Александр Гомельский - Центровые

• Название: Центровые
• Автор: Александр Гомельский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1988

Центровой — главная фигура в баскетболе. Успешные действия центровых в конечном счете определяют успех всей команды. Лучшие центровые советского баскетбола хорошо известны автору книги, заслуженному тренеру СССР. В его очерках о центровых не только анализируются спортивные достижения баскетболистов, но и даются глубокие, емкие человеческие характеристики.

---

Таливалдису пришлось войти в игру уже в начале первого тайма на замену Круминьшу, которого очень плотно держали Радев с партнерами. Калхерт сыграл с необычайным вдохновением, действовал молниеносно (он, естественно, был быстрее и мобильнее Яниса) и неожиданно, поставив в тупик опытных болгарских баскетболистов. Даже все повидавший Радев был ошеломлен. За несколько минут Таливалдис успел сделать четыре очень важных и точных броска, которые в общем–то и предопределили нашу победу. Отдохнувшему Круминьшу оставалось лишь доделать то, что блестяще начал Калхерт–младший.

Таливалдис играл долго, дольше старшего брата. И еще выступая за СКА, закончил Латвийскую сельскохозяйственную академию. Завершив активную жизнь в спорте, много лет работал главным инженером, а затем и директором известной кондитерской фабрики «Лайма». Баскетбол не был единственной и основной привязанностью братьев. И еще тогда было ясно, что их дороги разойдутся с баскетболом. Так и случилось. Но ни тот, ни другой не жалеют, что столько лет своей жизни отдали этой игре.

Широкий кругозор, многообразие внеспортивных интересов, большая эрудиция, хорошее образование выгодно отличали братьев от многих спортсменов. Вот и Гвидо, достойно защищая честь сначала «Спартака», а затем ВЭФа, будучи игроком, безусловно, ярким, заметным, не ограничивал свою жизнь спортом, баскетболом. Кончив играть, ушел в кино, работает на Рижской киностудии.

Могу с полной уверенностью сказать, что оба сказали свое, достаточно веское слово в советском баскетболе. Для того времени это были игроки высокого класса, истинные мастера, во многом типичные представители блиставшего тогда латышского баскетбола. Было бы преувеличением считать их ведущими центровыми страны, однако баскетболисты они были явно выше среднего (выше хорошего среднего) уровня, а Калхерт–младший — просто один из сильнейших в дефицитном амплуа центрового. Одно то, что он играл вместе с Круминьшем, а подчас и вместо него, говорит о многом.

Аркадий Бочкарев

Это был самый заметный баскетболист во всех командах, за которые выступал, — в подмосковном «Спартаке», в ЦСКА, в сборной СССР. В «Спартаке» Бочкарев был тем стержнем, на который наматывалась вся тактика коллектива. Создал и тренировал самобытную в то время команду Георий Тихонович Никитин, Кроме Бочкарева, в «Спартаке» не было ярких игроков, звезд, хотя крепкие, интересные ребята в составе были — например, Смоленский, Кулагин, Каменский, Якушин. Поэтому от Бочкарева зависело очень многое. И он творил невероятное. Поразительно физически одаренный, выносливый, страстный, всегда готовый к борьбе, Бочкарев своим примером, своим неистощимым желанием играть и побеждать зажигал всех и вел за собой. С 1955 года его стали регулярно приглашать в сборную. И сразу он заиграл в сборной смело, уверенно, ярко, не смущаясь, что находится в окружении баскетболистов и более опытных, и много повидавших и испытавших, известных. Тренировался Аркадий упорно, часами, до изнеможения. Он понимал, что при довольно средней технической оснащенности только большой труд и отличная физическая форма позволят ему успешно играть рядом с теми, кто более щедро награжден природой.

Бочкарев и сам играл и тренировался, не щадя себя, и других заставлял, будучи в такой ситуации лучшим помощником тренеров. Остроумный, резкий, прямой, он откровенно и с немалым сарказмом высмеивал слабаков, лентяев, мандражистов, любителей отсидеться за чужими спинами. Его отличали эрудиция, начитанность, ну а в баскетболе он знал все. Бочкарев был признанным знатоком музыки, он собрал громадную коллекцию пластинок. Его кумирами были Элвис Пресли и Нат Кинкол, о которых он, кажется, знал абсолютно все. Бочкарев — типичный человек–лидер. Свое лидерство он оберегал весьма ревниво и стремился подтвердить и закрепить его повсюду: и на площадке, естественно, в первую очередь, и в автобусе, самолете, ресторане, в гостях.

Своим острым языком, неприкрытым неприятием людей скользких, нечестных Аркадий конечно же нажил себе немало врагов. Но не обращал на них внимания, словно их и не существовало. Не щадил же он никого: ни товарища по команде, коли он того заслужил, ни тренера (в том числе и тренера сборной), ни проштрафившегося (на его взгляд) арбитра, ни противника, играющего грязно, исподтишка, ни справедливости ради самого себя, коли было за что. Отзывами он награждал столь уничижительными, что многие не могли забыть. Но пока Аркадий как игрок был на недосягаемой высоте, ему многое прощалось. А как только форма Бочкарева пошла на убыль, ему все вспомнили и из сборной вывели.

