Зот Тоболкин - Пьесы

• Название: Пьесы
• Автор: Зот Тоболкин
• Издательство: Искусство
• Жанр: Драматургия
• Год: 1983

В сборник драматических произведений советского писателя Зота Тоболкина вошли семь его пьес: трагедия «Баня по-черному», поставленная многими театрами, драмы: «Журавли», «Верую!», «Жил-был Кузьма», «Подсолнух», драматическая поэма «Песня Сольвейг» и новая его пьеса «Про Татьяну». Так же, как в своих романах и повестях, писатель обращается в пьесах к сложнейшим нравственным проблемам современности. Основные его герои — это поборники добра и справедливости. Пьесы утверждают высокую нравственность советских людей, их ответственность перед социалистическим обществом. Яркие драматические произведения, отмеченные живым образным языком, привлекут внимание и театров и читателей.

---

А л е к с е й. Ну! Молодец! Знай наших! Тринадцать лет, а он уж целуется.

К у з ь м а. Как говорится, молодой, да ранний. Вот захочу — и Сороку у тебя отобью. Ты хоть и большой, а лопух… жизни не знаешь.

А л е к с е й. Изучаю… ума набираюсь.

К у з ь м а. Своего нет, так не наберешься. Тратишь время попусту, мог бы давно в чемпионы выйти.

А л е к с е й. А зачем оно мне, чемпионство? Я не с людьми хочу драться, а за людей. Побить слабого — радости мало.

К у з ь м а. С кем же ты за людей драться будешь?

А л е к с е й. Со всеми, кто жить мешает.

К у з ь м а. Намнут бока. (Приняв стойку.) Бокс! Ну что, струсил?

А л е к с е й (вскинув брата на руки). Чудачок ты у меня! Чудачок!

Входит  П а в л а.

П а в л а. Оставь! Уронишь… Опять с очкастой ночь ворковал?

К у з ь м а. Любовь зла… полюбишь и Сороку.

А л е к с е й. Больше ничего не ляпнешь?

К у з ь м а. Могу. А вот вам говорить не о чем. Только и слышно: Троя, сокровища Тутанхамона… Урр! Урр! Голубки!

А л е к с е й. От матери перенял? Ты бы хорошему у нее учился.

П а в л а. Сам-то чему научился? Родительской воле перечить? Чтоб я тебя больше не видала с этой совой!

А л е к с е й. Виту не обзывай, мать! Она замечательная!

П а в л а. Виту! Имя-то, прости господи, и то бусурманское! Да и с виду чистая галка! Вот явится еще раз — я ей хвост-то повыщиплю.

А л е к с е й. Не тронь, мать! Ты ее лучше не тронь!

П а в л а. С матерью спорить? Смотри мне! Ступай завтракать, жених!

А л е к с е й  уходит.

К у з ь м а. Мам, ты какая-то вся старорежимная. Жениться и то запрещаешь.

П а в л а. Пускай женится на доброй девке. Чтобы помощница в доме была. А эта — приблудная, толку от нее не жди.

К у з ь м а. Козленка ругала… теперь Алешку. Без ругани нельзя, что ли?

П а в л а. Сами на грех наводите.

Вернулся  П а в е л. Он с бичом.

П а в е л. Я на выпаса поплыл. Надо подпаска сменить.

П а в л а. Скот пасешь, а за сыновьями не смотришь. Совсем от рук отбились.

П а в е л. Сыновья не хуже, чем у людей. К сыновьям у меня нет претензий. Кузьма, ты приплывай ко мне после. Сети забросим.

Издали слышатся голоса, визг пилы.

П а в л а. И этим не спится! Будоражат людей.

П а в е л. Спешат… школу-то к первому сентября сдать надо.

П а в л а. Кого-то ушибло в темя: на острове школу строить?

К у з ь м а. Чем плохо? Тут тишина, воздух чистый. Для ребятишек лучше не надо.

П а в л а. То землерои эти, то школьники… покоя нет!

П а в е л. Чем они тебе помешали?

П а в л а. «Чем, чем»! Будут по огородам шастать! Огуречники выверять…

К у з ь м а. Я же не выверяю.

П а в л а. У тебя своего — лопатой греби. А те — интернатские, шантрапа беспризорная.

П а в е л (кротко, стыдясь продолжения разговора). Так ты приплывай, Кузьма. Я омуток там приметил. (Сунул Кузьме фигурку медведя.)

К у з ь м а (после ухода отца). Опять игрушку мне выточил… Что я, дите?

П а в л а. До седых волос дожил, а все ерундой пробавляется.

К у з ь м а (прикидывая). Игрушки-то эти продать можно.

П а в л а. Думаешь, купят?

К у з ь м а. С ручками, с ножками. Я в магазине хуже видал — берут. У меня их штук двадцать… По рублю штука — двадцать рублей.

П а в л а. Хм… хозяин растет! Сам продашь или мне доверишь?

К у з ь м а. Сам. Мне на движок деньги нужны.

П а в л а. Вот и копи. Одобряю.

Влетает  Т о н ь к а.

Т о н ь к а. Здрасьте.

К у з ь м а. Ах, Антонина Филаретовна! Наше вам с кисточкой.

Т о н ь к а. Не Филаретовна, а Валентиновна.

К у з ь м а. А в метрике как? Ага, кисло? Отец твой имени застыдился. Валентин, видите ли, покрасивше. А я вот не стыжусь. Назвали Кузьмой — Кузьмой и останусь.

