Андрей Жиров - Путь в космос

• Название: Путь в космос
• Автор: Андрей Жиров
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Драматургия
• Год: 1986

В сборник включены пьесы о зарождении космонавтики, об ученых и практиках современного воздухоплавания, о богатом и сложном духовном мире космонавтов, о тех, кто окружает их на земле: «Первый» А. Жирова, «Кибальчич» К. Скворцова, «Я — «Заря-один» А. Романова и другие.

---

З а т е м н е н и е

Ж у р н а л и с т. Все идет хорошо, вы это знаете. До очередного сеанса связи с Гагариным целых полчаса. Предлагаю перелистать несколько страниц репортажа, написанных ранее. Вернемся, скажем, в тысяча девятьсот пятьдесят девятый — тысяча девятьсот шестидесятый годы. Согласитесь, зная вчерашнее, легче оценить невиданное в истории сегодняшнее свершение. Не возражаете?

СТРАНИЦА ВТОРАЯ Март 1959 года ДУМАТЬ О БУДУЩЕМ

Приемная вице-президента Академии наук СССР Горшина. На стенах портреты Менделеева, Попова, Циолковского. Небольшая мраморная скульптура Ломоносова. Несколько журнальных столиков. Справа большое окно. Круглая вешалка заполнена одеждой. Возле двери, ведущей в кабинет, небольшой столик секретаря-референта. На столике несколько телефонов. Только что объявлен перерыв. Кто-то курит, кто-то читает газету. Слева на переднем плане за журнальным столиком сидят К о р о л е в,  Г о р ш и н  и  Ж у р н а л и с т. В стороне группами стоят  Т о м и л и н,  С в е т о в,  Х о р о в,  Д у м е н к о,  К р у т о в,  Г р о м о в,  К а л ю ж н ы й,  у ч е н ы е,  с п е ц и а л и с т ы.

Т о м и л и н (Хорову). Златоуст ваш Королев! Какой доклад! И прогнозы погоды, и космическое телевидение, и… солнечная энергия вместо угля. (Зло.) Ему не Главным конструктором быть, а фантастические романы пописывать. Циолковский — тот мечтал, а этот требует, черт подери. А если говорить конфиденциально, Петр Трофимович, самолет надо совершенствовать.

Х о р о в. Боитесь вы всего нового, как черт ладана. Я не забыл, как вы в тридцатых годах ниспровергали Циолковского.

Т о м и л и н. Это ложь.

Д у м е н к о. Это правда, Аркадий Семенович. Правда! Мы проникли в космос, перекинули мост между Землей и Луной. Совершили чудо, а вы нас тянете назад. Если сегодня мы не примем решение поддержать предложение Королева…

С в е т о в (со слуховым аппаратом). Говорите же громче. Аппарат барахлит. (Томилину.) Может, вы подкрутите?

Т о м и л и н. Я зову вас, академик Думенко, не назад, а к здравому смыслу. Сегодня — Луна, завтра — Марс. А ведь это всё денежки. Именно оттого я против полета человека в космос. Послать докладную в ЦК о нашей готовности сразу осуществить полет человека вокруг Земли — непростительное верхоглядство.

Д у м е н к о. Верхоглядство? Вы, товарищ Томилин, хотите ребенку, уже начавшему самостоятельно ходить, связать ноги и заставить его сидеть сиднем. Не понимаю вас.

С в е т о в (Томилину). Обидно, так красиво сделано. (Показывает на слуховой аппарат.) А толку никакого! Ну ничегошеньки не слышу.

Г о р ш и н (встает, всем). Товарищи, десять минут истекли. Продолжим работу. (Светову, громко на ухо.) Будете выступать, Григорий Самсонович?

С в е т о в. Пока не решил, Игнатий Игоревич.

Горшин, участники совещания неторопливо идут в кабинет вице-президента. Крутов и Томилин задерживаются. Ждут окончания разговора Королева с Журналистом.

Ж у р н а л и с т. Мы не договорили с вами, Сергей Павлович. Вы хотели рассказать о последних минутах перед стартом спутника…

К о р о л е в (загораясь). Минута?! В ней целых шестьдесят секунд! И самой трудной была последняя. Ждали появления спутника там, над Землей. Поверьте, впервые в жизни я понял разумом — нет, скорее почувствовал всем своим существом — бесконечную длину секунды… Для нас голос спутника стал таким же желанным, как в муках рожавшей матери первый крик ее младенца… (Обрывает себя.) Может, не сегодня, товарищ пресса? А вот самая суть: человек больше не прикован к своей планете. Можно ли точнее определить научное значение спутника? Вряд ли. (Резко.) А скептики есть и будут.

Ж у р н а л и с т. Времена Циолковского остались позади.

