Владимир Гернгросс - На мостике тральщика

• Название: На мостике тральщика
• Автор: Владимир Гернгросс
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1979

Автор воспоминаний капитан 1 ранга в отставке Владимир Михайлович Гернгросс в годы войны командовал тральщиком «Щит», награжденным в марте 1945 года орденом Красного Знамени. Этот небольшой корабль не только тралил мины, но и совершал рейсы в осажденную Одессу, а затем в Севастополь, высаживал десанты на Малую землю и в Крым, ставил мины, выполнял другие боевые задания. В книге тепло говорится о матросах, старшинах и офицерах тральщика, рассказывается об их подвигах, раскрывается духовная жизнь экипажа

---

Поступает очередной доклад штурмана о месте корабля. Пора! Отдаю необходимые распоряжения, и «Щит» резко меняет курс, сбавляет ход. И совершенно спокойно командую:

— Начать постановку мин!

Теперь успех дела зависит от четкости и слаженности действий минеров и всех, кто несет ходовую вахту. Чтобы интервалы между минами были одинаковыми, мотористы обеспечивают абсолютно ровный, точно определенный ход.

Рулевой Владимир Баглай строго выдерживает заданный курс. Все готово у минеров, и они ждут лишь дополнительной команды.

— Правая! Левая! — слышится негромкий, но четкий голос Бережного. — Правая! Левая!..

Прогрохотав по рельсам, мины с равными по времени промежутками плюхаются в воду, обдавая каскадами брызг палубу и минеров. Вода слегка фосфорится, и с мостика ясно виден серебристый след корабля. В этой светлой полосе черные шары некоторое время держатся на поверхности моря, пока не сработает прибор, поставленный на определенное углубление. И как только якорь, в качестве которого служит минная тележка, достигает заданной глубины, стопор мгновенно останавливает катушку минрепа. Тележка продолжает падать, минреп натягивается, и мина уходит под воду на строго определенную глубину. Правда, первое время она еще безопасна для кораблей. В боевое состояние мина приходит лишь после того, как в предохранителе растает сахарный столбик и спустит пружину с щеколды, про которую минеры шутливо говорят: «В минном деле, как нигде, вся загвоздка в щеколде». От нее, этой самой щеколды, зависит, сработает ли мина, когда на нее наскочит корабль, или полтонны взрывчатки в стальной оболочке будут бесполезно висеть на тросе под водой.

Верхняя палуба грохочет, как железнодорожное полотно в момент прохождения поезда, — минеры одну за другой выкатывают мины к корме. Оттуда доносятся команды:

— Правая! Левая!

Проходит еще несколько минут. На мостик поднимается Бережной и докладывает, что все мины поставлены.

Мы еще не покинули район минного поля, как на мысе вспыхнул голубой луч прожектора. Он заскользил по поверхности воды. Что это может значить? Одно из двух: или мы обнаружены, или гитлеровцы производят очередной осмотр участка моря. Сноп света метнулся несколько раз по волнам и погас. Батарея молчит. Значит, противник нас не заметил…

Ложимся на обратный курс. «Якоря» пока не видно. Пользоваться радиосвязью категорически запрещено. На мостике разговариваем вполголоса, чтобы не пропустить докладов сигнальщиков и наблюдателей. Комдив Янчурин, находясь на мостике, в мои действия не вмешивается. Вот он подходит ко мне поближе и говорит:

— Задание выполнено отлично. Действия личного состава заслуживают самой высокой похвалы. Молодцы!

— Товарищ комдив, это сегодня нам просто повезло, — пытается шутить старшина сигнальщиков Кривенко.

— Может, немного и повезло, — улыбается Янчурин. — Но везение это объясняется прежде всего тем, что экипаж прекрасно знает свое дело.

Комиссар Савощенко обходит боевые посты, рассказывает несущим вахту морякам об успешном выполнении боевого задания и о высокой оценке, которую дал комдив действиям экипажа.

Впереди вспыхивает свет маяка на Тендре. По приказанию Янчурина даем условный сигнал фонарем Ратьера[12] и тут же получаем ответ с «Якоря». Этот тральщик, тоже закончивший постановку мин, в 3 часа 15 минут пристроился к нам в кильватер.

На рассвете подходим к минным заграждениям, установленным еще в первые месяцы войны. Определив фарватер, продолжаем путь между минными полями.

До Севастополя остается часа три ходу. Я спускаюсь с мостика, чтобы побывать на боевых постах. На верхней палубе оживленно разговаривают краснофлотцы, свободные от вахты. Слышатся шутки бравого солдата Швейка из рассказов Баковикова. Я невольно подумал, что бодрый настрой людей корабля идет и от вчерашней их встречи с флотскими журналистами.

В эту ночь никто на корабле не спал, но я не увидел на лицах людей и тени усталости.

