но она сдерживалась.

— Что случилось, Катя? — спросил, наконец, Ростовцев, заметив ее изменившееся настроение. — Вы, кажется, рассердились на меня?

Катя обидчиво повела плечами.

— Как вам не совестно? — заговорила она, по обыкновению торопясь. — Надо же понимать человека. У ней же горе. Ей же извещение прислали: Женю убили. Надо же понимать человека.

— Какого Женю? — насторожился Ростовцев.

— Понятно, какого. Который письма ей писал. У ней на столике и фото стоит. Она же всю ночь проплакала, а сегодня на работу вышла. Я хотела за нее отдежурить, а она не согласилась. Сказала, что сама пойдет. Она же гордая. Надо же понимать человека, — повторила Катя фразу, которая не давала ей покоя.

— Фамилия… Как его фамилия? — чуть не крикнул Ростовцев.

— Ну, Маслов. Женя Маслов, танкист. Разве вы не знали? Надо же осторожно. А вы все как сговорились: один о Жене, другой о Жене. И как вы не понимаете? У ней же горе…

Катя, чуть не плача, махнула рукой и вышла…

Глава вторая

1

Ветров внимательно следил за состоянием Ростовцева. Сразу после операции температура у Бориса несколько понизилась и на таком уровне держалась около двух дней. Однако до нормы она не опускалась, и это слегка озадачивало Ветрова.

Ведущий хирург после памятного ночного разговора, делая обход отделения, намеренно пропускал палату Ростовцева. С Ветровым он говорить избегал, а при встрече сухо здоровался и проходил мимо. На те вопросы, которые тот задавал и которые возникали по службе, он отвечал коротко и односложно, давая понять, что первым на примирение идти не намерен. Если же ему самому приходилось о чем–либо спрашивать Ветрова, то он предпочитал делать это через сестер. Но ни разу он ничего не спросил о Ростовцеве и вел себя так, как будто бы этого больного совсем не существует в отделении.

Ветрову очень хотелось проконсультировать Ростовцева с кем–либо из старших коллег. Он чувствовал, что к Михайлову обращаться с этим теперь было бесполезно и даже, при данных обстоятельствах, несколько неудобно. Приглашать же кого–нибудь со стороны было еще более неудобным, и, поразмыслив некоторое время, Ветров решил, что ему не оставалось ничего другого, как положиться на свой страх и риск и ограничиться чтением как можно большего количества литературы. Он так и делал.

Во время обхода он очень детально расспрашивал Ростовцева о его самочувствии, стараясь не пропустить ни одного, даже самого незначительного, признака гангрены. Однако при всем своем старании он не находил ничего подобного. Пятно, на которое указывал ему Михайлов при первом осмотре, оставалось на месте, не уменьшаясь и не увеличиваясь в размере. Внешне расширенная и раскрытая рана выглядела очень неплохо, и поэтому несколько повышенная температура озадачивала Ветрова. Он был почти уверен, что имеет дело с развивающимся гнойным затеком, но внешних признаков этого пока не находил. Общее самочувствие Ростовцева не внушало теперь особых опасений, и Ветров мог, поэтому, ограничиться пока наблюдением. Он многое передумал за те дни, которые прошли с момента поступления Бориса в госпиталь.

Неожиданная болезнь Тамары ускользнула от его внимания. Тамара мало изменилась за эти сутки. Только на лице ее, словно уставшем, глаза блестели сильнее, чем раньше, и к раненым она стала относиться с еще большим вниманием.

Вечером Ветров вызвал ее в кабинет, чтобы изменить назначения. Она выслушала его, записала все в тетрадь и после некоторого молчания сказала:

— Простите, доктор, но вам надо побриться.

Удивленный ее неожиданным замечанием, он хотел рассердиться вначале, но, взглянув ей в лицо и встретив открытую теплую улыбку, сам устало улыбнулся и провел ладонью по своей щеке.

— Пожалуй, вы правы, — сказал он, ощущая под рукой колючую щетину. — Я, действительно, опоздал несколько с этим делом.

— Вы мало отдыхаете, — произнесла Тамара, — и перестали следить за собой. Так не годится. Уж если вы хотите делать много, то надо успевать все.

— Вы опять правы, — шутливо ответил он, откидываясь на спинку стула и любуясь ее серьезностью. — Но я, кажется, успеваю пока все. Однако стоя разговаривать неудобно. Вы, может быть, сядете?

