Владимир Дубровский - Наше море

• Название: Наше море
• Автор: Владимир Дубровский
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1975

Книга «Наше море» посвящена боевым действиям кораблей одного из соединений Черноморского флота в годы Великой Отечественной войны. В памяти читателя надолго останутся образы командиров, политработников, старшин и матросов, мужественно сражавшихся с врагом в трудные дни войны. Автору, морскому офицеру, непосредственному участнику описываемых событий, удалось показать их героический накал, впечатляюще раскрыть подвиги своих боевых товарищей — людей, которые больше жизни любили Родину и море и остались верны им до последнего дыхания.

---

Днем матросы с тральщиков достали свежей рыбы и сварили уху, За обедом впервые за все время выпили прославленного геленджикского вина и закусили свежими арбузами.

На следующий день ветер утих, и баркас отошел от стенки. По сигналу Щепаченко, сидевшего на корме с секундомером, два матроса подкатили к борту бомбу.

— Товсь! Правая! — командовал он, и глубинная бомба летела за борт. Глухой удар — и белая шапка поднималась над водой. Первые две бомбы не вызвали детонации. Третий взрыв был сильнее других. Он поднял вместе с белой шапкой воды и грязный ил. Взрывная волна больно ударила матросов в ноги. У старшины баркаса Завьялова на щитке были прикреплены круглые часы и зеркальце, все это сорвалось с крепления и свалилось на настил. Взрыв был сильным, но мотобаркас уцелел.

Удача! Значит, можно сбрасывать глубинные бомбы с мотобаркаса.

Уже четыре магнитные мины были взорваны, когда капитан–лейтенант заметил, что матросы, подкатывая бомбы к борту, хлюпают ногами по воде. Вода в баркасе поднялась уже выше деревянных настилов.

Пришлось застопорить ход. С рейдового поста, находившегося на третьей пристани, где был оборудован командный пост траления, Чугуенко запросил:

— Что случилось?

— В баркас поступает вода. Выясняю причины, — ответил Щепаченко.

Когда откачали из баркаса воду, все облегченно вздохнули. Баркас был цел, но гайка сдала, и внутрь медленно поступала вода.

Старшина Завьялов прекрасно знал двигатель и мог управлять им с завязанными глазами.

— Золотые руки у нашего старшины! — сказал Щепаченко, когда через несколько часов ремонта баркас снова вышел на бомбометание. [148]

Работа по уничтожению магнитных мин была в самом разгаре, когда из штаба флота поступило новое задание:

«Немедленно приступить к тралению фарватера в Керченском проливе. Тралить в любую погоду».

К этому времени контр–адмирал Новиков, организовав траление, оставил за старшего Чугуенко, а сам возвратился в базу. В штабе его ждали неотложные дела большого соединения: наши корабли не только тралили, но и высаживали десант на Тамань, ходили в конвои и выполняли другие боевые задания. А главное — они готовились теперь уже к высадке десанта в Крым. С этой целью и предстояло траление фарватера от Новороссийска до Тамани.

Мин в Керченском проливе было множество: и якорных и магнитных. Фашисты сбрасывали их с самолетов, десантных барж и торпедных катеров.

Для траления в Керченском проливе был сформирован отряд из катерных тральщиков и мотобаркасов. Возглавлял отряд капитан–лейтенант Мацута, участник Новороссийского десанта.

Штурман бригады Чугуенко, работавший на тралении с Мацутой, тепло отозвался о нем позже: «Хороший моряк и отважный офицер». И это соответствовало действительности.

Отряд этот должен был перейти в Анапу. А траление в Новороссийской бухте продолжалось…

Когда катера и мотобаркасы вышли из гавани в море, капитан–лейтенант Мацута приказал поднять сигнал «Приступить к тралению».

Командир отделения минеров Морозов закрепил буксирную часть трала на кормовых кнехтах. Всплеск за кормой — это минеры сбрасывают за борт тралящую часть. Старшина ловко и быстро готовит продолговатые, похожие на большую рыбу, красные буи, вместе с матросами крепит к ним оттяжки глубины и груза.

«Вот как надо работать с тралами!» — удовлетворенно улыбается Щепаченко, наблюдая за ними с головного катера.

— Трал поставлен! — поступают доклады со всех катеров.

Сейчас, в первые минуты траления, не только минеры, но и все, кто находится на верхней палубе, с волнением следят за буйками, скользящими за кормой. [149]

Много раз за время войны выходил на траление мин Щепаченко, но каждый раз, когда, поднимая бурунчики, идут, трепеща за кормой, красные буи, он снова волнуется.

И вдруг слышно легкое содрогание корпуса тральщика. Большой красный буй закачался, как поплавок, когда клюет крупная рыба. Значит, трал под водой встретился с миной.

— Мина в трале! — уверенно докладывает Морозов. Продолжая наблюдать, Щепаченко потирает руки. Эта привычка появилась у него после ранения. Руки мерзли даже при небольшом холоде.

