Олег Бондарь - Призрачно всё

• Название: Призрачно всё
• Автор: Олег Бондарь
• Жанр: Ужасы и Мистика

Ночью к мужу приходит жена. Казалось бы, ничего странного, если бы жена не была парализована и способна передвигаться только в инвалидной коляске…

---

Помылся и переоделся в чистое машинально, почти не соображая, что делаю. Уселся в кресло и снова налил коньяк.

Неслышно отворилась дверь. Я содрогнулся. Крик ужаса едва не вырвался из груди. Я был почти уверен, что мне явится нечто страшное, настолько страшное, что мозг сорвется с катушек и улетит в пропасть.

— Славик, скажи, что нам все только приснилось…

Тома была в светлом махровом халате, влажные, едва причесанные волосы местами сбились в комки. И в этом, безусловно, имелась своя прелесть, свой шарм. От нее веяло чистотой и, несмотря на взволнованный вид, спокойствием. Я ринулся ей навстречу, охватил руками, прижался. Она была мне нужна, она была моим спасением, мне необходимо было утонуть в ней, иначе, мой разум утонет в иной пучине.

Оказавшись в моих объятиях, Тома всхлипнула, расслабилась. Я подхватил ее на руки и уложил в кровать.

* * *

Ни монстры, ни иные призраки в эту ночь меня не беспокоили. Я спал спокойно, безмятежно, словно ребенок, и проснулся, как ни странно, с первыми лучами солнца. Голова — ясная, прошлые страхи напоминали о себе легкой тенью, которая не могла омрачить радость наступающего дня.

Тома спала. Я тихонько умылся, оделся и спустился вниз. Кто-то успел стереть грязные следы на лестнице и на полу, везде — чисто, как обычно.

Вышел через парадный вход, обошел здание. Спустился к двери цокольного этажа. Она была надежно закрыта на замок. Убедившись, что никакой монстр не сумеет вырваться наружу, я тихонько пробрался на кухню и повесил связку ключей на ее положенное место.

Глава десятая

Мысли о твари, которая ночью едва не довела до инфаркта, не отпускали ни на миг. И хотя чувство страха притупилось, полностью исчезать не желало. Едва я вспоминал жуткий крик, внутри что-то застывало, становилось неуютно, в душе поселялся ощутимый дискомфорт. Я не мог придумать логическое объяснение случившемуся, не мог отыскать в архивах памяти название существа, способного издавать столь невыносимые звуки. Предположения возникали разные, одно другого невероятнее. Ведь, когда заканчиваются нормальные аргументы, приходится выискивать их в области нереального.

Я сидел в беседке и, невзирая на данный себе обет, выкуривал одну сигарету за другой. В массивной каменной пепельнице уже не оставалось места для новых окурков, пепельная пыль устилала покрытую лаком поверхность стола.

— Славик! Вот ты где спрятался! А я уже весь дом обыскала…

Я вскочил, Наталка бросилась мне на шею. Так вот оно то, радостное, в предвкушении чего трепетало с утра сердце.

— Наточка, Солнышко! — она уткнулась головой мне в грудь, я гладил ее по мягким волосам, словно целебный нектар, вдыхая их аромат. — Как я рад, что ты здесь! Я так скучал по тебе.

— Правда?

Она отодвинулась и заглянула мне в глаза. Я смутился. Чуть-чуть. Ведь не соврал, действительно, скучал. Может и отвлекался иногда, но ненадолго и не всерьез…

Наталка что-то уловила. Не задалось у меня с лицом, все читают на нем, словно в открытой книге.

— Понятненько… Соблазны были, ты им мужественно противостоял, но они оказались сильнее.

Отпираться не было смысла. Лицо мое запылало, стало жарко.

— Я даже знаю, кто эта змея-искусительница.

— Откуда? — вырвалось у меня.

В ее глазах играли озорные искринки.

— Я заглянула в твою комнату.

Ноги мои подкосились. Одно дело рассуждать об абстрактном, и совсем иное… Я представил, что она могла увидеть, слабость овладела, ноги подкосились.

— Да не тушуйся, ты, — заметив мое состояние, успокаивала Наталка. — Ты мне в верности не клялся. Дело молодое, наживное…

Я не верил, что она говорит искренне. Не может девушка спокойно рассуждать о сопернице, пусть та и в подметки ей не годится. Такого не бывает.

— Конечно, вину искупать придется долго и упорно. — Все-таки да, мне показалось, что я уловил дымок досады, всего лишь на мгновенье затмивший ее взгляд. — Я потом придумаю, как тебя наказать. А пока, Славик, у меня к тебе просьба, — ее голос стая серьезным. — Желательно, чтобы никто не догадывался о наших отношениях. Продолжай развлекаться с Томой. Я разрешаю.

— Как…

— Как и прежде.

Наталка отстранилась от меня.

— Но почему?

— Так надо, — ответила загадочно.

