Джон Тул - Сговор остолопов

• Название: Сговор остолопов
• Автор: Джон Тул
• Жанр: Современная проза

Игнациус Ж. Райлли — интеллектуал, идеолог, лодырь, посмешище, обжора. Гаргантюа, презирающий современность за недостаток должной теологии и геометрии. Опустившийся Фома Аквинский, который ведет свою безнадежную войну против всех: Фрейда, гомосексуалистов, гетеросексуалов, протестантов и всевозможных излишеств века, главным образом — междугородных автобусов. Литературный герой, не имеющий аналогов в мировой сатирической литературе.

Новоорлеанский писатель Джон Кеннеди Тул (1937-1969) не дожил до присуждения своему великому детищу Пулитцеровской премии (1981). И вот теперь «Сговор остолопов», самый оригинальный комический эпос XX века, — впервые на русском языке.

---

— Но послушайте, — конфиденциально произнес заведующий конторой. — Вон мисс Трикси зарабатывает лишь сорок долларов в неделю, а ведь определенным старшинством она обладает.

— Она действительно выглядит довольно изможденной, — подтвердил Игнациус, наблюдая, как мисс Трикси раскладывает содержимое своего пакета по столу и роется в лоскутах. — Она разве еще не достигла пенсионного возраста?

— Шшш, — прошипел мистер Гонзалес. — Миссис Леви не дает нам отправить ее на пенсию. Она считает, что мисс Трикси лучше поддерживать активную жизнь. Миссис Леви — блестящая, образованнейшая женщина. Она заочно окончила курс психологии. — Мистер Гонзалес позволил Игнациусу осознать этот факт. — Итак, возвращаясь к вашим перспективам: вам очень повезло начинать с того оклада, который я вам привел. Все это входит в План «Штанов Леви» по вливанию в компанию новой крови. Мисс Трикси, к прискорбию, была нанята задолго до того, как план внедрили. Он не имел обратного действия, а поэтому на нее не распространяется.

— Мне очень не хотелось бы разочаровывать вас, сэр, но боюсь, что жалованье неадекватно. Один нефтяной магнат в настоящее время помахивает перед моим носом тысячами, пытаясь искусить меня на должность личного секретаря. И в данный момент я стараюсь решить только одно: смогу ли я разделить материалистическое мировоззрение этого человека. Подозреваю, что в конечном итоге мне придется сказать ему «да».

— Мы включим двадцать центов в день на транспортные расходы, — взмолился мистер Гонзалес.

— Н-ну. Это действительно многое меняет, — снизошел Игнациус. — Я приму эту должность временно. Должен признать, что План «Штанов Леви» меня довольно привлекает.

— О, это великолепно, — выпалил мистер Гонзалес. — Ему здесь очень понравится, не так ли, мисс Трикси?

Мисс Трикси, однако, была слишком озабочена своими лоскутами и не ответила.

— Я нахожу странным, что вы даже не поинтересовались моей фамилией, — фыркнул Игнациус.

— Ох, господи. Я совершенно об этом позабыл. Итак, кто вы такой?

В тот день еще появилась только одна сотрудница — стенографистка. Одна женщина позвонила сообщить, что она решила бросить работу и уйти на пособие. Остальные не побеспокоились связаться со «Штанами Леви» вовсе.

* * *

— Сними очки. Да как ты, к чертовой матери, тогда увидишь всю эту дрянь на полу?

— А кому надо на всю эту дрянь смотреть?

— Я сказала — снимай очки, Джоунз.

— Очки не сымаются. — Джоунз влепил шваброй по табурету у стойки. — За двацать дохларов в неделю вы тут не плантацию заправляешь.

Лана Ли щелкала резинками, перетягивая пачки банкнот, и выкладывала кучки никелей, которые доставала из кассы.

— И хватит стучать своей шваброй по стойке, — заорала она. — Дьявол тебя задери, ты действуешь мне на нервы.

— Хочете, чтоб тихо подметал, бери себе бабусю. А я мету молодо.

Швабра стукнулась о стойку еще несколько раз. Затем туча дыма вместе со шваброй переместились на другой конец комнаты.

— Вы своих клеёных научила бы пепельницы пользовать, сказала бы, что гоняешь тут человека ниже минималой заплаты. Может, тогда чутка тактичней будут.

— Радовался бы, что я тебе вообще шанс даю, мальчонка, — сказала Лана Ли. — Там нынче столько цветных мальчонок работу себе ищут.

— Ага, и стока цветных мальчонков бомжами идут тож, када видят, какую заплату людям плотют. Я иногда думаю: коли цветной, так лучше бомжом ходить.

— Радовался бы, что вообще работаешь.

— Гажную ночь на коленки падаю.

Швабра шваркнула о стол.

— Дай мне знать, когда мести закончишь, — сказала Лана Ли. — У меня к тебе есть маленькое поручение.

— Помрачение? Э-эй! Я думал, тут работы тока подметать да подтирать. — Джоунз выдохнул формацию кучевых облаков. — Чё там за говно с помрачением?

— Слушай сюда, Джоунз. — Лана Ли смахнула горку никелей в ящичек кассы и записала цифру на листке бумаги. — Один звонок в полицию — сообщить им, что тебя уволили. Ты меня понял?