Специалистам и зрителям Бочкарев особенно понравился по выступлению на чемпионате Европы‑59 в Стамбуле. Действительно, играл он там блестяще. Особенно здорово взаимодействовал с Семеновым и Зубковым. И они лучше всего находили продуктивный контакт именно с Бочкаревым. Я тогда уже привлекался у работе со сборной, и мне думалось, что мы еще поработаем с Аркашей. Однако «ушли» меня и тут же отказались и от услуг Бочкарева.

Аркадий брал не элегантностью, не легкостью в технике, в движениях. Скорей наоборот: все он делал, казалось, с большим трудом. Всегда пахал, горбатился (это его словечки). В общем, честно и беззаветно трудился, отдавал всего себя. Да, для него игра была не удовольствием, не развлечением, не времяпрепровождением, но работой, трудной, важной и ответственной работой.

Хорош Бочкарев был у щитов. Широкий, с крепкими бицепсами, он выигрывал схватку под кольцом и, как Отар Коркия, буквально запихивал мяч в корзину. Отработал средний бросок, крюк, проход. Выполнял эти приемы неэффектно, но вовремя и результативно. Заводила, с задатками неплохого актера, он был популярен среди болельщиков и ценил эту популярность, старался всегда быть ее достойным, стремился быть в центре внимания. Первым в ЦСКА он купил «Волгу». Даже жену выбрал, словно для увеличения ажиотажа вокруг себя, — дочь легендарной чапаевской Анки–пулеметчицы.

Сегодня, конечно, можно только удивляться, как это с ростом 186 см Бочкарев играл центровым. Тем более что даже в его время уже было немало центровых с ростом далеко за 2 м. Напомню также, что рост нашего защитника Стаса Еремина —180 см, а капитана «Жальгириса» 80‑х Вальдемараса Хомичюса — 190, тоже защитника. Бочкарев же, повторяю, был центровым. И не один, не два года.

Хотя с каждым новым сезоном ему приходилось все труднее и труднее. Противостоять гигантам новой формации он уже не мог. Но Бочкарев не был бы Бочкаревым, если бы смирился с этим. Нет, он нашел для себя место на поле: научился выходить из привычной для чистого центрового зоны, переквалифицировался на амплуа второго центра, удачно взаимодействовал с великанами, помогал им.

И все равно его неумолимо тянуло к щиту, какая–то сила словно притягивала его туда, где от него всегда было немало пользы. Говорят, привычка — вторая натура. А Аркадий привык играть главным центровым — еще со времен «Спартака». Естественно, за столько лет у него выработался определенный стереотип. И ему казалось, что он по–прежнему нужнее всего вблизи щитов. Но, как ни тяжело ему было, пришлось все же расстаться с излюбленной игрой. И тогда — это отличает выдающе–ося мастера от рядового игрока — уже в конце карьеры Аркадий и научился играть так, как я описал чуть выше, научился действовать чаще в пас, уходил в поле, облюбовал зону в радиусе 6–7 м от кольца. И здесь сражался самоотверженно, стойко, оставаясь самим собой, прежним — нацеленным на борьбу и в поле, и под щитами, на борьбу с высокорослыми конкурентами. И в этой борьбе он не сдавался никогда.

Евгений Никитин

Об этом человеке мне особенно приятно рассказать. Женя — мой давний друг, сослуживец, однокурсник, партнер по команде училища в Ленинграде, где мы служили солдатами, и по сборной Ленинграда. Команда в училище была неплохая. В ней играли Павел Воронин, великолепный баскетболист и волейболист, врач училища, Владимир Кондрашин, будущий заслуженный тренер СССР, Иван Булгаков, еще один мой товарищ юношеских лет, также партнер по сборной Ленинграда, Юрий Трохов, Юрий Свидерский, Семен Тетельбаум, ныне полковник.

Вместе с Женей мы учились в институте физкультуры на улице Карла Маркса и, естественно, играли за институтскую команду (играли также и в гандбол). Затем нас обоих пригласили в команду ЛДО (впоследствии СКА), которая с 1949 по 1953 год была чемпионом города на Неве. Ну а потом наши пути разошлись: он получил направление в Минск, а я в Ригу.

Мне Женя казался великаном. Еще бы, центровой, чей рост 186 см. И как игрок он конечно же был не чета мне. Уже в 1951 году его взяли в сборную СССР, Женя стал чемпионом Европы в Париже, играл рядом с такими асами, как те же «четыре К», а также Бутаутас, Власов, Колпаков, Моисеев, легендарный Лысов… Даже сейчас помню, как я был рад и горд за друга, когда он вернулся из Франции с золотой медалью, с европейской известностью и признанием. Еще бы, столько лет мы были вместе: росли, учились, играли, да и жили рядом — на Петроградской стороне…