Владимир Бахметьев - Железная трава

• Название: Железная трава
• Автор: Владимир Бахметьев
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1987

В сборнике произведений В. М. Бахметьева (1885—1963) представлены лучшие повести и рассказы писателя. В них нашел художественное воплощение огромный жизненный опыт Бахметьева-реалиста, революционера, участника культурного строительства в Советской России. Книга дает яркую картину народной жизни на переломе двух эпох: в дооктябрьской и советской сибирской деревне, на фронтах гражданской войны и в годы первых пятилеток.

---

Васютин махнул рукою:

— Выдюжим! А вы… позвольте вас спросить… с рождения так или… Я насчет вашего марша, не в порядке с ногой у вас.

Теперь отмахнулся Ткачев:

— Поцарапало мало-мало мне ногу, осколок в бедро угодил.

И, нервно подергивая уголками рта, отвел свои большие карие глаза в сторону. Но сержант не унимался:

— При каком, извините, случае пострадали?

— Не стоит распространяться.

— Так, так, — одобрительно покивал головою Васютин и впервые за время беседы улыбнулся. — Значит, мы с вами в одной упряжке шагать можем: у вас — правая, у меня — левая… Из-за того черта, полковника, я и пострадал. Сдуру от раков вздумал его вызволять, он и отблагодарил!

— Расскажите, товарищ сержант.

— Да тут и рассказывать-то нечего.

Васютин снова, в которой уже раз торопливо, будто чего-то опасаясь, оправил на себе одеяло, приподнялся на локте и продолжал:

— Как сковырнули мы немцев с высоты, они кто куда — врассыпную. А полковник этот, Рудольф Гольц по имени, на машину да к переправе. Речка по ту сторону, у самой, почитай, Горки протекала. Ну, мы, конечно, вслед. Ребята поотстали, а у меня откуда что бралось — как на крыльях я. И вижу — встала близехонько от воды на всем ходу машина с гитлеровцами. Выскочил из машины полковник, за ним — шофер, и оба к заброшенной у берега лодчонке… Приложился тут я и — полною очередью по фашистам. Глядь — один, как подкошенный, бултых у лодки, а другой, этот самый полковник, наутек, в сторону, к камышам. Я — туда, и вдруг слышу — вопит человек благим матом, так вопит, что у меня аж под ложечкой засосало… Сбросил я сапоги да в воду. Разгреб камыши, а он, черт, барахтается, навовсе тонет… Мне бы отвернуться: без всякой затраты, природно, враг на тот свет, к самому водяному, лезет, и пусть бы лез! Я же, дурной, к нему шарахнулся — ровно бы толкнул меня кто! — да за лапы его и — на бережок к машине… А он в полном помрачении, дыхания даже лишился… Старый, усы белым-белы, как у покойного деда моего, шея чулком, в морщинах, вся… Ну, затеял я возню с ним, по всем правилам скорой помощи. Родом-то с Оби я, сподручным машиниста на пароходе плавал, доводилось и утопленников откачивать…

— И что же дальше? — подал голос Ткачев, так как сержант, умолкнув, вовсе, казалось, не собирался продолжать.

— Дальше? Дальше отдышался он, старый хрыч… Только трясло его, как в лихоманке, зуб на зуб не попадал: то ли со страха, то ли с непривычки к воде… И надоумилось мне убрать его с ветра-сиверка в машину, а сам — в траву я, за сапоги принялся… Но едва это всунул я ногу в сапог, утопленник-то и дерни в меня из пистолета, пистолет у него, язви его душу, в машине оказался. Спасибо, заряд в единственном числе был, запас-то, видно, весь при бегстве израсходовался. С того и спасся я, повреждением ноги отделался.

— И вы не пристрелили подлеца? — воскликнул Ткачев взволнованно.

— Признаться, чесалась рука. Однако удержался. Ноге моей оттого легче не стало бы, а тут, как-никак, в чине гитлеровец, штабной: «язык» — первый сорт. Вскорости и мои из взвода подоспели, им я и перепоручил пса того, полковника то есть… Вот делишки какие!.. А вы куда теперь, товарищ старший лейтенант?

— К соседям вашим по фронту.

— О! Слышно, и там всыпаем мы «высшей расе»… Час вам добрый, а мне, похоже, того… не подняться враз.

— А зачем, товарищ сержант, торопиться? Нога — вещь стоящая!

— Это и есть, — вздохнул Васютин. — Ну, да я, ежели что, попрошусь на танк-водителем. В танке мне, как на буксире, на своих на двоих не маршировать.

— Правильно!.. Ну, до скорого свидания, товарищ Васютин, благодарю вас.

— Не за что!.. Вы уж, товарищ старший лейтенант, ежели насчет полковника будете публиковать, не шибко срамите меня. Самому тошно! Третий год воюю, сколько огня претерпел, на той же Кривой Горке из самого полымя выбрался, а тут — нате вам! — ни с чего попался… Полная моя оплошность! Из-за глупого простодушия потерпел… Нет, видно, душа-то с немцем ни к чему… Верно, а?

