Петр Рябов - История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том II

• Название: История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том II
• Автор: Петр Рябов
• Жанр: История
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9906550-8-9

Книга историка и философа, кандидата философских наук, доцента П.В. Рябова в лаконичной, яркой и доступной форме излагает драматическую тысячелетнюю историю взаимоотношений российского государства и русского народа, описывает основные вехи, развилки и альтернативы истории. Изложение строится не столько как хронологически последовательный пересказ событий, дат и имён, сколько как исследование, основанное на проблемном принципе, фиксируя ключевые дискуссионные вопросы истории России от призвания варягов до начала ХХ века. Даётся авторская трактовка главных процессов и противоречий истории, упущенных возможностей и историографических споров. «Норманнская проблема», борьба Москвы с Тверью и Литвой за гегемонию на Руси, последствия монгольского ига, оценка эпох Ивана IV и Петра I, проблема ускоренной модернизации России, генезис и последствия крепостного права и церковного раскола, столкновение государственного деспотизма и народной вольницы, взаимосвязь повторяющихся реформ и контрреформ в самодержавной империи, феномен русской интеллигенции и истоки революционного движения – вот некоторые важнейшие темы, стоящие в центре исследования П.В. Рябова.

Книга предназначена для старшеклассников, студентов и всех читателей, интересующихся российской историей.

---

Можно смело оказать, что почти для всех категорий населения России (кроме, может быть, бюрократии) петровские реформы обернулись катастрофой, нищетой, рабством, а то и гибелью. Дворянство было бесцеремонно загнано в пожизненную государственную «лямку», было принуждено ломать весь свой быт и переучиваться на европейский манер. Купечество было разорено и «пущено по миру», крупные города (кроме Петербурга) почти опустели. Стрелецкое войско было распущено, а значительная часть стрельцов перебита кровавым государем и его подручными. Донское и запорожское казачество было лишено своих вольностей, а Дон и Запорожская Сечь подверглись карательным набегам царских войск, не щадивших ни женщин, на детей, сжигавших станицы и устроивших геноцид непокорных казаков, перебив десятки тысяч людей. Староверы подверглись новым страшным гонениям и унижениям. Церковь была растоптана и уничтожена как самостоятельная сила и превращена в государственное ведомство, а монашество поставлено под жесточайший контроль негативно относящейся к нему империи. Все, бывшие ранее вольными, категории людей, ускользавшие из-под гнёта государства прежде: «гулящие люди», ясачные народы, нищие, однодворцы – были низведены на положение государственных рабов, приписаны к мануфактурам и обложены тяжёлым тяглом. Но наибольшие несчастья, конечно, обрушились на многострадальное крестьянство (составлявшее подавляющую часть населения страны): троекратный рост налогов, чудовищная подушная подать, перепись населения, введение паспортной системы, уравнение в правах (бесправии) с холопами, жесточайшие рекрутская и постойная повинность, сгон на принудительные государственные работы…

Ко всему этому добавлялось глумление государства над традиционной культурой и раскол общества на две противостоящие части. Неудивительно, что итогом петровских реформ стали небывалый рост социального напряжения, вымирание и бегство населения (на окраины и за границу – в Османскую империю и в Речь Посполитую), обезлюживание страны и крах хозяйственной жизни. За четверть века петровских реформ население страны сократилось на 14–15 процентов (в начале XVIII века в России проживало около 16 миллионов человек). По некоторым же губерниям убыль населения оказалась и вовсе катастрофической: в Московской – 24 %, в Санкт-Петербургской – 40 %, Архангелогородской – 40 %, Смоленской – 46 %, Свыше двух миллионов человек погибли на войне и петровских стройках, умерли от непосильного труда и непомерных налогов, бежали в соседние страны от «своего» навязчивого государства, объявившего войну собственному народу, были истреблены царскими карателями или замучены в застенках Тайной канцелярии.

А какими цифрами можно измерить страдания людей, ликвидацию их свободы распоряжаться своими жизнями, их унижение от глумления над привычными им святынями и ценностями? Всё это объясняет распространённость в народной культуре образа Петра как живого воплощения Антихриста – погубителя Руси. В народных песнях и пословицах, лубочных рисунках и устных сказах Пётр неизменно предстаёт в чудовищном виде Антихриста.

К чести жителей России можно сказать, что многие из них не покорились и, как умели, сопротивлялись великому императору-тирану и его катастрофической и самоубийственной для страны политике тотального наступления на человека и общество. Правда, организованного сопротивления петровской политике в центре страны не было, поскольку все силы и центры потенциальной оппозиции были предусмотрительно уничтожены императором: стрельцы казнены, царевна Софья заточена в монастырь, духовенство подверглось жесточайшим притеснениям и, с отменой патриаршества, было обезглавлено. Всю страну пронизывала атмосфера террора, страха и доносительства, повсюду стояли верные царю полки, действовали его каратели и шпионили верные ему соглядатаи.

