Владимир Бахметьев - Железная трава

• Название: Железная трава
• Автор: Владимир Бахметьев
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1987

В сборнике произведений В. М. Бахметьева (1885—1963) представлены лучшие повести и рассказы писателя. В них нашел художественное воплощение огромный жизненный опыт Бахметьева-реалиста, революционера, участника культурного строительства в Советской России. Книга дает яркую картину народной жизни на переломе двух эпох: в дооктябрьской и советской сибирской деревне, на фронтах гражданской войны и в годы первых пятилеток.

---

И она уже роптала, от ее недоуменных вопросов веяло упреком, обидою… На кого, за что?

«Сережа, милый! — читал он. — Кому нужны наши страдания, моя и твоя тоска, эта нескончаемая пытка? Кому? Народу, будущему?.. Нет и нет!.. В деле ценны активность, напор, удар меткий… А страдать и ныть?.. Нет, это никому, никому не нужно!..»

Что именно подразумевала Тоня под «делом», и «ударом метким», стало Сергею ясно из заключительных строк письма:

«У нас вот-вот морозы затрещат, а у французов и в зимнее время солнышко припекает, того гляди — ручьи побегут, как весною… Вот это — климат!»

И еще — припискою на полях:

«Нам бы, москвичам, особенно же вам, сибирякам, перебраться в такой благодатный климат… И чем скорее, тем лучше!»

Еще там, в заводском кружке, французами, из-за конспирации, величали рабочих француза Гужона, и если теперь у «французов» начинало, по сообщению Тони, «солнышко припекать», значит — «дело» там налаживается.

— Да, да, немедля туда, в благодатный климат! — нашептывал про себя Сергей. — И чем скорее, тем лучше!..

Он располагал уже достаточными средствами, чтобы пуститься в дорогу, но ведь надо еще было обеспечить себя каким-то видом на жительство, организовать и самый выезд… Без посторонней, надежной помощи тут не обойтись! А у кого искать эту помощь? Ведь не обращаться же к какому-нибудь Леонтьеву или к Пронину с его меньшевичком Иншаковым!..

За окном смеркалось, туманилась в морозе улица, со двора доносился то псиный лай, то какие-то резкие скрипы и мычанье коровы. «Кажется, вернулась Алена», — подумал Сергей, вслушиваясь в дворовые шумы.

Так и есть: Алена! Она вошла в кухню вместе с матерью и вполголоса что-то говорила, продолжая, видимо, свой рассказ о посещении с Пестрянкою деревенского лекаря.

В светелку заглянула хозяйка:

— На ногах? А мы думали — отдыхаешь ты!

Вслед за матерью переступила порог Алена. От Сергея не укрылось, как, завидя его, она порывисто подалась вперед, будто собираясь кинуться к нему, но сдержала себя, густо скраснела и потом, здороваясь с ним, держала глаза опущенными.

— Забыла ты что-то, Аленушка, зимовье… — начал он. — Без малого с месяц не проведывала отшельника… Ну, это куда уж ни шло, а вот… завалялось тут у вас письмецо мне…

В голосе его сквозил упрек.

— Ой! — воскликнула она. — Да ведь только вчера затемно письмо-то нам доставлено… Егорыч самолично занес… Он, вишь, как проезжал через волостное селение, так всю почту и прихватил с собою.

— Егорыч?! — стремительно переспросил Сергей. — Возвратился?!. Это ведь тот, что на околице у бондаря квартирует?..

— Тот самый… Спрашивал о тебе, наказал кланяться… А без тебя тут еще одного политика завезли…

— Да что же вы обе стоите? — прервал ее Сергей, — Усаживайтесь…

Весть о возвращении Егорыча подняла его настроение… Как кстати пожаловал старина!

Алена присела у стола на придвинутый Сергеем табурет, а хозяйка отправилась на кухню — самовар подогреть.

— Значит, еще одного вселили к нам… — подсев к Алене, говорил Сергей. — Из крестьян человек?

— Сказывают, городской…

Она покосилась на дверь и вдруг, перехватив руку Сергея, уложила ее на край стола, припала лицом к ней.

— А я… — начал было он и смолк.

По тому, как резко вздернула она плечо, понял Сергей, что следовало помолчать, не мешать ей выразить без слов в эту коротенькую минутку свою ласку.

И не только ласку! Когда вслед за тем она покинула его руку и заговорила, в глазах ее светилась неприкрытая печаль.

— От родни весточка-то? — спросила негромко, кивнув в сторону конверта на столе.

— Да… — выронил он рассеянно, стараясь вникнуть в душевное ее состояние, разгадать его.

— А ты, сказывают, огневку добыл? — продолжала она еще тише.

— Да! — откликнулся он живее. — Повезло мне, Аленушка… От кого узнала?

— Дедушка Липован поведал… Встретила его, как от лекаря коровенку вела.

Они снова примолкли.

— Айда-те ко мне! — раздался из-за двери голос хозяйки. — Самовар готов!..

Было совсем темно, когда, отужинав за самоваром, хозяева и гость разошлись на покой.

