Черубина де Габриак - Исповедь

• Название: Исповедь
• Автор: Черубина де Габриак
• Издательство: Аграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-7784-0040-3

Книга знакомит читателя с жизнью и творчеством поэтессы Серебряного века Елизаветы Ивановны Дмитриевой (Васильевой) (1887–1928) больше известной, под именем Черубины де Габриак.

Впервые в полном объеме представлено ее поэтическое наследие, а также переводы, пьесы. Задача книги — вернуть в русскую литературу забытую страницу.

---

«Прекрасная Доэтта у окна…»

Прекрасная Доэтта у окна.
Книгу читает, но книга ей скучна,
друга Доона вспоминает она,
он в дальних краях, где идет война.

           И вот — в сердце боль.

Оруженосец у лестницы зала
остановился и коня разнуздал он.
Прекрасная Доэтта к нему сбежала,
еще она вести злой не слыхала.

           И вот — в сердце боль.

Прекрасной Доэтты слова звучат:
«Когда господин мой вернется назад?»
Но скорбно гонец уклоняет свой взгляд.
Без чувств Доэтта упала у врат.

           И вот — в сердце боль.

К прекрасной Доэтте вернулись силы,
к гонцу она очи свои обратила,
а сердце обидою горькой заныло
о том, что уже не вернется милый.

           И вот — в сердце боль.

Прекрасная Доэтта говорит:
«Где тот, кого сердце любить мне велит?»
«О, дама, пусть Бог Вас от бед сохранит.
Господин мой умер. В бою убит.»

           И вот — в сердце боль.

Прекрасной Доэтты душа томится:
«Зачем уезжали Вы, милый мой рыцарь.
Отныне навек облекусь власяницей.
Сброшены с плеч горностай и куницы».

           И вот — в сердце боль.

«Ради Вас постригусь я в церкви,
ради Вас построю такой храм,
что в день, когда праздник торжественный там,
изменник, любовь отвергающий сам,
дороги не сыщет к его воротам».

           И вот — в сердце боль.

Прекрасной Доэтты обет вершится:
высок ее храм и все выше стремится.
В него каждая дама и каждый рыцарь
от мук любовных идут исцелиться.

           И вот — в сердце боль.
           Ради Вас постригусь я в церкви.

Из Альберта Штеффена[63]

«Пашня, бывшая под паром…»

Пашня, бывшая под паром
Зимней влажности могилы,
Превратилась в светоч — тело
Белоснежного цветка.

Станут чашечка и венчик
Ликом и крылами света,
Сам Христос тебя из гроба
Вводит в светлые эоны.

О, как звездный хор трепещет,
Как все ангелы на небе
Красоте земной ликуют,
Нежно смерть преодолевшей…
Ты пришел в земной одежде,
Но для тленья недоступной,
Ангелы отныне рады
Человеку в царстве духов.

И для них земные краски
Все очищены Тобою…
Человечества и Бога
Добрый облик твой связует.

Из Моргенштерна[64]

«В моих слезах тебя я уловляю…»

В моих слезах тебя я уловляю,
Как в зеркале, разбившемся о жемчуг,
Но жемчуг этот — множество зеркал…

Ты в зеркале моих очей живешь,
Разбилось зеркало, но каждый жемчуг,
Стекая, отражает всё ж твой лик.

КРЕСТ ВЕРНОГО

О, кроткий Иисус,
В огонь твой рвусь,
Себя прокалить,
Тебя возлюбить.

Почто не горю,
Почто не люблю
Тебя, мой Христос?
О, скорбный мороз!..

ВЕСТНИК

С горних стран
Пал туман
           Недвижимый…

От земли
Отошли
           Серафимы.

День иссяк,
Ночи мрак
           Встал над нами,

Но меж звезд
Блещет мост
           Жемчугами.

И в огне
В вышине
           Шлем и латы,

Вестник наш
Верный страж
           Гость крылатый.

Все сердца
До конца
           Поразила

Божья речь,
Звонкий меч
           Михаила.