Все ближе и ближе сходятся друг с другом буйки. Трал натянут до отказа. И через несколько секунд вдруг далеко за кормой всплывает черная рогатая мина.

Спускают на воду резиновую шлюпку, и минеры–подрывники направляются к уходящей все дальше от тральщика мине.

А матросам на тральщике предстоит тяжелая работа. Кормовой лебедкой вручную выбирают из воды громоздкий скользкий трал и ставят новый патрон. После этого Основа сбрасывают трал в воду, и траление продолжается.

В Анапу пришли днем. Стояла поздняя осень. На набережной под ногами лежали пожухлые листья, над бухтой кричали голодные чайки, а любопытные мальчишки толпились на пристанях в ожидании первых пароходов.

В Анапе простояли два дня, тщательно готовясь к предстоящей операции. На тральщиках было известно, что гитлеровцы с крымского берега открывают артиллерийский огонь по любому обнаруженному в проливе кораблю. А в воздухе барражируют «мессершмитты» и «юн–керсы».

— Это напоминает севастопольские фарватеры, там тоже немцы не давали тралить днем! — говорил Чугуенко командирам катеров перед выходом в море.

Тралить пролив решили по ночам.

В Керченском проливе, соединяющем два моря, гуляют осенние штормовые ветры. Погода неустойчивая: то подует холодный ветер и пойдет дождь, то вновь проглянет солнышко, то опять повиснет над проливом промозглый туман. [150]

К вечеру ветер утихает, море становится спокойным.

Из Анапы выходили перед наступлением темноты. За белыми бурунами неторопливо идущих тральщиков спешили мотоботы.

Снова в море, снова в поход! Солнце уходит на запад, и над полуразрушенной Анапой стоит золотой столб света. С причалов машут руками провожающие: старморнач, матросы и солдаты. Анапа — последняя тихая стоянка перед походом на траление минных полей в Керченском проливе. Там должны быть проложены фарватеры, чтобы наши десантные войска могли высадиться на крымскую землю.

По палубе головного катера от быстрого хода уже гуляет свежий ветер, но в узкой каюте, где разместился походный штаб отряда, еще сохраняются береговое тепло и уют.

Чугуенко все время на мостике.

— Ложитесь на курс! — говорит он командиру отряда Мацуте и приказывает поднять сигнал «Построиться в строй пеленга». Катера приступают к тралению.

Незаметно море окутывает непроглядная темь. Катера уже в течение нескольких часов идут, не меняя заданного курса. Но командира отряда беспокоит другое: ведь катера идут без огней, порою не видя друг друга. Он запрашивает по линии, все ли в порядке, оказывается, два тральщика отстали.

Командир катера глуховатым голосом спрашивает!

— Будем стопорить ход?

Кивнув в ответ, капитан–лейтенант Мацута отдает приказание: «Стоп машины». Надо подождать отстающих.

Пока по линии передают приказание, к головному тральщику подходят, разводя волну, два торпедных катера. Это корабли охранения, следующие вместе с отрядом на случай встречи с немецкими десантными баржами и торпедными катерами.

Командир охранения капитан–лейтенант Рубцов докладывает в мегафон:

— Впереди по курсу вижу какие–то силуэты! — И сразу же, дав ход, скрывается в темноте. Второй торпедный катер следует за ним.

«Еще новое дело», — думает Мацута и, обращаясь к сигнальщику, приказывает: [151]

— А ну–ка, Павлий, посмотри, что там такое!

Но, сколько ни вглядываются они в ночную тьму, ничего обнаружить так и не удается. Отдаленный гул моторов торпедных катеров постепенно затихает. Над морем и кораблями — ночная тишина.

Чугуенко, стоя на мостике, нетерпеливо поглядывает на часы — ведь до рассвета надо пройти Керченский пролив. По воде вдруг доносится звук взрыва и следом за ним — второго.

— Мины взорвались, — тихо говорит Щепаченко.

— Да, это похоже на взрывы якорных мин, — соглашается Чугуенко. — Но где же торпедные катера?

Луна еще не взошла, лишь изредка среди быстро бегущих облаков проглядывали звезды, у борта катера шумела черная вода. Чугуенко почувствовал нарастающее беспокойство: может быть, что–нибудь случилось с торпедными катерами?

И, как всегда в сложной обстановке, Чугуенко решил действовать осмотрительно.

— Что будем делать? — спрашивает он командира отряда Мапуту. — Надо выяснить обстановку!

— Обрубить тралы! — приказал Мацута командирам рядом стоящих баркасов и, схватив мегафон, добавил: — Немедленно обследуйте район взрыва!

На баркасах уже завели моторы.

— И мы пойдем туда, Иван Васильевич! — сказал Чугуенко, обращаясь к флагмину. — Павлий, смотреть внимательно!