Юрий Федоров - За волной - край света

• Название: За волной - край света
• Автор: Юрий Федоров
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1989

Книга «За волной — край света» — продолжение рассказа, начатого романом «Державы для…». В нем рассказывалось, как Григорий Шелихов вместе в купцами Иваном Голиковым и Иваном Лебедевым — Ласточкиным образовывают мореходную компанию и строят на острове Кадьяк, вблизи берегов Америки, крепость.

---

— Ну и что? — спокойно спросил Шелихов, вспомнив, как сказал без тревоги о тех судах Голиков: «То нам не помеха».

Крючок взглянул на него с недоумением:

— Хе, хе, — покашлял в кулачок, — а ты с купцами поговори, Григорий Иванович, и поймешь. — Повернулся и пошел из комнаты. Спина у него вихляла.

— Постой, постой, — позвал Шелихов, — объясни.

Крючок, не останавливаясь, шею избочил и повторил постно:

— Поговори, поговори, Григорий Иванович. Потом потолкуем. — Дверь за собой прикрыл.

Шелихов постоял молча, в задумчивости потрогал пальцами бритый подбородок и велел коней закладывать. В окно Наталья Алексеевна разглядела: с крыльца спускался Григорий Иванович — рука по перильцам скользить не спешила. Беззаботные так не ходят. С того дня и закружил Шелихов по Иркутску. Оказалось, что крючок далеко смотрел.

Северо — Восточная компания становилась на новых землях на ноги твердо. Строила крепостцы, фактории, заводила хлебопашество. Основательно осваивала американские земли, державно. И это немалых денег стоило. Ватаги же Лебедева — Ласточкина налегке отправлялись к американским берегам. Вроде пиратов. Задача у них была одна: взять зверя. Затрат здесь было куда как меньше, барыш большой. А теперь, со строительством новых судов на Охотской верфи, силы у Лебедева — Ласточкина прибавлялось вдвое. Шелихов понял: за малое время ватаги Ивана Андреевича обсядут Алеутскую гряду, как жадные мухи, зверя выбьют и Северо — Восточную компанию подрубят, словно сосенку в лесу. Надо было, не медля и дня, обезопасить компанию на Алеутах. Вот так — ни больше и ни меньше — обезопасить. А как? Вот тут Шелихов и завертелся волчком. С Иваном Ларионовичем совет держал, со многими людьми повстречался, и вышло одно: в защите интересов новоземельцев пришло время сказать слово недавно образованной Предтеченской компании. Но дело это, однако, было тонкое и требовало большой изворотливости. Григорий Иванович призвал судейского крючка. Он, и только он мог помочь в таком разе. Крючок пришел, стал у двери и ручкой умылся, словно мышь лапкой. Глянул невыразительными, непонятного цвета глазенками.

О чем они говорили, слышал лишь кот, урчавший свое на печке. Да коты, как известно, народец хотя и своенравный, но молчаливый.

Через некоторое время, выйдя из дома Шелихова, судейский шапчонку на лоб надвинул и, поскучнев лицом, отправился в службу. В суде же, без улыбочек привычных, без прибауточек и шуток, молча, непривычно расслабленной походкой, заплетаясь ногой за ногу, прошел в угол и, скукожившись, сел на лавку. На лице читалась глубокая озабоченность. Все бывшие в суде обратили на то внимание: что–де такое и почему? Крючок сидел, как ежели бы насквозь пронзила его зубная боль.

Судейские любопытны, и к крючку подлетел один из особенно нетерпеливых с вопросом — почему такой скучный? Но крючок этим вертлявым пренебрег. Он другого ждал. Ведомо ему было, что в суде есть человечишка из лебедевских. Ухо Ивана Андреевича. Вот в это–то ухо и хотелось ему шепнуть словцо. И он своего дождался. Ведун был человеческих душ судейский крючок.

У лебедевского прихвостня выдержки хватило до средины дня. Далее, не в силах сдерживать обжигающий зуд холуйского радения, подкатил он к крючку. Петлей вокруг перекрутился и сладко пропел:

— Пошто скучны так уж? Как здоровьице?

— Бог милует, — сдержанно ответил крючок, страдая лицом.

Лебедевский наушник кренделя вокруг стола выписывал.

— Да нет уж, нет, — пел, — вижу, озадачены чем–то.

Крючок вздохнул, как приморенный мерин.

— Да, — протянул вяло, — есть заботы.

— А может быть, чем услужить позволите?

— Нет уж, нет, — бессильно взмахнул рукой крючок, — не беспокойтесь.

— Ах и ах! — воскликнул лебедевский наушник. — Как это? Или мы друг другу помочь не готовы в минуту трудную?

Глаза у него вытаращились, выказывая полную преданность, как ежели бы он, движимый бескорыстным порывом, свою жизнь к ногам крючка готов был бросить.

Судейский, опасаясь, как бы похлебка не перекипела, решил, что пора любопытство лебедевского наушника довольствовать, хотя бы малой толикой. И, как обухом, ушиб его словами:

— Клиенты мои, Шелихов с Голиковым, видать, большой ущерб потерпят.