Из Ангела Силезского[65]

СОКРОВЕННОЕ ВОСКРЕСЕНИЕ

Из Бога родимся, в Христе умираем
И в Духе Святом снова жить начинаем.

<III. № 163>

О ЯСЛЯХ

Ясли — ларец, где сокрыт мой рубин,
В яслях покоится Господа Сын.

<III. № 246>

МЫ БЛАГОРОДНЕЕ, ЧЕМ СЕРАФИМЫ

Я благороднее, чем светлый Серафим.
Он не может стать, а я могу быть им.

<IV. № 145>

САМАЯ ПРЕКРАСНАЯ ВЕЩЬ

Нет вещи на земле, прекраснее, чем я.
Ведь красота сама — Господь влюблен в меня.

<V. № 232> Ташкент 1928

ПЬЕСЫ[66]

МОЛОДОЙ КОРОЛЬ (СКАЗКА В 3-Х КАРТИНАХ, С ПРОЛОГОМ ЭПИЛОГОМ, ПО ОСКАРУ УАЙЛЬДУ)

ПРОЛОГ

Действующие лица:

Судьба, старая нищенка.

Пилигрим.

В прорезе занавеса появляется Судьба, в рваной одежде, в одной руке плоская чашка для подаяния, в другой овальное, серебряное потемневшее зеркало. Она садится на пол и протягивает в публику чашку для подаяния.

СУДЬБА. Подайте милостыню слепой старухе. Небо вознаградит вас. Помогите старой женщине, она беднее вас (дико смеется).

ПИЛИГРИМ(выходя сбоку и бросая монету в чашку). Вот тебе, старуха. Купи себе хлеба. Чему же ты смеешься?

СУДЬБА(смеясь). Я смеюсь над тобою. Пилигрим! Ты бросил мне серебро. Разно можно на него купить хлеба, который накормит меня?

ПИЛИГРИМ(бросая еще монету). Вот тебе золото. Чему же ты смеешься?

СУДЬБА(смеясь). Этим золотом меня нельзя накормить. Другие люди щедрее тебя.

ПИЛИГРИМ(отступая). Но у меня больше ничего нет. Что же тебе дают другие люди?

СУДЬБА. Они дают мне свои мысли, свои желания; они дают мне свою злобу и радость, они дают мне свое сердце… Дай мне твое сердце, Пилигрим, если ты хочешь накормить меня. Дай мне твое сердце, я умираю от голода.

ПИЛИГРИМ(в страхе). Кто же ты, старуха? Зачем ты протягиваешь ко мне свои костлявые руки? Старуха, у меня сжалось сердце, разве ты смерть?

СУДЬБА(вставая и выпрямляясь во весь рост). Нет, Пилигрим, я сильнее моей младшей сестры Смерти. Я — Судьба. Сегодня я очень голодна Пилигрим, отдай мне твое сердце, оно не нужно тебе.

ПИЛИГРИМ. Как же я отдам тебе мое сердце, Судьба? Человек не может жить без сердца. Без сердца человек будет холоден, как лед, без сердца он не будет любить никого, кроме себя самого.

СУДЬБА(смеясь). А ты думаешь, что люди любят друг друга, доверчивый Пилигрим? Люди любят только себя. Но разве ты не слышишь, что я голодна, отдай мне твое сердце.

ПИЛИГРИМ. Нет, Нет. Я не отдам тебе моего сердца. Я не верю тебе. Люди не всегда злы. Они дают милостыню нищим, мать ласкает своего сына, невеста улыбается своему жениху. Я много бродил по свету, я видел человеческую любовь.

СУДЬБА(поднимая темное зеркало). Ты ошибался, Пилигрим, у тебя не было моего волшебного зеркала. Люди подают нищим, ожидая на небе награды себе; мать в сыне любит самое себя, а невеста видит в женихе торжество своих желаний. Видишь мое волшебное зеркало? Оно темно, потому что только себялюбие отражалось в нем. И ничто не сделает его светлым.