Плохо спалось в эту ночь Сергею, а наутро, торопливо собравшись, направился к Егорычу. Проходя двором мимо пригона, слышал, как Алена понукала свою Пеструнью, но не задержался, даже убыстрил шаг.

VI

В Сибири «гостил» Егорыч второй уже раз, будучи год назад приговорен судом по 102-й статье уголовного уложения к ссылке на поселение с «лишением прав состояния».

О подробностях «преступления» лишенца Сергей не был осведомлен, зато он знал, что свой путь революционера питерский рабочий Егорыч начал с участия в Союзе борьбы за освобождение рабочего класса и первую ссылку он, преданный ученик Ленина, отбывал в одно время со своим учителем.

По возрасту Егорыч вдвое старше Сергея, но что такое годы и любые лишения там, где путь человека озарен немеркнущим светом той самой «Искры», одним из активных агентов которой был и остался поныне он, Егорыч.

Так именно рассуждал про себя Сергей, идя к старику и представляя его себе с его удивительно юным блеском глаз и звонким, волевым голосом. Видимо, не страшны были ему и болезни: вот отлежал какой-то срок в красноярской больнице и — опять на ногах!

Хозяин Егорыча занимал с семьей избу, окна которой выходили на околицу, а постояльцу отведен был добротный бревенчатый кров в глубине двора. Еще пробираясь среди ометов валежника, наваленного во дворе, Сергей услышал многоголосый говор в жилье Егорыча. На крылечке, вскинув на плечи зипун, стоял с дымящейся в зубах цигаркою бородатый Евсей, аграрник.

— Дым у Егорыча коромыслом! — сообщил он. — Наши там… А я на перекур под ветерок.

Сергей в нерешительности остановился. Евсей подался к нему через перила крылечка:

— Эх, и здорово же отчихвостил ты прошлый раз Филина… насчет дароподношения-то… Так его, подлеца, и надо… Да ты чего же встал у порожек? — продолжал он. — Проходи! Кончают разговор ребята…

И, как бы подтверждая его слова, из сеней, один за другим, начали выходить гости Егорыча. За ними показался и сам хозяин.

— А-а-а! — подал он голос, завидя Сергея. — Милости прошу, друг милый… Давненько не виделись!

Они вошли в сумрачное от махорочного дыма жилье, оставив дверь в сени распахнутой настежь.

— Здоров я, здоров, сам видишь! — говорил Егорыч, откликаясь Сергею. — А мы тут с товарищами аграриями артель сколачивали… Плетенки-кошевки будут вязать… Хватит с них батрачества у Тит Титычей… Знакомься! — указал он на поднявшегося из-за стола рослого человека в изрядно замызганной рабочей блузе без опояски. — Александр Румянцев, железнодорожничек!

— Бывший! — заметил Румянцев, протягивая руку Сергею и усмехаясь в ус. — Прямо с паровоза из Нижнего Новгорода да в тюрягу, а из нее, матушки, к вам!..

— Нашего поля ягодка! — продолжал, пошучивая, Егорыч. — Неисправимый бек… Один из учредителей Красноярской республики… Ничего, ничего, Сашуха! — коснулся он плеча железнодорожника, приметив, как тот осторожно повел глазами в сторону Сергея. — Этого товарища можешь не опасаться…

Прикрыв дверь в сени, хозяин усадил гостей за стол.

— Между прочим, друже, — обратился он к Румянцеву, — знали вы там, в Красноярске, кому своими успехами в пятом обязаны были?.. Ленину, Ленину, братец… Ведь это по его инициативе и под его руководством, еще за семь годков до вас, созданы были в Красноярске доверенными товарищами Ильича наши, социал-демократические кружки…

— В железнодорожных мастерских? — подхватил Румянцев. — Как же, говорили старожилы, говорили! Кружки… И литературка выпускалась… Так это от него, из Шушенского шло?

— Точно! — воскликнул Егорыч, пристукнув ладонью о стол. — Я об этом деле еще в Минусе слышал, как впервые с ним, Ильичем, встретился… Значит, поминали-таки старожилы о первых-то своих кружках?

— Еще как! Только не знали они, откуда ветерок вешний в их мастерские проникал… Я-то заездом в Красноярск попал, — пояснил Румянцев, оборачиваясь к Сергею. — Из Якутии на родину к себе, в Нижний, пробирался, да в самое полымя и угодил!

— Из Якутии? — переспросил Сергей. — Тоже… в ссылке там были?

— Вроде того! — снова усмехнулся в ус железнодорожник. — А вы… впервые в Сибири?

— Впервые, — подтвердил Сергей.

— И как… терпится?

Сергей заглянул в глаза, участливо обращенные к нему, потом перевел взор на Егорыча. Потянуло сейчас же, не откладывая, выложить о своем намерении бежать, но сдержался и заговорил об Иншакове и Пронине.

— Все можно терпеть, а вот с такими трудно! — заключил он жалобой свое сообщение об этой парочке недоумков-ликвидаторов. Так он и выразился: