Арнольд Беннетт - Повесть о старых женщинах

• Название: Повесть о старых женщинах
• Автор: Арнольд Беннетт
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1989

Роман известного английского писателя Арнольда Беннета (1867–1931) «Повесть о старых женщинах» описывает жизнь сестер Бейнс и окружающих их людей. Однако более всего писателя интересует связь их судеб с социальными сдвигами в развитии общества.

---

Итак, Софья, оставшись перед закрытой дверью спальной, спустилась в нижнюю гостиную более коротким путем. Она знала, что когда поднимется сюда после чая, то обнаружит на циновке у двери пустой поднос.

Констанция потчевала мистера Пови мидиями и креветками. У мистера Пови на спине все еще висела одна из салфеток. Она, по-видимому, пристала к его плечам, когда он спрыгнул с кушетки — вязаные салфетки печально известны своей прилипчивостью. Софья несколько смущенно присела к столу. Констанция тоже была чем-то обеспокоена. Как правило, мистер Пови по четвергам дома не ужинал, он имел обыкновение в это время удаляться в большой, таинственный мир. Никогда еще он не садился за трапезу наедине с девушками. Создалось явно неожиданное, непредвиденное положение, вдобавок оно было еще и пикантным потому, что Констанция и Софья некоторым образом несли ответственность за мистера Пови. Они сознавали, что отвечают за него. Они — разумные и хорошо вышколенные девушки, самим полом своим определенные быть сиделками, проявили полное сочувствие, а мистер Пови его принял — теперь он был от них зависим. Чудовищная и ловкая операция, которую Софья проделала над мистером Пови, ни одну из сестер уже не тревожила, поскольку Констанция, очевидно, успела оправиться от первого потрясения. Они обсудили это событие, еще когда готовились к ужину, причем чрезвычайно суровый и властный тон, каким Констанция осудила поступок Софьи, вызвал размолвку. Однако какие бы неопровержимые доводы ни приводились, оправданием дерзкой операции был ее благополучный исход. Мистеру Пови стало лучше, и он, очевидно, не ведал о своей утрате.

— Хочешь? — спросила у Софьи Констанция, собираясь зачерпнуть большой ложкой раковины из миски.

— Да уж, пожалуйста, — решительно ответила Софья.

Констанция заранее знала, что Софья не откажется, и задала этот вопрос из робости.

— Тогда дай тарелку.

Теперь, когда все получили мидии, креветки, чай и гренки, и мистеру Пови было велено счистить с гренка поджаристую корочку, а Констанция, без всякой надобности, предупредила Софью о смертоносном зеленом веществе в мидиях и затем отметила, что вечера становятся все длиннее, а мистер Пови с этим согласился, темы для разговора оказались исчерпанными. Собеседников сковало томительное безмолвие, и никто не мог нарушить его. Слабое постукивание раковин о тарелки звучало с ужасающей отчетливостью — как грохот. Все избегали смотреть друг на друга. Констанция и Софья время от времени выпрямляли спину, но затем снова склонялись над тарелкой; иногда раздавалось тихое покашливание. Вот как отличаются мечты юных девиц об успехе в обществе от реальной жизни. За чайным столом эти девушки вновь становились детьми: из женщин, поивших больного опием, они превращались в восьмилетних девочек.

Но мистер Пови внезапно нарушил общее молчание.

— Черт возьми! — пробормотал он. Столь неприличное выражение, произнесенное истинным джентльменом, да еще в присутствии юных девиц, было вызвано потрясающим открытием: — Я его проглотил!

— Что проглотили, мистер Пови? — спросила Констанция.

Мистер Пови тщательно обследовал десну кончиком языка.

— Да, — произнес он, как бы торжественно приемля неизбежное. — Я его проглотил.

Лицо Софьи побагровело; казалось, она ищет места куда бы спрятаться. Констанция не знала, что сказать.

— Этот зуб болтался во рту уже два года, — продолжал мистер Пови. — И вот теперь я проглотил его вместе с мидиями.

— Неужели? — воскликнула Констанция в замешательстве и добавила: — Но в этом есть и свои хорошие стороны: зуб больше не будет болеть.

— Это не тот зуб, — сказал мистер Пови. — Последние дни меня беспокоил один старый пенек. Лучше бы болел этот.

Пунцовая Софья как раз поднесла ко рту чашку с чаем. От этих слов мистера Пови ее щеки превратились по цвету в наливные яблочки. Она со стуком поставила чашку на блюдце, расплескав чай, и, давясь от смеха, выбежала из комнаты.

— Софья! — возмутилась Констанция.

— Я просто должна… — захлебываясь проговорила Софья, остановившись в дверях. — Все пройдет. Не надо…

Привставшая было Констанция снова села.

