Марина Сванидзе - Исторические хроники с Николаем Сванидзе. Книга 2. 1934-1953

• Название: Исторические хроники с Николаем Сванидзе. Книга 2. 1934-1953
• Автор: Марина Сванидзе
• Издательство: Амфора
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-367-00726-8

В основе книги — сценарий популярного телесериала «Исторические хроники с Николаем Сванидзе», посвященного российской истории XX века. Вторая часть охватывает события с 1934-го по 1953 год. В центре каждой главы, повествующей о каком-либо одном годе, — как правило, известная, наиболее характерная для этого времени историческая личность.

---

Дети рождались и в лагере. Несмотря на запрет общения между женщинами и мужчинами, несмотря на наказание, унижение и карцер. Вспоминает Хава Владимировна Волович: "Просто до безумия, до битья головой об стену, до смерти хотелось любви, нежности, ласки. И хотелось ребенка. Я держалась сравнительно долго. Через три года лагеря я родит дочку и назвала ее Элеонорой", Матери разрешено было быть с ребенком год. Она вспоминает: "Ночами я стояла у постельки, отбирала клопов и молилась, чтобы Бог не разлучал меня с дочкой. Когда девочка только начала ходить и говорить "мама", ее у меня забрали". Мать — на лесоповал, ребенок — под казенный присмотр. Свидания редкие. Хава Волович пишет: "Дети, которым полагалось сидеть, ползать и ходить, лежали на спинках, поджав ножки к животу, и издавали странные звуки, похожие на странный голубиный стон Они даже не плакали. Они гукали и кряхтели по-стариковски".

У лагерных нянек много работы. Им некогда. Они рационализируют свой труд. Они приносят кипящую кашу. Загибают ребенку назад руки, привязывают полотенцем к туловищу и напихивают горячей кашей. Быстро, ложку за ложкой. Ребенок не может ни глотать, ни дышать. Они делают это даже на глазах у матерей. Рационализация узаконена Ока дает триста детских смертей в год. Хава Волович пишет: "Это дом Смерти Младенца". Те дети, которые выживали несмотря ни на что, к шести-семи годам обладали хитростью и пронырливостью взрослых лагерников-блатарей.

Евгения Гинзбург, мать Василия Аксенова, пишет: "Внешне зги дети мучительно напоминали мне Ваську. Но только внешне. Васька в свои четыре года шпарил наизусть огромные куски из Чуковского и Маршака, а эти дети в четыре года произносили отдельные несвязные слова. Преобладали нечленораздельные вопли, мимика, драки. Откуда же им было говорить? Кто их учил? Кого они слышали? Их и на руки запрещено было брать".

В изоляторе долго умирала пятимесячная девочка. Лицо у нее было такое, что ее прозвали Пиковой дамой. Восьмидесятилетнее лицо, умное, насмешливое, ироническое. Когда она умерла, она снова стала ребенком. Матери рядом не было. Мать угнали в этап.

Вдова поэта Мандельштама свидетельствует: "У глагола "писать" появилось новое значение. Писать отныне означает "доносить, информировать"".

По средним подсчетам, в каждом учреждении каждый пятый сотрудник пишет доносы на своих коллег. Чтобы посадить человека, донос не обязательно подписывать. Одна из самых известных доносчиц — киевская аспирантка Николаенко. Присутствие ее на каком-либо собрании уже в 1936 году вызывает ужас у присутствующих. Дело доходит до того, что второй секретарь ЦК компартии Украины Постышев исключает ее из партии. Однако в 1937-м Сталин говорит. "В Киеве от Николаенко хотели отмахнуться как от докучливой мухи. Они осмелились исключить ее из партии. И лишь вмешательство Центрального Комитета нашей партии помогло распутать этот узел. И что же показало расследование? Оно показало, что права была Николаенко, а не киевский горком партии". Постышева переводят в Куйбышев, где он разворачивает свирепейшие репрессии. Его самого расстреляют в 1938-м.

Николаенко пишет донос на Хрущева, направленного в Киев первым секретарем. Сталин наконец приходит к выводу, что Николаенко психически больна. До этого по ее доносам уничтожены 8000 человек.

Нормальные, порядочные и очень смелые люди сохраняются в самые страшные времена. В 1937-м Марк Романович Малявко на станции Кардымово под Смоленском встречает "детей врагов народа" из города Сталино. Так назывался нынешний Донецк. Эти дети уже прошли через детприемник, где разлучали братьев и сестер, где их просто сортировали по возрастам, где они уже без слез кричали: "Отдайте сестренку! Верните братика""

Голос Марка Романовича Малявко на станции Кардымово был первым человеческим голосом для них за долгое время. Он погрузил всех детей в машину, сел последним, всматривался в их лица, спрашивал, кто откуда и нет ли больных. В детском доме всех накормили хлебом с парным молоком и уложили спать в клубе на сене. Наутро повели в баню, одели в старенькое, но чистое и отглаженное. И сказали: завтра все пойдут учиться в школу. Вспоминает А. Семенова, ей вто время четырнадцать: "Вечером Марк Романович собрал старших ребят и сказал: "С этого дня вслух не говорите, откуда вы и кто ваши родители. Вы — сироты. И все. А слова эти — враги народа — выкиньте из головы"".

