Олег Бондарь - Врата в преисподнюю

• Название: Врата в преисподнюю
• Автор: Олег Бондарь
• Жанр: Ужасы и Мистика

Много легенд существует о языческом капище, спрятанном в глубоком ущелье на берегу реки. Но никто не ведает о том, что место поклонения древним богам служит проводником из нашего мира в иной. В древние времена предки ушли в тот мир, дабы спастись от нашествия врагов, болезней и прочих несчастий. Однако, слабые везде остаются слабыми. Боги отдают предпочтение сильным, участь иных — рабство. Журналист Андрей и историк Татьяна пытаются разгадать загадку урочища, именуемого в народе Монастырищем. Волею обстоятельств им предстоит повторить путь предков и оказаться в ином мире, где, так же как и в нашем, преобладают ложь, коварство, измена. Главному герою предстоит пережить радость любви, горечь измены и невосполнимую тяжесть потери дорогого человека.

---

Не менее странной показалась мне и суть высказанной претензии: вспомнить, кто такая пресловутая Верка и видел ли я ее вообще, оказалось непосильной задачей для моих подрастрепанных за последнее время извилин.

Однако нельзя было упускать инициативу.

— Ты че, мужик, офонарел? — вызверился я. — На кой мне сдалась твоя Верка, когда у меня вон какие бабы…

Я кивнул в сторону автомобиля. Рыжая к этому времени высунулась в приоткрытую дверцу и вместе с Татьяной внимательно наблюдала за происходящим. Илья на свет Божий показываться не спешил. Как я понял, он побаивался заведующего фермой и решил не мозолить глаза своим присутствием.

Мой аргумент сразил Тимофеича.

Он долго внимательно осматривал моих подруг, что-то прикидывал в уме, и по его кислой физиономии было понятно: Верка конкуренции не выдерживает.

— Оно то, конечно, так… Но ведь люди говорят…

— Мало что люди говорят. Тебе скажут, земля плоская, ты — поверишь?

Не знаю, каковы были познания зав. фермой в географии, но с доводом моим он согласился.

— Врут, наверное… — миролюбиво молвил он, полез в карман ватника, достал оттуда клочок бумаги и щепотку самосада.

Дабы закрепить мировую, я вытащил пачку "Примы" и протянул мужику. Тот некоторое время помялся, затем методично, в обратной последовательности, спрятал извлеченные накануне табак и бумагу.

— Вообще-то, я к своему привык… — словно оправдываясь, промямлил он и вытянул сигарету.

Я услужливо поднес зажигалку.

— Тебя как зовут?

— Андрей.

— Ты, Андрюша, того, не серчай… Люди наговорили…

— Чего уж там, с кем не бывает?

Я повернулся и направился к автомобилю, но Тимофеич придержал меня за рукав.

— Слышь, отойдем на минутку, — заговорщически, словно старому приятелю, прошептал он и настороженно покосился в сторону девчонок.

Я невольно посмотрел туда же. Рыжая с Таней о чем-то мирно болтали, несомненно, комментировали разыгравшийся перед их глазами спектакль. Илья по-прежнему скрывался в чреве автомобиля, притворяясь невидимкой.

— Я на минутку… — бросил им и пошел вслед за мужиком.

Почалапав по лужам жидкого навоза, кое-где присыпанных соломой, мы вошли в раскрытые створки коровника. В нос шибанул убойный аромат смеси запахов кизяка и парного молока, назойливые мухи облепили со всех сторон. От ясел раздавалось сонное мычание и умеренное чавканье.

Тимофеич провел меня в небольшую отгороженную дощатой стеной каморку. Покопался в сваленной в углу куче сена, извлек бутылку, закупоренную пробкой из туго скрученной газеты. Достал с полки две алюминиевые кружки.

— Ну что, за знакомство!

Он щедро разлил содержимое бутылки в кружки, и окружающее пространство сразу пропиталось преотвратительным запахом уже знакомого мне маляса. Вероятно, зав. фермой пользовался тем же источником, что и друзья Ильи.

Собрав волю в кулак, я мужественно вылакал обжигающий горло напиток и, вытерев проступившие слезы, потянулся за сигаретами.

— Погодь, не спеши. — Тимофеич насыпал мне в руку жареных семечек. — Зажуй…

Я послушно воспользовался его советом, после чего, все же, не удержался и закурил.

— Тебе Федька про Верку наплел?

Спросил просто так, лишь бы что-то сказать, и неожиданно попал в точку.

— Он самый, — ответил Тимофеич, разливая остатки самогона. — Слышь, а чего вы с ним не поделили? Шото злой он на тебя, как собака…

— Да подруга его стала ко мне ласты клеить, а он все наоборот вывернул.

— Катька, что ли? — неизвестно с чего развеселился зав. фермой. — Так она не только к тебе, она ко всем клеится. Как увидит мужика, так на него и лезет…

— И на тебя тоже?

— Ша! — Тимофеич приложил палец к губам. — Федька, он ведь — дурак. Разбираться не станет, сразу ноги повыдергивает…

— А сам не такой? — засмеялся я. — Кто на меня с вилами кидался?