— А я скажу падлицаям, что «Ночью Тех» — прославный бордель. И я в капкан запопал, када сюда работать пришел. В-во! Я теперя тока жду улики собрать кой-какие. А када соберу, уж я точно все в ухрястке выложу.

— За языком следи.

— Времена другие пошли, — изрек Джоунз, поправляя солнечные очки. — Фигу цветных народов пугать получится. Позову себе людей, они вам дверь гуманной цепью перегородют, бизнес отгонют, в телевизер попадете в новости. Цветные народы и так уже навозу наелись, а за двацать дохларов в неделю с верхом навалить уже шиш. Я уже шибко устал на бану шибаться, да ниже минималой заплаты калымить. Пущай вам кто другой помрачения гоняет.

— А-а, хватит давай, да пол мне заканчивай. Отправлю Дарлину.

— Беньдяшка. — Джоунз как раз исследовал шваброй кабинку. — Воду втюхивает, помрачения гоняет. В-во!

— Так настучи в участок на нее. Она клиентов разводит.

— Я погодю, пока на вас в ухрясток не настучу. Дарлина не хотит клеёных разводить, а вымождена. Она на истраду попасть хотит.

— О как? Ну что ж, с такими мозгами ей вообще повезло, что в психушку до сих пор не спровадили.

— Там бы ей точно лучше было.

— Ей лучше будет, если она в эти свои мозги вобьет, как получше мои напитки торговать, да выбросит срань эту с танцами. Могу себе представить эту шмару у меня на сцене. Такие, как Дарлина, запросто инвестицию угробить могут — за ней глаз да глаз нужен.

Обитая дверь бара с грохотом распахнулась, и внутрь пистоном влетел молодой пацан, царапнув половицы стальными набойками своих цыганских сапог.

— Ну, ты вовремя, — сказала ему Лана.

— У тебя новый парняга, а? — Мальчишка метнул на Джоунза взгляд из-под набриолиненных кудрей. — А прежний куда девался? Помер или чё?

— Дорогуша, — вкрадчиво ответила Лана.

Пацан распахнул пижонский бумажник ручной выделки и протянул Лане несколько банкнот.

— Все прошло нормально, Джордж? — спросила та. — Сироткам понравились?

— Им понравилась та, где на парте и в очках. Они подумали, что это учителка или типа того. Мне сейчас только такую давай.

— Думаешь, им еще захочется? — с интересом осведомилась Лана.

— Ага. А чё бы нет? Может только с доской и учебником. Ну типа знаешь. Чтобы чё-нибудь с мелом делала.

Пацан и Лана улыбнулись друг другу.

— Картинка ясна, — сказала Лана и улыбнулась.

— Эй, ты торчок? — окликнул пацан Джоунза. — По мне, так прям вылитый торчок.

— Ты по мне так тоже прям вылитый торчок будешь, коли швабра «Ночью Тех» у тебя из очка заторчит, — очень медленно выговорил Джоунз. — А швабры тут старые, хорошие, занозистые.

— Хорош, хорош, — заорала Лана Ли. — Расовых беспорядков только тут еще не хватало. Мне надо инвестицию беречь.

— Вы лучше скажи своему беломазому корешку, чтоб шевелил отсюдова костями. — Джоунз окутал парочку дымом. — Я на такой работе оскорбений не беру.

— На, Джордж, — сказала Лана. Она открыла шкафчик под стойкой и протянула пацану пакетик из оберточной бумаги. — Это та, что ты хотел. А теперь давай. Вали.

Джордж подмигнул ей и громыхнул за собой дверью.

— И это считается сиротский гонец? — спросил Джоунз. — Поглядел бы я на сироток, которым он гоняет. Спорнём, Еднёные Нации ни шиша про этих сироток не знают.

— Что ты там, к чертовой матери, мелешь? — разозлилась Лана. Она всмотрелась было в лицо Джоунза, но очки не дали ей ничего в нем прочесть. — Чуток благотворительности и что с того? А теперь марш мои полы мести.

Над купюрами, прибывшими с пацаном, у Ланы начали вырываться звуки, похожие на анафемы колдуньи. Шепот, в котором различались цифры и слова, поднимался от ее коралловых губ, и, полузакрыв глаза, она переписывала некоторые цифры в блокнотик. Ее превосходное тело, за годы само по себе ставшее инвестицией, почтительно изгибалось над алтарем из жаростойкого пластика. Дым фимиамом курился над сигаретой в пепельнице у ее локтя, клубясь к потолку вместе с молитвами, над гостией, которую она приподнимала к свету рассмотреть получше дату чеканки, над одиноким серебряным долларом, лежавшим среди подношений. Браслет ее позвякивал, призывая к алтарю причастников, но единственный, находившийся в храме, от Церкви был отлучен по своему происхождению и поэтому продолжал махать шваброй. Подношение упало на пол, гостия, и Лана опустилась на колени, благоговея и пытаясь его достать.

— Эй, потише там, — окликнул ее Джоунз, нарушая святость ритуала. — Вы там свою прибыль с сироток роняешь, растяпа.

— Ты видел, куда она закатилась, Джоунз? — спросила она. — Погляди, может, найдешь?

Джоунз прислонил швабру к стойке бара и тоже полез за монетой, щурясь сквозь очки и сигаретный дым.