Лебедевец на аршин от пола подскочил.

— Да, — наподдал крючок, — Предтеченская компания, скорее всего, лопнет, и, как мне вертеться в этом деле, не знаю, — руки разбросил, как распятый на кресте.

Лебедевец, придя в себя, посмотрел с недоверием. Уж очень ошеломляющая была весть.

— Разговоры, разговоры, — сказал, — небось одни. Свидетельства–то какие к несчастью такому?

— Что свидетельства, — провякал крючок, — велено пушнину компании на торг бросить. — Покивал головой. — Молод ты, но знай наперед: когда распродаются, тут паленым пахнет. Да еще как… От дыма задохнешься, глаза застит.

На следующий день на иркутский торг и впрямь Предтеченская компания поставила меха. А цены для торговли были самые неподходящие. По Иркутску, как на крыльях, полетел слух: лопнула Предтеченская. И никому было невдомек, что Шелихов того только и добивался. Кинулись было к нему с вопросами, но Григория Ивановича в Иркутске уже не было, он укатил по первой весенней дороге в Охотск.

Перед отъездом Шелихов наведался к чиновникам. Не единожды видели: его возок подолгу простаивал у подъезда губернского правления.

Явившись в губернаторство, Шелихов перво–наперво пришел к чиновнику, которому книжицу свою вручил. Но дело было не в книжице, а в том лишь, что чиновник этот губернатору его представлял и он же от губернатора распоряжение получил об удовлетворении просьбы Григория Ивановича о помещении алеутов в Охотскую навигаторскую школу и о споспешествовании Шелихову в подготовке судна «Доброе предприятие» к предстоящей экспедиции в Японию.

Чиновник встретил Григория Ивановича в высшей степени любезно. Купцу генерал благоволил, а это для чиновника было ничем не меньшим, чем божье благословление. Так уж повелось на Руси: начальство кивнет — и чиновник перед тобой и барыню спляшет. На это Шелихов и имел расчет. Просьба у него была по силам чиновнику и ни в чем с распоряжением генерала не расходилась. Григорий Иванович скромно попросил написать бумагу капитану охотского порта Коху о выделении Северо — Восточной компании всего необходимого для оснастки судов. Наклонился к чиновнику почтительно и голосом доверительным сказал:

— Трудно нам, трудно, но волю его превосходительства выполняем. — Глазами блеснул.

Чиновник откашлялся, поправил тесный ворот мундира.

— А как же иначе, — сказал, — господин Шелихов. Как же иначе?

Бумагу просимую Григорий Иванович получил. И написана была она в выражениях решительных. С этой–то бумагой и покатил Шелихов в Охотск.

Капитан Охотского порта принял послание из губернии трепетными руками. На конверте стояли орленые печати, внушавшие должный страх и почтение. Шелихов глядел на Коха твердо. Капитан порта с осторожностью печати сломал, посмотрел на Григория Ивановича: сейчас–де, сейчас, постой, все узнаем. Подумал при этом: «С купцом надо быть осторожнее. Который раз на нем обжигаюсь. К начальству высокому вхож». Шелихов молчал, как воды в рот набравши. Едва приметно ботфорт его стукал в пол каблуком. «Ногой поигрывает, — подумал Кох, — нет, и впрямь надо быть осторожнее».

Капитан порта впился шустрыми глазами в бумагу и расцвел улыбкой. Ожидал худшего. А здесь всего–то–навсего: снабдить корабельной оснасткой.

Кох поднялся из–за стола, шагнул к Шелихову.

— Любезный, Григорий Иванович, — сказал, — пакгаузы портовые перед вами раскрыты.

…«Ну и что? — спросит иной. — Какая связь между предприятием Лебедева — Ласточкина, неясными речами судейского крючка и портовыми пакгаузами?» И спросит, конечно, не подумав. А ты проверни–ка в голове разок–другой вроде бы неприметные да и не связанные между собой эти дела, и поймешь, что и к чему.

На торг иркутский Шелихов мехов на копейки выбросил, но что из того вышло? А то, что Лебедев — Ласточкин решил: кончилась Предтеченская компания и конкурентов у него на Алеутах нет. Это означало: коней гнать нечего, можно и подождать доброй погоды, ветра попутного. Он свое возьмет. Второе: Шелихов из пакгаузов портовых судовую оснастку выбрал, и теперь, чтобы суда в море вывести, Лебедеву — Ласточкину надо было гнать приказчиков своих через всю Россию, в Питербурх. Там только разжиться он мог необходимой справой. А в Питербурх дорога дальняя. И времени, чтобы опередить ватаги лебедевские на Алеутах, у Шелихова было теперь более чем нужно. Так–то вот дела делались.

* * *

В Иссанахском проливе, в виду берегов полуострова Аляска, вставшем из моря грозной грядой сопок, ватага Баранова разделилась. Двадцать байдар, ведомые Бочаровым, пошли на север, к Аляске, остальные, с Барановым во главе, — на юг, к Кадьяку. Бочаров перекрестил их вслед, но тайно, в мыслях. Глянул только и, крест воображаемый положив на уходящие лодьи, сказал: