Владимир Гернгросс - На мостике тральщика

• Название: На мостике тральщика
• Автор: Владимир Гернгросс
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1979

Автор воспоминаний капитан 1 ранга в отставке Владимир Михайлович Гернгросс в годы войны командовал тральщиком «Щит», награжденным в марте 1945 года орденом Красного Знамени. Этот небольшой корабль не только тралил мины, но и совершал рейсы в осажденную Одессу, а затем в Севастополь, высаживал десанты на Малую землю и в Крым, ставил мины, выполнял другие боевые задания. В книге тепло говорится о матросах, старшинах и офицерах тральщика, рассказывается об их подвигах, раскрывается духовная жизнь экипажа

---

Наши войска просто задыхались от нехватки боеприпасов. На десять вражеских снарядов они отвечали лишь одним. Против одного нашего истребителя в воздух поднимались десять фашистских. Натиск противника усиливался на всем южном крыле фронта.

Уходим из Севастополя вечером 14 июня. На близлежащих холмах гремят бои. Глухо ухают разрывы снарядов и мин, почти не прекращается треск пулеметов. Линия фронта обозначается сотнями ракет в ночном небе.

Поворачиваем на фарватер. Я снова навожу бинокль на огненную дугу фронта и погруженные в темноту ночи развалины города. Губы беззвучно шепчут: «До свидания, родной Севастополь, мы вернемся сюда!»

Скоро берег скрывается за горизонтом. Мы с комиссаром присаживаемся на разножки у обвеса мостика. Разговор заходит о положении на фронтах, о героической обороне Севастополя, о быстром боевом становлении экипажа, об имеющихся еще у нас недостатках.

Мне нравятся такие наши «военные советы». Когда выпадает возможность — будь то в море или в базе, — мы с комиссаром стараемся обменяться мнениями по текущим делам, что–то подсказать друг другу, а то и просто поговорить о чем–то сугубо личном, сокровенном. Мне, молодому командиру, очень нужны такие беседы. Мнение и советы Никиты Павловича, зрелого партийного работника, обладающего большим, чем у меня, жизненным опытом, помогали принимать правильные решения, лучше видеть главное. И если я за год войны хоть сколько–нибудь вырос как командир, этим я во многом обязан Савощенко. С ним как–то легче преодолевались трудности. Во всей своей командирской деятельности я твердо опирался на надежное и верное плечо комиссара — достойного представителя партии.

Мы идем вместе с четырьмя катерами–охотниками. Переход заканчивается благополучно. Уже в Туапсе с горечью узнаем о тяжелом повреждении тральщика «Гарпун», остававшегося в Севастополе. Когда мы ушли из главной базы, «Гарпун» подвергся массированному налету вражеской авиации и получил три прямых попадания. Погибли комиссар тральщика Иван Евсеевич Цыганков, дублер командира электромеханической боевой части Л. П. Воротников, краснофлотцы Г. А. Булыгин и Ф. Е. Лебедев. Многие были ранены.

Корабль получил тяжелые повреждения, но оставался на плаву. Командование ОВРа приняло решение пополнить экипаж «Гарпуна» оставшимися в живых членами команды «БТЩ‑27» и увести «Гарпун» в Туапсе.

Перед переходом на тральщике убрали сильно поврежденные мачту и часть надстроек, наскоро заделали пробоины, подремонтировали рулевое устройство. Дизеля оказались поврежденными, но еще могли развивать малый и средний ход. Вооружение корабля восстановить не удалось: артиллерийские установки и пулеметы были основательно разбиты.

Тральщик с ограниченным запасом топлива и почти без воды и продуктов совершал переход в одиночку. Сначала он шел на юг, затем повернул на восток и дальше следовал вдоль турецких берегов. Командир «Гарпуна» Г. П. Кокка и штурман Б. С. Львов определили командный пункт на корме. Они вели корабль, не располагая приборами управления. На БТЩ был лишь шлюпочный компас, но и он, рассчитанный на действие в деревянной шлюпке, в условиях корабля работал неточно. Одна надежда была, как у древних мореплавателей, — на солнце и звездное небо.

Командир управлял тральщиком через посыльных, которые передавали его команды машинистам и рулевым.

Румпельное отделение было полузатоплено, и краснофлотцы, управлявшие рулем вручную, стояли по колено в воде. Но особенно тяжело приходилось мотористам. Вентиляция не работала, поэтому в отсеках скапливалось много едкого дыма. К тому же температура в машинных отделениях была настолько высокой, что людям приходилось то и дело выскакивать на верхнюю палубу, чтобы вдохнуть свежего воздуха.

19 июня в 13 часов 20 минут сигнальщик обнаружил вражеский самолет–разведчик, а через час появились «юнкерсы». Они поочередно пикировали на беззащитный корабль, засыпая его бомбами. На тральщике уцелела единственная винтовка, и электрик Тихонов, сидя на развороченном банкете орудия, стрелял из нее по самолетам.