Потенциальный центр притяжения возможной оппозиции – сын Петра царевич Алексей, возмущённый злодействами царя и всей душой осуждавший его действия, хотя и не предпринимавший никаких явно враждебных действий, был замучен и умерщвлён в каземате Петропавловской крепости по приказу своего свирепого отца. Крестьяне и посадские массами разбегались (однако введённые «ревизии», паспортная система, круговая порука, доносительство, отлаженная казённая машина сыска беглых ограничивали эта возможности). Тем не менее, целые деревни, доведённые до отчаянья, спасаясь от рекрутчины и податей, бежали в леса, занимались разбоями, грабили и поджигали помещичьи усадьбы. Возобновились массовые самосожжения староверов. Люди как могли, сопротивлялись бесчеловечной политике великого реформатора, отстаивая своё право на свободу, человеческое достоинство и жизнь вне тотального имперского контроля. Если полтора века назад опустошительная и кровавая опричнина Ивана Грозного не встретила открытого сопротивления в обществе, то сходная политика его достойного продолжателя Петра Великого столкнулась с народом, ещё не забывшем опыта Смуты и «бунташного» века.

Забушевали восстания на окраинах. В 1705–1711 годах продолжалось восстание в Башкирии. В 1705 году восстала Астрахань, ещё хорошо помнившая разинские походы. Восстание начали стрельцы. Характерно, что поводом к выступлению астраханцев послужили слухи о том, что всех местных девушек скоро выдадут замуж за иноземцев. Слухи были фантастическими, но вполне соответствовали духу времени – ведь Пётр I не раз проделывая поистине фантастические «фокусы» со своим народом. От него можно было ждать всего. Восставшие убили воеводу, создали органы местного самоуправления, поддержали староверов. В 1706 году восстание было жестоко подавлено карателями.

Наиболее серьёзное выступление против петровского курса произошло в 1707–1708 годах на Дону и в Запорожской Сечи, в разгар шведского похода на Украину. Восстали казаки, перебившие царских карателей, принудительно забиравших с Дона беглых людей и сжигавших казачьи поселения. Повстанцы на Дону во главе с атаманом Кондратием Булавиным выступили в защиту казачьих вольностей, старой веры, попытались установить связь с запорожцами и с Мазепой, а также со шведским королём Карлом XII, в котором они видели своего спасителя.

В случае взятия восставшими Азова и Таганрога, петровское войско вполне могло оказаться между двух огней: шведской армией (с примкнувшими к ней украинцами) и казаками Дона и Запорожья, возглавившими ширившееся народное восстание в России, и быть смятено ударами с двух сторон. Однако войско Булавина не смогло взять Азов и Царицин, а сам он вскоре пал жертвой заговора богатых казаков. Посланные царём отряды проводили тактику «выжженной земли», уничтожая запорожские и донские городки вместе со всеми жителями. Десятки тысяч казаков были перебиты и замучены в устрашение всем непокорным.

Атаман Булавина Игнат Некрасов с тысячами восставших перешёл на территорию Турции и отдался под власть султана (и поныне в Турции живёт довольно больная община русских казаков-староверов – «некрасовцев»). Жесточайшим террором и страхом, опираясь на всю мощь созданной машины «регулярного государства» императору удалось сломить сопротивление ропчущего народа.

Дело царевича Алексея

Весь драматизм и ужас петровской эпохи ярко проявился в собственной семье царя-реформатора. Пётр отнюдь не отличался ни человеколюбием, ни душевной добротой, ни супружеской верностью и целомудрием, и всегда расчётливо относился ко всем людям, как к простым орудиям в его руках. Заточив в монастырь нелюбимую жену Евдокию Лопухину и предаваясь разврату с многочисленными любовницами и любовниками, царь приблизил к себе, охладев к Анне Монс, простую служанку Марту Скавронскую (бывшую до того любовницей сначала какого-то русского драгуна, потом фельдмаршала Шереметева, а потом Меншинова, а ещё ранее – женой шведского офицера) и, под именем Екатерины I, возвёл её в ранг русской императрицы.

При этом он не любил своего сына от первого брака Алексея (родившегося в 1690 году), в котором, как и во всех людях видел лишь инструмент. В данном случае, – инструмент своей далеко идущей и широко задуманной династической политики. Отец принудительно женил его на одной из немецких принцесс – Шарлотте.

Алексей Петрович был человеком весьма образованным (хорошо знал три языка), благочестивым, умным и совестливым, но не очень твёрдым. Наследник, наблюдая расправу отца над своей матерью, его повседневные оргии, садистское участие в пытках и казнях, глумление над православной верой, желание посадить на трон новую любовницу (чьим крёстным отцом он заставил быть царевича), не одобрял всех этих действий, испытывал лишь ужас перед государем и стремился сохранить свою человечность в такой ситуации. Хотя Алексей никогда публично не решался протестовать против политики и образа жизни Петра I, однако даже его пассивного осуждения было довольно, чтобы вокруг него стали собираться недовольные, мечтавшие о смерти императора и о прекращении его катастрофической для страны деятельности. При этом друзья и советники царевича – видные аристократы и политические деятели эпохи, вовсе не мечтали вернуть Русь к московской старине (как это представляли потом их враги и палачи), но желали остановить губительную политику непрерывной агрессии Руси по отношению к соседям и устранить крайние насилия над собственным народом.