К о р о л е в. Но законы развития? Разве нет борьбы между зарождающимся и отживающим? Старое и новое во многих случаях так же антагонистично, как и миллионы лет назад. Ничего не поделаешь, диалектика! (Смотрит на часы.) Пора. Сейчас пойдут вопросы, а потом обсуждение доклада. Надо еще с Фатьяновым парой слов перекинуться. (Журналисту.) До встречи. (Идет к столу референта, набирает номер. В трубку.) Елена Алексеевна, Преснякова не появилась? Если прорежется, пусть немедленно мне позвонит в Академию наук. В приемную Горшина. (Кладет трубку.)

Т о м и л и н (подходит к Королеву). Не хотелось бы говорить там, Сергей Павлович, при всех, но мой долг ученого… Ты торопишься заручиться поддержкой Академии наук. Сказать Центральному Комитету, что мы готовы? Нет, я своей подписи под этим документом не поставлю. Это слишком безответственно. Пойми меня правильно. Холодная война. Тут деться некуда. А космос?! Да бог с ним.

К о р о л е в (открывая перед Томилиным дверь в кабинет Горшина). Я все-таки очень, очень надеюсь на вашу поддержку… Да, Аркадий Семенович, а у вас внуки есть?

Т о м и л и н (в дверях). Внуки? Странный вопрос. (Уходит в кабинет.)

К Королеву подходит Крутов.

К р у т о в. Ничего понять не могу, Сергей Павлович… Вы мечете бисер. Как это поточнее сказать…

К о р о л е в (насмешливо). Не уточняйте, Николай Владимирович, не надо. (Серьезно.) Искру туши до пожара, напасть отводи до удара. Народная мудрость.

К р у т о в. Дипломатия.

К о р о л е в. А как вы думаете! Очень, скажу вам, наука нужная и в нашем деле. Дипломатия чем-то схожа с навигацией. Помогает определять понадежней путь к цели. Гак-то! (Меняя тему разговора.) Преснякова молчит? Ну, я с нее стружку сниму. Испытания закончились. Два часа, а ока молчит.

К р у т о в. Да вы не волнуйтесь, Сергей Павлович. Предварительные стендовые прошли успешно.

К о р о л е в. Ну-ну.

К р у т о в. К концу заседания все будет известно.

К о р о л е в. Просто «известно» мне мало.

К р у т о в (нервно). Я уверен, я отвечаю. (Уходит в кабинет Горшина.)

К о р о л е в. Ну вот и обиделся. (Останавливается. Достает из кармана таблетку валидола, кладет под язык.) Есть главное — мощнейшая ракета-носитель. Она должна служить науке. Еще одна ступень, дополнительная, — и человек в космосе. Человек! (Уходит в кабинет Горшина.)

Сцена некоторое время пуста. В приемную быстро входят  Л а р и с а  и  Г е о р г и й  П р е с н я к о в ы. Они прямо с аэродрома, одеты по-дорожному, в руках чемоданы, портфели.

П р е с н я к о в (запальчиво). Ты понимаешь, что ты делаешь? Он же ждет нас. (Достает из портфеля бумаги.)

П р е с н я к о в а. Не подпишу, Георгий. Это тормозная установка. Цена ей — жизнь человека. Ты можешь это понять, можешь?!

П р е с н я к о в. Люди не глупее тебя поставили подписи.

П р е с н я к о в а. Я очень устала, Георгий.

П р е с н я к о в (не слушая). Может, все дело в топливе. Может, система… Все же поправимо!

П р е с н я к о в а (успокаивая). Ну хорошо, хорошо. Я прошу тебя посоветоваться с Фатьяновым. Он отвечает за все. Ведущий конструктор по кораблю имеет право…

П р е с н я к о в (выходит из себя). Я тебя просил, я же тебя просил!

П р е с н я к о в а (решительно). Может, все-таки не здесь и не сейчас?

П р е с н я к о в. В тот день, когда у Королева появился Фатьянов…

Из кабинета выходит  Ф а т ь я н о в.

Ф а т ь я н о в. Ну слава богу!

П р е с н я к о в а. Я… я… акт испытаний не подписала. Многое неясно.

Ф а т ь я н о в (ошеломлен). Ты шутишь?!

П р е с н я к о в а. Взгляни! (Показывает на лист бумаги.)

Фатьянов читает.

Ф а т ь я н о в. Значит, объект… Этого Королев не ждет. Особенно сегодня, сейчас.

П р е с н я к о в. Да поймите вы наконец, если Академия наук не поддержит нас…

П р е с н я к о в а (в отчаянии). Как я буду смотреть в глаза Сергею Павловичу? Я, наверное, подпишу, Борис. (Достает ручку, пододвигает к себе листы бумаги.)

Ф а т ь я н о в (Пресняковой). Подожди. Так нельзя.

П р е с н я к о в (Пресняковой, зло). Эх ты! (Быстро идет к двери. Останавливается.) Не тот советчик, Лариса Васильевна! (Убегает.)

Ф а т ь я н о в. Что с ним? (Пресняковой.) Прежде чем сказать обо всем Королеву, пойдем, Лариса, да подумаем, очень подумаем.