Потопить корабль гитлеровцам не удалось и на этот раз. Но тральщик получил новые повреждения. В цистерны с дизельным топливом попала забортная вода. Трое краснофлотцев были ранены.

Между тем «Гарпун» упорно продолжал идти, держа курс на мыс Пицунда. Механик с погибшего «БТЩ‑27» С. Т. Саблуков организовал борьбу за живучесть корабля. Ему помогал боцман А. П. Мироненко, тоже ранее служивший на «двадцать седьмом». Под руководством механика мотористы и трюмные около двух суток заделывали пробоины, откачивали из отсеков воду. В трудный час самоотверженно и мужественно действовали командиры отделений мотористов Доронин, Пономарев и другие старшины и краснофлотцы.

20 июня в 10 часов показался Кавказский берег. Штурман определил место корабля: «Гарпун» находился в районе Сочи, Адлер. Командир взял курс на Туапсе, где имелась ремонтная база.

Когда израненный «Гарпун» входил в порт, я приказал сыграть «большой сбор»[17]. Героический тральщик мы встретили в почетном строю. Этого славный экипаж «Гарпуна» заслужил своей железной волей, мужеством, высокой морской и боевой выучкой, беззаветной верностью своему долгу.

Морской извозчик

Все чаще «Щит» выступал в роли транспортного судна, или морского извозчика, как в шутку теперь называли краснофлотцы свой тральщик. Нам приходилось перевозить и войска, и боеприпасы, и горючее. Впрочем, перевозками занимались и другие корабли флота — эсминцы, сторожевики и даже подводные лодки.

Использовать боевые корабли в транспортных целях вынуждала боевая обстановка. Противник, укрепившись в Крыму[18], все более усиливал противодействие нашим перевозкам на Черном море. С конца мая 1942 года его торпедные катера несли постоянный блокадный дозор в районе Севастополя. Ночью, в хорошую погоду, они находились на позиции выжидания у севастопольского фарватера, пытаясь совместно с авиацией или самостоятельно атаковать наши конвои. Там же, на воде, сидели с выключенными моторами немецкие гидросамолеты–торпедоносцы, оснащенные шумопеленгаторами. Я уже не говорю о том, что севастопольский фарватер теперь был пристрелян дальнобойной артиллерией противника.

Каждый поход в Севастополь экипаж воспринимал как особо важное боевое задание.

В последний раз мы направились в осажденный Севастополь 1 июля 1942 года. Было около четырех утра, когда «Щит» вместе с тральщиками «Защитник», «Взрыв» и «БТЩ‑16» оставил Новороссийскую бухту. Нам предстояло доставить защитникам главной базы флота боеприпасы и продовольствие.

Между тем положение Севастополя уже было критическим. Он сражался с противником, имевшим почти двойное превосходство в людях и несравнимое — в авиации, танках, артиллерии[19]. Враг продолжал перебрасывать сюда свои резервы с других участков фронта.

Перед выходом из Новороссийска я уже знал, что вражеские войска форсировали Северную бухту. Но мы знали и другое: севастопольцы оказывают врагу ожесточенное сопротивление. Они стоят насмерть, с боями отстаивают каждую пядь родной земли. Особенно нас изумил и потряс бессмертный подвиг артиллеристов 30‑й батареи. Когда кончились снаряды, воины заперлись в башнях, железобетонных люках и взорвали себя вместе со всей батареей. При этом взлетели в воздух десятки фашистских солдат и офицеров, проникших к орудиям.

По диспозиции перехода, определенной штабом, «Щит» был передним мателотом, за ним в кильватер шел «шестнадцатый», позади него в пяти милях следовали остальные тральщики. С воздуха нас прикрывали два самолета ДБ‑3, имевшие большой радиус действия. Конечно, два бомбардировщика — это не так много, но с ними как–то спокойнее, увереннее чувствуешь себя.

Через некоторое время эти самолеты сменяет другая пара ДБ‑3. Но к 14 часам бомбардировщики исчерпывают своя возможности для сопровождения и ложатся на обратный куре.

Погода благоприятствует переходу — дует слабый остовый ветерок. Мерно покачиваясь на легкой волне, тральщики полным, 16-узловым ходом идут заданным курсом.

Под вечер поступает радиограмма от начальника штаба флота контр–адмирала И. Д. Елисеева: в связи с дальнейшим обострением обстановки в Севастополе в Стрелецкую и Камышевую бухты входить нельзя; в полночь подойти к Херсонесской пристани и, взяв людей, следовать в Новороссийск.

Не верится, что Севастополь уже в руках врага. Несколько позже мы узнали о решении Ставки Верховного Главнокомандования об оставлении города. Его защитники эвакуировались подводными лодками, катерами, различными плавсредствами. Но на отдельных участках обороны Севастополя бои продолжались до 9 июля. Исчерпав все возможности для сопротивления, группы бойцов и командиров прорывались вдоль побережья в горы, многие уходили из города вплавь, надеясь встретить в море свои корабли.