Андрей Жиров - Путь в космос

• Название: Путь в космос
• Автор: Андрей Жиров
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Драматургия
• Год: 1986

В сборник включены пьесы о зарождении космонавтики, об ученых и практиках современного воздухоплавания, о богатом и сложном духовном мире космонавтов, о тех, кто окружает их на земле: «Первый» А. Жирова, «Кибальчич» К. Скворцова, «Я — «Заря-один» А. Романова и другие.

---

З а н а в е с

В. Губарев ОСОБЫЙ ПОЛЕТ Пьеса в двух действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Н и к о л а й — командир космического корабля.

В а л е р и й — бортинженер корабля.

С м о л к и н  Я к о в — майор, дублер Николая.

П р е с н я к о в — начальник главка.

П а ш и н  В а с и л и й  П е т р о в и ч — Главный конструктор.

К р е м н е в  К о н с т а н т и н  С т е п а н о в и ч — директор Центра управления.

К у д р я ш о в а  Т а т ь я н а  М и х а й л о в н а — баллистик.

Л о ш а к о в  Б о р и с }

З у б о в  В и к т о р }

В е р а } — журналисты.

П о л у я н о в  Ю р и й — телекомментатор.

К о н с у л ь т а н т  п р и  п р е с с е.

О к с а н а — жена командира.

К о с м о н а в т,  к о т о р ы й  п о г и б.

О п е р а т о р  Ц е н т р а  у п р а в л е н и я.

ПРОЛОГ

Г р о м к а я  с в я з ь. Пожалуйста, потише! Сразу после заседания Государственной комиссии — встреча экипажа с Главным конструктором.

Комната Главного конструктора на космодроме. По-домашнему уютно. Мягкие кресла, низкий столик. Портреты Циолковского, Королева, Гагарина. Горит настольная лампа. П а ш и н, ему за шестьдесят, но держится прямо, спортивен, приглашает  Н и к о л а я  и  В а л е р и я  войти.

П а ш и н. Вот здесь и поговорим. По-домашнему. Как принято. Не так ли, Николай?

Н и к о л а й (оглядывается). Ничего не изменилось, хоть и пять лет прошло…

П а ш и н. Ну что же, дорогие «Марсы», хочу еще раз вас поздравить. Так сказать, в неофициальной обстановке… Теперь уже вас никто снять с полета не может, никто… Поздравляю! Я очень рад.

Н и к о л а й. Только бы кирпич на голову не упал.

П а ш и н. Для вас насморк опаснее.

В а л е р и й. Было такое?

П а ш и н (смеется). К счастью, нет, но медики уже давно запугали меня… Чай, кофе?

Н и к о л а й. Кофе, пожалуй. Три месяца — ни капли. Медики считают, что возбуждает.

П а ш и н. Ох уж эти медики. А знаете, я тоже мечтал туда. Одиннадцатого апреля это было. Поднялся к кораблю, вышел на площадку. Степь кругом, солнце огромное, мохнатое какое-то и тишина. Думаю, полететь бы. Честно говоря, в душе надеялся, что смогу. А утром Гагарин. После него это чувство пропало: словно сам побывал там… Давно это было, а когда Главным стал — снова хочу. Завидую вам, по-доброму завидую.

Н и к о л а й. Я уходил оба раза хорошо. Гладко. Как на тренажере.

П а ш и н. Ну, не совсем. Пульс около сотни был. При втором старте… Больше волновался?

Н и к о л а й. Просто знал, на что иду.

П а ш и н. Второй старт всегда труднее. (Обнимает космонавтов.) Надеюсь я на вас, ребята. Очень надеюсь… Прошу об одном: без риска. Спокойно, надежно и без риска.

В а л е р и й. Там же разобраться надо…

П а ш и н (строго). Поэтому и без риска. Уже восемь экспедиций провели. Гладко, как и планировали. И никто не упрекнул бы нас, что работу со станцией закончили. А жаль… Крутится. И думаю, что еще нам послужит… В общем, уломал продолжить работу. Так что надеюсь на вас очень.

В а л е р и й. Значит, любой риск оправдан!

П а ш и н. Нет, дорогой, нет. Тот, что запланирован, достаточен.

Н и к о л а й. Думаю, что все будет нормално.

П а ш и н. Что-то ты с болгарским акцентом говоришь?

Н и к о л а й (показывая на Валерия). Он заразил…

В а л е р и й. В прошлом году отдыхал в Варне, оттуда и привез. По-болгарски как-то убедительнее получается.

П а ш и н. Ну, «нормално» так «нормално»… А я в отпуск предпочитаю по Сибири поездить. На Байкал, по Енисею, по Лене. Поверьте мне, старику, это лучше любого курорта, даже заграничного. Кстати, в прошлом году в Томске был. (Николаю.) Твой бюст видел, по-моему, неплохо. Самому-то нравится?

Н и к о л а й. Непривычно на себя со стороны смотреть.

В а л е р и й. О старушке расскажи…

П а ш и н. Какой старушке?