П а в л а. Правильно, сын! Имя свое уважать надо! Тебе чего, Антонина?

Т о н ь к а. Анна Ивановна пособия просит с того берега перевезти.

П а в л а. Даром, что ли?

К у з ь м а. Туда плыть да обратно… даром я несогласный.

Т о н ь к а. Как тебе не стыдно, Брус?

П а в л а. Стыд — не дым. А за труд положено. (Уходит.)

Т о н ь к а. Брать деньги с учительницы? Вот додумался!

К у з ь м а. Ну, хватит! Мамкины речи слыхала? Дополнений не надо.

Т о н ь к а. Мамкины… Ты же пионер!

К у з ь м а. Я сам в газете читал… Юннаты опыты на участках проводят. Им платят за это.

Т о н ь к а. Не позорься, Брус. Я перед Анной Ивановной со стыда сгорю за тебя!

К у з ь м а. Завелась трещотка!

Т о н ь к а. Уж лучше с меня возьми… Ножичек отдам, хочешь? Хороший ножичек… шесть лезвий.

К у з ь м а. Вот это другой разговор. (Берет под крышей весло.) Пошли.

Т о н ь к а. У тебя книжка есть… про капитана Блада. Почитать дашь?

К у з ь м а. Мала еще для таких книжек.

Т о н ь к а. Мы, между прочим, с тобой одногодки. К тому же научно доказано: женщины опережают мужчин в развитии.

К у з ь м а. Уж это точно. До замужества приносят подарочки в подолах. А-а-а! (Делает вид, что убаюкивает младенца.)

Т о н ь к а. Брус бессовестный! Я папке скажу!

К у з ь м а. Валяй! Мы с Филаретом кореши — водой не разольешь.

Т о н ь к а. Вре-ешь!

К у з ь м а. Я не такой, как у вашего отца дочки.

Т о н ь к а. Смеешься надо мной… издеваешься, а я… я на Центральное скоро уеду. Вот!

К у з ь м а. Невосполнимая потеря! В три ручья слез будет.

Тонька топнула ногой.

2

К у з ь м а  идет к дому. Он с веслом и глобусом. За ним следует  Т о н ь к а. Она несет рулон географических карт и живую черепашку.

К у з ь м а. Мам! Мамка! Наглядные пособия можно у нас оставить? Не отзывается. Наверно, по бруснику учесала.

Т о н ь к а. Давай к нам отнесем.

К у з ь м а. Придется. Черепашку-то где-нибудь рядом с норкой бурундучка отпусти. Знаешь, где норка?

Т о н ь к а. Еще бы не знать… я его чуть ли не каждый день проведываю.

К у з ь м а. Ну, шуруй, шуруй! Я следом.

Т о н ь к а уходит.

Петька! Петь! Дай голос.

Молчание. Кузьма, встревожившись, взлетает по лестнице на сенник.

Павла, воровато оглянувшись, лезет на чердак. Под мышкой у нее полосатая шкурка.

К у з ь м а (заглядывая на сенник). Спишь, одноглазик? У, лежебока! Я ж по твоей милости могу инфаркт до срока нажить. (Спустился вниз, увидал мать.) Мам! Ты без меня Петьку кормила?

П а в л а. А как же, Кузя. И накормила и вымыла.

К у з ь м а (ворчит). «Кузя»… Больно ласкова нынче. Не к добру.

П а в л а. Прошлась по лесу… очистилась душа. Вольно тут у нас, красиво! Грибов и ягод невпроворот… Пташки нащелкивают, белки сигают…

К у з ь м а. А Тонька, дура, на Центральное собралась.

П а в л а. Скатертью дорога. Кабы вот школа еще…

К у з ь м а. Что — школа? Плотники хлеб едят не напрасно. Вот-вот закончат.

П а в л а. Строили бы лучше на Центральном.

К у з ь м а. Чем лучше-то? Была охота каждый день на веслах через Обь плюхать! (Взглянув на сенник.) Пока, Петруша! Я скоро вернусь… вот только пособия отнесу да плотников попроведаю.

П а в л а. И чего ты к этим баптистам зачастил? Еще завлекут в свою веру.

К у з ь м а. Завлекали тут одного… Знаешь ведь, у Иннокентия на аккордеоне учусь. Других интересов нету.

П а в л а. Станешь пятерочником — так и быть, куплю тебе эту музыку.

К у з ь м а. Три балла нужно. Немецкий с географией вытяну. А вот литературу не поднять.

П а в л а. Может, постараешься?

К у з ь м а. Душа не лежит. Да и предмет сам больно занудный. Писателей тьма, а все про одно пишут: любовь Ольги, любовь Татьяны, Веры, Марьи… на фиг они мне сдались со своими любовями!

П а в л а. Ну и не видать тебе аккордеона.

К у з ь м а. Лучше бы не дразнила.

Входит  Н е д о б е ж к и н.

Н е д о б е ж к и н. Пособия получили? Маловато.

К у з ь м а. А ты бы помог, Филарет… то есть это… Валентин Иванович. Ты же все-таки депутат.

Н е д о б е ж к и н. Некогда сейчас, Кузьма. Веришь ли, сам зашился.

К у з ь м а. А как насчет того, чтобы опиум искоренить?

Н е д о б е ж к и н. Какой еще опиум?

К у з ь м а. Который для народа. У баптистов служба сегодня.

Н е д о б е ж к и н. А, пусть их опиваются! Меня не щекочет.

К у з ь м а. Вот те раз! Ты же депутат, дядя Валя!