В этом спецдетдоме вскоре собрались дети четырнадцати национальностей: украинцы, белорусы, евреи, немцы, латыши, хакасы, удмурты, корейцы, китайцы…

55-летний директор спецдетдома Марк Малявко отчаянно храбрый человек. Он начал хлопотать о воссоединении братьев и сестер, раскиданных по стране в соответствии с ежовским указом. Вопреки всем жесточайшим правилам в детский дом к старшим братьям и сестрам прибывали малыши.

Марк Романович Малявко был беспартийным, но ходил к детям на пионерские и комсомольские собрания. На одном таком собрании он сказал: "Я не верю, чтобы у таких детей были плохие родители!"

Он умер в 1950 году. Сорок лет спустя его имя присвоили школе-интернату.

12 декабря 1937 года проходят первые выборы в Верховный Совет СССР. За месяц до выборов из школы домой приходит девочка-семиклассница. Она рассказывает: "Учителя говорят, что необходимо провести массовые аресты прямо сейчас. Мы должны очиститься накануне выборов от нежелательных элементов".

О выборах вспоминает Любовь Шапорина, жена композитора: "Я вошла в кабину, где мне предстояло прочитать бюллетень и выбрать кандидата. В конце концов, "выборы" означают, что у нас есть выбор. Но в бюллетене значилось только одно имя, к тому же уже помеченное. Я невольно рассмеялась прямо там, в кабине, совсем как ребенок.

На улице мы встретили художника Петрова-Водкина. Мы заговорили на ту же тему, громко смеясь при этом. Позор тем, кто ставит людей в такое смешное и глупое положение. Почему они думают, что мы — дураки?"

1938 год Трофим Лысенко и Николай Вавилов

12 января 1938 года в Москве в Большом Кремлевском дворце открывается 1-я сессия Верховного Совета СССР. Зал, в котором отныне проходят заседания, сооружен на месте разрушенных Александровского и Андреевского залов. Андреевский зал до революции был тронным.

В 1938-м на месте, где ранее располагался трон, стоит статуя Ленина. Ниже статуи в новом зале заседаний Верховного Совета сооружены трибуны на трех уровнях. Две нижние боковые трибуны предназначены для руководителей партии и правительства. Сталин также сидит на нижней трибуне. Выше располагается трибуна для выступающих. А еще выше, на самом верху, над залом и даже над Сталиным — трибуна для председателей палат советского парламента и их заместителей.

Вот на этой самой трибуне, практически на бывшем тронном месте, в январе 1938 года сидит Трофим Денисович Лысенко. Он академик Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени Ленина, ВАСХНИЛ. Он депутат Верховного Совета, он заместитель председателя верхней палаты парламента — Совета Союза. Он беспартийный, но это никого не смущает. Трофим Денисович Лысенко — живое олицетворение единства партии и народа.

Трофим Лысенко

Вместе с Лысенко среди депутатов Верховного Совета — маршал Блюхер. Они вместе проходят регистрацию. 12 января 1938-го. А 31 августа 1938-го Василий Блюхер будет снят с должности и затем арестован. Он погибнет в тюрьме 9 ноября после жесточайших пыток. Приговор ему вынесут четыре месяца спустя, приговор уже мертвому. Ему инкриминируют шпионаж в пользу Японии. Арест Блюхера следует за событиями на озере Хасан и у сопок Заозерная и Безымянная. Локальное военное столкновение с японцами в августе 1938-го заканчивается для СССР большими потерями. Соотношение в потерях с японцами 3 к 1. Хасанские события демонстрируют неготовность СССР к войне. По излюбленной сталинской схеме должен быть найден крайний. Блюхер — третий погибший маршал после расстрелянных Тухачевского и Егорова.

Маршал В. К. Блюхер

В прессе после Хасана общая интонация бравурная, шапкозакидательская.

На 1-й сессии Верховного Совета в 1938-м в числе гостей — самый известный советский журналист Михаил Кольцов. Его арестуют 13 декабря 1938-го. Накануне, 12 декабря, он выступает в клубе писателей с докладом о "Кратком курсе истории ВКП(б)". Он рассказывает, как страна будет переходить от социализма к коммунизму. После этого Кольцов устраивает дружеское застолье. Он весел. Все провожают его к машине. Ночью его арестуют. Расстреляют в 1940-м.

Учебник "Краткий курс истории ВКП(б)", о котором говорил Кольцов, разработан при личном участии Сталина. Из текста Сталиным изъяты наиболее одиозные восхваления в его адрес, способные вызвать недоверие и усмешку, исключен параграф "Начало революционной деятельности Сталина". Им лично написан параграф второй для главы 4 "О диалектическом и историческом материализме".