Н и к о л а й. Нелепый случай… Подхожу к бюсту, смотрю. Впервые увидел — на открытие не смог, а точнее, не захотел поехать: не люблю такие мероприятия… Значит, стою, вдруг вижу — старушка букетик цветов положила и начинает молиться. Бормочет что-то, будто за упокой души. Ну и не выдержал. «Бабуля, — говорю, — живой я…» Она глянула и такого стрекача дала, что догнать не мог… Рассказал ребятам в отряде, вот они и подшучивают.

П а ш и н. Без шутки в любом деле, а в нашем особенно, обойтись трудно… Значит, договорились. Корабль и носитель в порядке. Корабль прошел все испытания без единого замечания… Так что счастливого вам старта и мягкой посадки! Если у вас просьб и пожеланий нет, тогда закончим нашу «тайную вечерю»… (Встает, показывая, что разговор окончен.)

Н и к о л а й (смотрит на него пристально). Если можно, еще пять минут…

П а ш и н (удивленно). Конечно.

Н и к о л а й. Почему вы хотели, чтобы я летел?

П а ш и н. Это коллективное решение.

Н и к о л а й. Знаю, что вы настаивали. «Агентура» работает…

П а ш и н. Интересно, что за агенты у тебя в комиссии? Уж не Кремнев ли? Странно… Да не нужно тебе всего знать. Позади все. Летишь ты и, пожалуйста, поберегись: без кирпичей и насморка.

Н и к о л а й. Мне нужно знать. Чтобы в полете об этом не думать.

В а л е р и й. У нас в отряде считали, что Смолкин пойдет.

П а ш и н (Николаю). Медики тоже возражали. Скачет у тебя давление — сорок семь все-таки, да и соль в позвонках — возраст.

В а л е р и й. Я опасался, что медкомиссию не пройдет.

П а ш и н. На пределе проскочил… Больше ведь не пропустят. Последний твой полет, Николай.

Н и к о л а й. Знаю. За него — спасибо.

П а ш и н. Я тебя благодарить должен. Я… За тот, твой первый полет… Помнишь?

Н и к о л а й. Конечно.

П а ш и н. И свои слова на комиссии?

Н и к о л а й. Я много тогда говорил лишнего.

П а ш и н. Не об этом. О первой седине?

Н и к о л а й. Вырвалось…

П а ш и н. И о трех минутах?

Н и к о л а й. Это же эмоции…

П а ш и н (вспоминает). «Я должен честно и откровенно сказать, что чувствовал во время полета. О тех минутах, когда мне было плохо, — потому что после меня пойдут другие…»

Н и к о л а й. Но меня перебил Пресняков.

П а ш и н. Да, он сказал, что от экипажа не эмоции нужны, а факты.

Н и к о л а й. Он был прав, наверное.

П а ш и н. Тогда и мы так думали. На мелочи внимания не обращали. Описка в бортжурнале пустяком считалась. Пустяком…

Н и к о л а й. Она мне дорого обошлась… И все-таки вы не ответили.

П а ш и н. Считай, что прихоть Главного. Мол, не привык в долгу быть. Выплачивает. Даже космосом.

Н и к о л а й. Тем более непонятно.

П а ш и н. Ну раз настаиваешь… (Пауза.) Верил, что полетишь?

Н и к о л а й. Уже точку поставил. Давно.

П а ш и н. Ты не вини других. Суеверные мы. А ты гладко не летал. Невезучим, что ли, уродился?.. Но ни разу не дрогнул… (Расхаживает по комнате.) Разбрасываемся мы очень, Николай. И техникой, и людьми. Два полета у тебя. Трудных. И даже очень. Такого опыта у других нет. Так что же, из-за каких-то позвонков списывать тебя?.. Отдай ему (кивает на Валерия) вначале, что приобрел сам… Теперь космос другой. Он привередливым стал, мыслителей требует. Мыслителей… Сергея Павловича Королева это слова… Космос не для суперменов — для людей. Это уже мое… (Смеется.)

Н и к о л а й. Значит, я из будущих инвалидов-космонавтов, как говорит моя жена?

П а ш и н (хмурится). Шутка неудачная…

Н и к о л а й. Извините.

П а ш и н. А жена против?

Н и к о л а й. Нервничает. Как обычно.

В луче света возникает  О к с а н а.

О к с а н а. Как обычно? Пятнадцать лет — и как обычно? Бывает предел всему… Я больше не могу.

Н и к о л а й (Оксане). Это в последний раз.

О к с а н а. И первый полет мог быть последним.

Н и к о л а й. Зачем ты так?

О к с а н а. Помнишь — с дачи переезжали? Чемодан поднял, еле разогнулся… И профессор сказал: «С позвонками не шути…» И во сне стонешь…

Н и к о л а й. Медкомиссию прошел, — значит, здоров.

О к с а н а. А зачем звезды на комиссию надел? Они ведь люди — подействовало…

Н и к о л а й. У нас медики строгие. На чины и звания не смотрят. Пропустили, — значит, здоров.

О к с а н а. Мы ведь не на комиссии!.. Не пущу. Хватит. К Главному пойду, он поймет.