— Да как сказать… — раздумчиво откликнулся Ткачев, подымаясь с табурета. — Всякие немцы бывают… Тут все дело, Васютин, в классовой породе человека… Взять хотя бы случай со мною на Воронежском фронте. Прибыл я в указанную мне дивизию, побывал в КП, заглянул к полковому командиру на левом фланге дивизии, проследовал в тот же день на передний край, в одну из рот пехоты, а тут как раз на этом участке враг повел наступление да такой открыл огонь, что дрогнули наши, подались вспять к опушке попутного лесочка… Здесь-то и садануло меня осколком у бедра. На какие-то минуты даже сознание я утерял, а когда пришел в себя, вижу: нога моя забинтована и медсестра подле… Склонилась ко мне, говорит что-то, приподнять меня пытается, а вокруг ад кромешный: рвалися с грохотом мины в лесу, строчили там и сям автоматы… Понял, наконец, я, чего добивалась от меня сестра, и попытался ползти с ее помощью, но чуть опять не лишился сознания… Тогда волоком подтянула меня сестра в кустарник орешника, и оба затаились мы здесь. А рокот автомата ближе-ближе, и в каких-нибудь паре метров от нас появляется вдруг немец: подался к нам с автоматом наперевес… Обветренное, в морщинах, лицо пожилого человека, в глазах сквозь сумятицу — взблеск растерянности… Огляделся и неожиданно кинул нам по-русски: «Прячь твоя, прячь…» А сам дальше рванулся к лесу… Так вот, товарищ сержант, и уцелели мы с сестрою, а он, немец-то, в два счета мог бы покончить с нами…

— Откуда же он говор-то наш перенял? — проговорил торопливо сержант.

— Да мало ли откуда… Может быть, еще в первой мировой участвовал, плена нашего отведал… Но не в том дело, Васютин! Я так полагаю, что не иначе — простого звания человек, и ему самому фашисты-то хуже, глядишь, псов лютых…

Ткачев протянул руку сержанту, а тот, овладев ею, задал новый вопрос:

— Как же вы с сестрицей-то сохранились? Немцы-то рассыпной цепью шли?..

— Шли и прошли, в лес углубились, а мы с сестрою в ложбинку скатились, а ложбинка та сплошь кустарником заросла… Тут вскоре наши понатужились, немцы — прочь, к своим траншеям! Вот и весь сказ… Желаю скорого выздоровления, товарищ сержант, и прошу вас не судить о немцах по вашему гнусу полковнику… В семье, как говорится, не без урода… Наша задачка, Васютин, помочь немецкому народу очиститься от своих уродов… Так оно и будет, верьте, дорогой мой!..

— Верю, товарищ старший лейтенант…

Провожая Ткачева, сестра с упреком говорила ему за дверью палаты:

— Полмесяца не минуло, как сержанту ногу ампутировали, еще температурит он, а вы… с разговорами!

— Ампутировали?! — воскликнул Ткачев, остановившись. — Как же так?

— Тяжелый случай, угроза жизни…

— Но… позвольте! Он же ни звука мне об ампутации… А-а-а, понимаю! — Ткачев вскинул руку. — Укрыл! Из-за конфуза укрыл… Слушай, сестрица, разрешите мне, милая, к нему… на одну коротенькую минутку!

И он повернул к двери, но сестра задержала его.

— Нельзя, нельзя, товарищ лейтенант… Сейчас перевязка ему!

Ткачев отступил. Уходил он, взволнованно понурившись… Ведь неизвестно, когда вновь удастся встретиться с сержантом, да и удастся ли. А у него, Ткачева, немало роилось в мыслях такого, что помогло бы товарищу по-иному взглянуть на свою оплошность.

— Сестрица! — поднял он голос у выхода. — Будьте добры, передайте сержанту Васютину мой сердечный привет… Постараюсь еще раз повидать его.

[1943]

ПОД ЗНАМЕНЕМ БОРЬБЫ

Эта книга включает в себя ряд произведений Владимира Матвеевича Бахметьева, созданных на наиболее приметных этапах его творческого пути. И возникновение каждого из них связано было с той или иной важной вехой биографии писателя. Романы, повести, рассказы Бахметьев посвящал жизни и революционной борьбе рабочего класса и жизненную дорогу прошел, шагая в одном строю со своими героями.

Надо сказать, ранние годы будущего писателя, среда, окружавшая его, отнюдь не предвещали никаких бурь. Ничем не примечательно место его рождения: затерявшийся в равнинных просторах среднерусской возвышенности городок Землянск. Там в небогатой семье Бахметьевых родился в 1885 году сын Владимир. Казалось, самое заурядное будущее уготовила судьба отпрыску этой семьи. Несколько классов начальной школы, уездного училища… даже и это скромное образование завершить не удалось. Надо было позаботиться о средствах для пополнения семейного бюджета. Пришлось наниматься на службу. Таковая нашлась в земской управе. Служба эта не сулила молодому человеку ничего, кроме карьеры мелкого провинциального чиновника. Однако именно тут и именно тогда в обретшей, казалось бы, достаточно четкие очертания судьбе человека произошло решительное изменение, в жизненном пути обозначился крутой поворот.

Молодой служащий земской управы сближается с местными интеллигентами, с теми из них, кто исповедовал революционные идеи, а потом и с активно действовавшими в Воронеже, Борисоглебске, Острогожске группами социал-демократов «искровцев»…