В базе, как обычно, нас встречал командир ОВРа контр–адмирал Владимир Георгиевич Фадеев. За успешное выполнение минных постановок он объявил всему экипажу тральщика благодарность.

Мы всегда гордились похвалой своего адмирала, которого очень уважали и любили. Владимир Георгиевич прошел почти все ступени флотской службы. В 1918 году, четырнадцатилетним юнгой, начинает он службу на Балтийском флоте — на эсминце «Внимательный». В 1920‑м его переводят в Николаев на тральщик, а в следующем году он зачисляется на шестимесячные штурманские курсы. Затем — военно–морское училище в Ленинграде. После учебы В. Г. Фадеев служит вахтенным начальником на кораблях Черноморского флота — тральщиках «Джалита» и «Красная Молдавия», крейсере «Коминтерн». В 1930 году он назначается штурманом дивизиона канонерских лодок, а потом снова переводится на «Коминтерн» — старшим помощником командира. В последующие годы Фадеев командует сторожевым кораблем «Шквал», эсминцем «Шаумян», дивизионом быстроходных тральщиков. Незадолго до войны Владимир Георгиевич возглавил наше соединение — ОВР главной базы флота. Черноморцы считали за честь служить под началом этого отличного моряка, замечательного командира и прекрасного, обаятельного человека.

Адмирал по обыкновению долго беседовал с экипажем, рассказал о положении на Южном фронте, о том, что враг сосредоточивает свои силы в районе Перекопа, стремясь ворваться в Крым, и предупредил, что мы должны быть готовы к новым тяжелым испытаниям.

На огненных фарватерах

Ранним ноябрьским утром возвращаемся в Севастополь. Идем из Новороссийска, конвоируя транспорт. Весь экипаж уже знает, что главная база флота блокирована врагом с суши. Теперь и севастопольские фарватеры оказались в зоне досягаемости фашистской артиллерии.

«Щит» делает последний поворот и ложится на Инкерманский створ, образуемый двумя маяками. В утренней дымке вырисовываются очертания города. Следуем средним ходом: быстрее транспорт идти не может. С опаской поглядываем на Северную сторону, стараясь угадать, где проходит линия фронта. В это время сигнальщик Радченко докладывает: к тральщику приближаются три истребителя. Тип их нам незнаком. Кто–то высказывает предположение, что это наши. Но вот самолеты один за другим входят в пике и обстреливают нас из пулеметов. Мы тут же открываем огонь. Самолеты быстро набирают высоту и уходят в сторону Евпатории. Так мы впервые встретились с «мессершмиттами».

Как только приходим в Стрелецкую бухту, меня и комиссара Савощенко срочно вызывает к себе контр–адмирал Фадеев.

— В связи с резким ухудшением обстановки в Крыму, — говорит он, — гарнизон Тендровского боевого участка эвакуирован. Но последнее идущее оттуда судно — морской буксир «СП‑14» с двумя болиндерами[13] — подверглось налету вражеской авиации и сейчас терпит бедствие за внешней кромкой минного поля в районе Саки. Приказываю вам немедленно идти ему на помощь.

Вернувшись из штаба, срочно собираю командиров подразделений и сообщаю им о полученном задании.

Пока мы с Савощенко отсутствовали, на корабле была произведена тщательная приборка (ведь завтра праздник — 24‑я годовщина Великого Октября). Механик инженер–лейтенант Самофалов со своими подчиненными пополнил цистерну питьевой воды, устранил мелкие дефекты в механизмах. Все необходимое было сделано и в других боевых частях. Поэтому уже через 15–20 минут после совещания «Щит» был готов к походу. За это время Никита Павлович успел поговорить с коммунистами и агитаторами.

Отходим от причала, где ошвартовались лишь час назад. Когда выходим знакомым фарватером за кромку минного поля, видим морской буксир и болиндер.

На мой запрос капитан буксира Иван Михайлович Сапега сообщает, что один болиндер потопили фашистские самолеты, а другой получил пробоины и постепенно наполняется водой; на буксире вышел из строя главный двигатель, и судно ветром относит к берегу.

Штурман Чуйко, уточнив по береговым ориентирам координаты своего корабля и буксира, докладывает, что буксир находится на минном поле. Принимаю решение подойти к нему с параван–тралом и вывести суда по протраленной полосе.

Погода вдруг резко ухудшается, волнение моря достигает четырех баллов. В таких условиях ставить трал очень трудно. Но минеры под руководством лейтенанта Бережного и старшины Кошеля отлично справляются со своей задачей. Им помогает старшина группы электриков Николай Степаненко, работающий на подъемном кране.

Ручка машинного телеграфа поставлена на «средний ход». «Щит» разворачивается и входит на минное поле. Не исключено, что мы сами можем подорваться. Но на этот раз чувствую себя значительно спокойнее, чем во время первого боевого траления. Вижу, что и другие на мостике не так волнуются, как прежде.