Я ничего не понимал. Присел на скамейку, закурил очередную, не помню какую по счету, сигарету.

— И ты ко мне не придешь?

Она замялась.

— Не уверена.

— Обиделась?

— Я уже сказала, что — нет.

Она наклонилась, поцеловала меня и уже собралась выпорхнуть из беседки, когда рядом заскрипел гравий. На дорожке показалась инвалидная коляска, подталкиваемая сиделкой с непроницаемо-суровым выражением на лице.

Маринка показалась мне бледнее, чем раньше. Может, Наталья Владимировна не соврала, что ей ночью стало хуже?

Она хотела что-то сказать, но увидела рядом со мной Наталку и передумала. Кивнула небрежно, мимоходом, и коляска, не останавливаясь, покатила дальше.

Наталка при виде жены Влада изменилась до неузнаваемости. Радостно-озорное выражение, словно корова языком слизала. Лицо помрачнело, стало, как мне показалось, злым.

— Стервозина!

— Почему? Несчастная больная женщина, — заступился за Маринку.

— Она и раньше Владу житья не давала, а сейчас, после аварии, вообще хочет его со свету сжить. Впрочем, — она улыбнулась, вернее, попыталась улыбнуться, как-то через силу у нее получилось, — зачем тебе знать наши маленькие семейные проблемы?

Наталка наклонилась, чмокнула меня в щеку и, не успел я слова молвить, исчезла из беседки. Сказать, что я остался озадаченным, значит, ничего не сказать. Я вообще перестал что-либо понимать.

* * *

Влад был не в духе. Молча, плеснул в стакан коньяк и протянул мне. Я не возражал. Мне не мешало привести мысли в порядок.

Не перебивая, он выслушал рассказ о ночных приключениях и лишь потом резюмировал:

— Что за бред?

Я сдвинул плечами, мол, понимай, как знаешь, мое дело — поставить тебя в известность.

— Скажи, какого черта тебя понесло в подвал?

Тон, каким Влад спросил, мне не понравился.

— Призрак искал, — ответил резко. — Тот самый, который мешает тебе спать по ночам.

Какое-то время казалось, что Влад задался целью испепелить меня взглядом. Но потом опустил глаза, плечи его поникли.

— Что-то случилось?

— А, ерунда.

Он снова налил коньяк.

— Признайся, какую собаку Баскервилей держишь в подвале?

— Я? — удивление школьного товарища казалось искренним. — Клянусь, я ни слухом, ни духом.

— Чего же тогда орал?

— За тебя, дурака, испугался. Случись что, как бы я перед твоими родителями оправдывался? Или… перед Наталкой, — добавил после паузы. — Тех идиотов не жалко, туда им и дорога, а ты ж для меня не совсем чужой…

— Хоть предполагаешь, что там может быть?

— Нет. Но ты, прав, Славик, необходимо узнать. Хозяин я или не хозяин?

Только сейчас до меня дошло, что Влад пьян. Если и не в стельку, то весьма и весьма. Он поднялся, его пошатывало.

— Подожди, я сполоснусь.

Нетвердой походкой он направился в ванную. А я пожалел, что затеял разговор. Мысль о том, что придется снова спускаться в подвал, не вдохновляла. Но и, как отговорить Влада, я не знал. Вернее, знал, что отговорить его невозможно. Упрямый, зараза, если вдолбил себе в голову, не отступится.

Кеша вчерашнее, судя по всему, тоже воспринял близко к сердцу. Его хладнокровие дало сбой. Он наплевал на комплексы и поплыл по течению. Основательно и беспробудно. Мы увидели его в баре в полном вырубоне. Сколько он перед этим выпил, сказать трудно. Коньяк был в бутылке, в бокале и лужей растекался по столу. Невзирая на то, что кто-то успел убрать, ощущался приторно-кислый запах блевотины.

— Вот еще, чмошник! — Влад приподнял толстячка за воротник, словно тряпичную куклу, резко отпустил и тот расплылся по диванчику, не подавая признаков жизни.

— Оставь его, — попросил, ощущая некую солидарность с Кешей. Ему ведь довелось пережить ночью то же, что и мне. А, возможно, и пострашнее. Он мог не только слышать тварь, но и видеть ее.

— Ну его…

Влад брезгливо вытер руку о скатерть, и мы через кухню вышли во внутренний дворик.

В подвале тоже убрано, никаких следов. Освещенный электричеством, он выглядел иначе, чем ночью в луче миниатюрного фонарика. Аккуратные стеллажи почти полностью скрывали кирпичные стены, на них все сложено аккуратно и в определенном порядке. Ни зловещих теней по углам, ни чего-то иного, что могло смутить неокрепший разум, нагоняя на него безотчетный страх. Все буднично, прозаично и даже скучновато. Старинные кирпичи, аркой возвышающиеся над головой, и те оказались вычищенными до первозданного блеска. Покрытые прозрачным лаком, они тусклым зеркалом отражали матовые плафоны светильников.