II

Софья помчалась по коридору, ведущему к лавке, и укрылась в комнате закройщика, которую гениальный архитектор сотворил над тем местом, где когда-то, по-видимому, находился задний двор одного из трех домов, включенных в ансамбль. Комната освещалась через крышу, и от коридора ее отделяла только не доходившая до потолка перегородка. Здесь Софья дала волю своим чувствам: она смеялась и плакала одновременно, утирая слезы платочком и давясь от хохота, переходящего в истерику, которую она не могла остановить. Вид мистера Пови, оплакивающего свой зуб, по его мнению проглоченный, а на самом деле, давно лежавший у нее в кармане, казался ей самым потешным и уморительным зрелищем на свете. Она совершенно изнемогала. И как только ей казалось, что она превозмогла себя, воспоминание о нелепой сцене вновь вызывало у нее приступ безумного, судорожного смеха.

Мало-помалу она успокоилась. Она услышала, как открылась дверь нижней гостиной, и Констанция, дребезжа чайной посудой на подносе, спустилась по ступенькам в кухню. Значит, ужин закончился без нее! Констанция в кухне не задержалась, потому что мытье чашек и блюдец приберегли для Мэгги на закуску после положенного ей раз в месяц свободного вечера. Дверь нижней гостиной захлопнулась. И опять видение — мистер Пови с салфеткой на плечах — ввергло Софью в пароксизм смеха и плача. В этот момент вновь открылась дверь, и пока Констанция торопливо шла по коридору, Софья заставила себя умолкнуть. Констанция тотчас вернулась со своей вышивкой, которую взяла в мастерской, в нижнюю гостиную. Ни тени любопытства к тому, что произошло с Софьей, она не проявила!

Помедлив немного, Софья, на лице которой после минувшей бури осталась лишь слабая задумчивая улыбка, медленно поднялась через лавку в мастерскую. Ничего примечательного! Оттуда она побрела в гостиную и обнаружила на циновке около двери поднос мистера Кричлоу. Она подняла его и понесла через мастерскую и лавку вниз, в кухню, где мечтательно сжевала два остывших гренка. Она взобралась по каменным ступенькам и у двери нижней гостиной прислушалась. Ни звука! Подобное уединение мистера Пови и Констанции выглядело поистине весьма странным. Она побродила по дому и крадучись спустилась по винтовой лестнице: там она напряженно прислушалась, стоя у другой двери нижней гостиной. Теперь она различила слабое, равномерное похрапывание. Мистер Пови, жертва опия и мидий, спал, а Констанция работала, сидя у каминного экрана! В высшей степени странным было это уединение мистера Пови и Констанции — ничего подобного Софья в жизни своей не видела! Ей хотелось войти туда, но она не могла себя заставить сделать это. Она снова поплелась прочь, растерянная и озадаченная, и оказалась наверху, в спальной, которую делила с Констанцией. В полутьме она легла на кровать и принялась читать «Дни Брюса»{17}, но читала механически, не вдумываясь.

Вскоре она услышала движение на лестнице и знакомый жалобный скрип двери внизу. Она неслышно подскочила к двери спальной.

— Доброй ночи, мистер Пови. Надеюсь, вам удастся заснуть.

Голос Констанции!

— Как бы снова не началось.

Мрачный голос мистера Пови!

Дверь захлопнулась. Уже почти стемнело. Ожидая появления Констанции, она опять легла. Но часы пробили восемь, и началась церемония, связанная с уходом мистера Кричлоу. В это же время из романтических краев вернулась домой Мэгги. Наступила долгая тишина! Констанция находилась в заточении у отца, ибо пришла ее очередь ухаживать за ним; Мэгги мыла посуду в своей норе, а мистер Пови скрылся у себя в спальной. Спустя некоторое время Софья услыхала, как в дверь, выходящую на Кинг-стрит, бодро и властно стучится ее мать. В спальной сумерки окончательно отступили перед ночной темнотой. Софья задремала, а потом погрузилась в сон. Проснулась она от стука. Она вскочила, на цыпочках вышла на лестничную площадку и перегнулась через перила — отсюда перед ней открывался весь коридор второго этажа. Газ был зажжен. Через отверстие в абажуре она видела колеблющееся пламя. Ее мать, все еще не сняв шляпки, стучала в дверь комнаты мистера Пови. Констанция стояла в дверях родительской спальной. Миссис Бейнс постучала в дверь дважды, а потом обратилась к Констанции шепотом, который разнесся по всему коридору:

— Он, видимо, крепко спит. Лучше его не тревожить.

— А вдруг ему ночью что-нибудь понадобится?

— Ничего, детка, я услышу, если он проснется. Сейчас для него сон — самое главное.

Миссис Бейнс оставила мистера Пови на попечении опия и зашагала по коридору. Это была дородная дама, вся в черном, с массивной цепочкой на груди и в юбке столь широкой, что она задевала стены. Софья наблюдала, как мать, по обыкновению, грузно поднимается по двум ступенькам в середине коридора. У газового рожка она остановилась и, положив руку на кран, заглянула в круглый абажур.