Тамара, поблагодарив, села. Впереди предстояла длинная ночь дежурства, и Ветрову захотелось отвлечься на время от своих мыслей.

— Давайте поговорим с вами о чем–нибудь, — сказал он. — Только не о рецептах — мне не хочется сейчас о них думать. О чем–нибудь другом, лирическом… Помните, вы писали недавно письмо… другу? Это хорошо, получать теплые письма. И ваш друг, наверно, очень его ждет… Я угадал?

— Нет.

— Почему?

— Я порвала это письмо.

— Порвали?.. Оно было нехорошим?

— Нет, оно стало ненужным… — Тамара тяжело вздохнула, помедлила и со спокойной грустью добавила: —.Да, ненужным…

Она смотрела куда–то мимо Ветрова. Он понял, что выбранная им тема была как нельзя менее удачна, но было поздно. Он хотел успокоить ее и сказал:

— Не расстраивайтесь, пожалуйста. И извините меня. Я не знал. Но известие, полученное вами, может быть ошибочным. Это случается часто. Надо надеяться.

— Да, конечно… — тихо ответила она. — Но я должна идти, мне нужно раздать лекарства.

«А она гордая», — подумал Ветров, смотря ей вслед. Невольно он проникся уважением к ней. Он понял, что это внешнее спокойствие стоило ей большого напряжения.

По палатам разнесли ужин. На короткое время отделение ожило. Послышались голоса, шум собираемых тарелок, шарканье ног. Но вскоре все опять стихло.

— Можно к вам? — спросила Тамара, приоткрыв дверь в кабинет Ветрова.

— Да.

— Я не одна. Я привела кавалера, — пошутила она, пропуская вперед Золотова, опиравшегося на палочку и морщившегося при каждом шаге. — Мы сегодня совершаем первый рейс от палаты до вашей комнаты. И мы, хотя и морщимся, но передвигаемся сами. Полюбуйтесь–ка на нас… Разве мы не молодцы?

Золотов, сильно хромая, двинулся вперед. Занося для следующего шага больную ногу, он на мгновенье застывал, словно не решаясь его сделать. И только после этого, закусив губу, быстро переносил тело вперед, чтобы встать на здоровую ногу.

— Знаете, доктор, — сказал он, останавливаясь, — все–таки адская боль в ноге. Мне кажется, что ходить еще рано… Ужасно больно вот в этом месте.

— А вы потерпите, — ответил Ветров.

— Я и так терплю, но все равно больно. По–моему, нужно лежать.

— А, по–моему, нужно ходить! Обязательно ходить, чтобы разработать ногу! Вы будете ходить каждый день, несмотря на то, что вам трудно. Постепенно будет легче, и нога все больше будет распрямляться.

— Я понимаю, — неуверенно произнес больной, — но все–таки вы бы уж разрешили полежать еще недельку, а там будет видно…

Золотов просительно взглянул на Ветрова, но тот строго ответил:

— На вас, дорогой мой, очень трудно угодить. То вам лежать не хотелось, а теперь, когда лежать стало вредно, вы просите меня как раз об этом. Что вы за чудак?

— Да ведь больно, доктор!..

— Ну, хватит, Золотов, — прервал его Ветров. — Вместо разговоров давайте–ка вашу руку и будем ходить вместе… Ну–ну, смелее… Вот так… — он взял его под руку и, подбадривая, провел несколько раз по комнате. — Смотрите, получается совсем неплохо.

Золотов, попрежнему морщась и опираясь на палку, следовал за ним.

— Все–таки чертовски больно, — сказал он опять, когда Ветров, наконец, оставил его в покое.

— Ничего. Все идет очень хорошо. Сегодня вы должны торжествовать, потому что начали учиться ходить второй раз в жизни. По этому случаю я угощаю вас папиросой…

Ветров пошарил в столе и, не показывая пачки, вынул из нее три папиросы. Одну он подал Золотову, вторую протянул Тамаре, а третью взял себе. Тамара отказалась, и он закурил вместе с Золотовым.

— Ну, как, нравится?

— Да, — ответил Золотое.

— Папиросы, пожалуй, не хуже ваших? Как вы считаете?

— Даже лучше.

— А это вы узнаете? — Ветров вынул из стола только что распечатанную пачку, и протянул больному.