— Дак, то… что… — замялся Тимофеич и, дабы избавить его от ненужных угрызений совести, я поднял кружку.

— За все хорошее!

Похоже, я уже начал привыкать к экзотическим напиткам. Выпил и даже не скривился. Загрыз семечками. Поднялся.

— Пора, Тимофеич. Труба зовет!

— Ты к нам надолго?

— Как получится. Даст Бог, еще свидимся…

Девчонки, едва я появился в поле их зрения, встретили меня заливистым смехом.

Я осмотрел себя.

Кроссовки оказались безнадежно испачканными коровьим навозом, джинсы обильно покрывали бурые пятна неизвестного происхождения. Провел ладонью по волосам, и оттуда посыпалась соломенная труха.

Я постепенно превращался в аборигена…

— Спиваемся? — едко поинтересовалась Татьяна, когда я забрался в салон автомобиля и наполнил его концентрированным сивушным перегаром.

— Ты не права в определении, — строго поправил я. — Спиваться — одно, а налаживать дипломатические отношения с агрессивно настроенным местным населением — совсем иное. Я, между прочим, только что жизнью рисковал…

— Герой! Александр Матросов, как минимум! — продолжала издеваться Татьяна. — А присовокупить вчерашние подвиги, так вообще сравнить не с кем…

Я с негодованием посмотрел на Рыжую: неужели она все рассказала? Но та, прикинувшись овечкой, равнодушно смотрела в окно. Илья, угадав суть моего немого вопроса, лишь недоуменно сдвинул плечами.

— Веселый ты парень, как я погляжу… — смилостивилась, наконец, Татьяна и завела двигатель.

А мне почему-то вдруг стало хорошо и приятно на душе.

Может, мне только показалось, но в предыдущей реплике девушки я уловил нотки ревности, что очень и очень польстило моему самолюбию.

В бардачке мне удалось отыскать мятную карамельку, которая, если и не облегчила для спутников восприятие выдыхаемого мною перегара, то, хотя бы, создала иллюзию для меня самого, что нет необходимости комплексовать и можно общаться с окружающими нормально, на трезвых паритетах.

Было в бардачке еще кое-что, вынудившее меня насторожиться, ибо увиденный предмет не был похож на косметичку и как-то не совсем вязался с образом хрупкой женщины. Поразмыслив, я, все же, решил не приставать к Татьяне с неудобными расспросами и перенести разговор на будущее, когда нас никто не сможет услышать.

Татьяна, начавшая заметно нервничать, когда я бесцеремонно залез в бардачок, поняв, что я ничего выяснять не собираюсь, успокоилась и полностью сосредоточила внимание на дороге.

Глава одиннадцатая

Дом председателя сельсовета заметно выделялся из ряда жилищ рядовых обитателей деревни. К нему с трассы вела ровная, видно, что недавно заасфальтированная, дорога, заканчивающаяся полукруглым пятачком аккурат у высоких металлических ворот. Дальше тянулась прозаичная раздолбанная грунтовая колея.

Сам дом выглядел величественно и богато: имел два этажа с громадной, застекленной, словно оранжерея, террасой. К крыльцу вела выложенная бетонной плиткой дорожка, над которой полукруглой аркой высилась сетка, густо закамуфлированная виноградной лозой.

Вдоль дорожки на цепи, скользящей по натянутому у самой земли проводу, резвилась громадная псина неизвестной мне породы. Она угрожающе зарычала, едва мы открыли калитку.

На поднятый шум из дома вышла пухлая женщина неопределенного возраста в цветастом халате с закатанными по локти рукавами. По раскрасневшимся рукам нетрудно было догадаться, что мы оторвали ее от стирки.

— Вам кого? — спросила она.

— Андрей Павлович дома? — поинтересовалась Татьяна.

— Дома. А вы кто? — она близоруко щурила глаза, явно пытаясь опознать в нас кого-то из местных.

— По делу. Из Киева, — лаконично объяснил я, и женщина сразу преобразилась.

Недавняя апатия сменилась бурным желанием действовать. Она громко прикрикнула на собаку, от чего та, испуганно поджав хвост, сразу же спряталась в конуре, и, со словами: "Проходите!", скрылась за дверью.

Мы с Татьяной, Илья с Рыжей благоразумно остались в машине, поднялись на крыльцо и в нерешительности остановились.

— Что же вы в дом не заходите?

Председатель сельсовета, как оказалось позже, он же и председатель колхоза, оказался видным мужчиной необъятной комплекции, словно вылитый по стандарту чиновника доперестроечных времен. Возраст его давно перешагнул за полтинник и приближался к критической отметке заслуженного отдыха. Несмотря на домашний вид: простые спортивные штаны и тапки на босую ногу, его волосы были аккуратно причесаны. Густые, без малейших признаков облысения, хотя и окрашенные пепельным цветом благородной седины. Плечи и руки, видневшиеся из-под майки, покрыты ровным слоем бронзового загара. Чувствовалось, что большую часть времени он проводит на свежем воздухе и, отнюдь, не гнушается физического труда, о чем красноречиво свидетельствовали загрубевшие на ладонях мозоли.