Роберт Святополк-Мирский - Служители тайной веры

• Название: Служители тайной веры
• Автор: Роберт Святополк-Мирский
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-903339-35-8

Увлекательный исторический роман отсылает ко времени Великого князя Московского Ивана III. Его сюжет основан на подлинных, мало известных широкому читателю исторических событиях конца XV века — он рассказывает о борьбе Великого Московского княжества за присоединение русских земель, находящихся под властью Великого княжества Литовского.

Молодой дворянин Василий Медведев вместе с двумя друзьями отправляется в опасное путешествие в Литву, чтобы спасти похищенную девушку. Но события развиваются стремительно и принимают неожиданный оборот. Преследуя свои цели, достижение влияния на московский престол, в дело вмешиваются служители тайной и глубоко законспирированной секты-организации, известной в русской истории, как «ересь новгородская»…

... Нет ничего сильнее чистой и несомненной веры

в Отца и Сына и Святого Духа. И нет ничего более

пагубного, чем неверие и сомнение, от которого впа­-

дают в ересь и в отступление, как это случилось с

по­явившимися недавно новгородскими еретиками и

от­ступниками...

---

— Да... Надо думать.

— Конечно, Вася, — подхватил Филипп. — Мы обязательно что-нибудь придумаем. Чтоб мне с коня упасть! Если бы не Настенька, нас бы не взяли. Я семь человек уложил да Лукич — двоих. Мы уж в коридор пробились — за тобой пошли, да Настенька упала. Я — к ней, а они и навалились... А где Алеша?

— Думаю — у Никифора.

— Значит, все в порядке, — бодро отозвался Федор Лукич. — Мальчик сообразит, в чем дело, и чем-нибудь нам поможет.

— В крайнем случае он найдет Андрея.

— Вот и славно! — Картымазов звякнул цепями. — А если сами не выберемся, Алеша не поможет и Андрей не успеет — постараемся, чтобы Семен на всю жизнь запомнил, с кем имел дело.

— Клянусь тарпаном! — сказал Филипп. — Если придется здесь умереть, я уложу с десяток людей этими цепями, а может, и до самою Семена дотянусь.

— Зачем умереть? — сердито спросил Сафат. — Надо ждать. Терпеть надо. Аллах велик. Аллах поможет.

...Утром, когда узкий пыльный луч заглянул в высокое окошко, в подземелье спустился князь Семен в сопровождении Степана Ярого и Осгаша. Двое арбалетчиков остались на лестнице с факелом. Широко улыбаясь, князь Семен медленно обошел темницу, разглядывая по очереди узников... Увидев Сафата, князь удивленно спросил:

— Как, ты еще жив?

— Хорошие слова сказал, князь, — улыбнулся Сафат. — Аллах велик. Я запомню. Каждое утро буду говорить тебе эти слова.

— Паршивый татарский пес! — сквозь зубы сказал князь. — Ты никогда не выйдешь отсюда!

Он повернулся к татарину спиной и обратился к новым узникам:

— Я буду говорить с вами прямо. Время любезностей кончилось. Мальчишка, которого вы называли Алешей, убит. Так что надеяться больше не на кого. Ваша судьба решится сегодня же. И времени на размышление я вам давать не буду. Вы достаточно долго размышляли. Вот грамоты, в которых Медведев и Картымазов присягают королю Казимиру на верную службу и переходят на сторону Великого княжества Литовского со всеми своими землями. Подпишите их, и через полчаса, целые и невредимые, вместе с вашей Настасьей отправитесь домой. Если же вы этого не сделаете, через те же полчаса вас проведут в одну небольшую комнату, здесь рядом, в подземелье. В этой комнате есть полный набор приспособлений, при помощи которых можно убедить кого угодно в чем угодно. Да, да, — я знаю — вы сильные люди и не боитесь пыток... Но я и не собираюсь пытать вас. — Семен вздохнул. — Жаль бедную Настеньку... Она очень хороша... Настолько хороша, что Степан, увидев ее, посчитал Бартенева недостойным обладания такой девушкой. Степан полагает, что она должна расплатиться с ним за увечье, нанесенное его некогда красивому лицу рукой ее жениха... Он также думает, что Филиппу будет интересно взглянуть, как это произойдет... А после этого, — князь повернулся к Филиппу, — Бартенев, погляди на переломанный нос и разорванную щеку Степана... Так будет выглядеть твоя невеста. Подумай хорошенько да поговори с друзьями — они легко могут выручить тебя. От них требуется всею лишь простой росчерк пера...

Филипп не шелохнулся.

Картымазов взглянул на него и увидел, что Филипп изо всех сил натянул за спиной цепь, сковывающую его руки. Толстое кольцо, торчащее из камня, начало приобретать овальную форму. Вот оно вытянулось совсем, и Федор Лукич понял: еще секунда и кольцо не выдержит.

— Филипп... — предостерегающе сказал он.

Цепь ослабла.

Осташ протянул Картымазову развернутую бумагу и перо.

Картымазов посмотрел в глаза Семену и спокойно ответил:

— Ни я, ни Медведев ничего подобного никогда не подпишем, князь. И ты правильно предположил, что никакие пытки не заставят нас это сделать. За совершенные преступления тебя постигнет суровое возмездие. Но мы — мужчины, и наше дело жить и умирать, как подобает воинам. Что же касается моей дочери, то и этими угрозами тебе не сломить нашей воли. Ты плохо нас знаешь. Я принесу в жертву свое дитя, и пусть мое отцовское проклятие всегда будет тяготеть над твоей черной совестью.

— Прекрасно, — сказал князь Семен и, повернувшись на каблуках, пошел к выходу.

Осташ и Степан молча направились за ним.

На пороге князь обернулся и сказал:

— Вы сами решили свою судьбу. Готовьтесь.

Когда шаги стихли в гулких лабиринтах подземелья, Картымазов с прежним спокойствием обратился к татарину:

— Сафат, ты говорил, что тебе удалось выточить острое лезвие из обломка стального прута, который ты нашел под окном. Дай его мне.

— Зачем тебе лезвий?

— Я спрячу его под рубахой, и когда нас поведут на пытку, попрошу разрешения попрощаться с дочерью. Они не откажут, ибо будут надеяться, что, поцеловав родное дитя, я не выдержу и сделаю все, что они хотят. Я крепко обниму дочь в последний раз...

Воцарилась мертвая тишина.

Картымазов продолжал:

— А если мне что-нибудь помешает, — ты, Филипп, незаметно возьмешь у меня лезвие, шепнешь Настеньке, что такова была моя воля, и пусть она нас простит. Поклянись выполнить это.

— Клянусь! — едва слышно прошептал Филипп.

— Если же не удастся нам обоим — это сделаешь ты, Василий. Обещай, чтобы я был спокоен.

— Обещаю! — чуть помедлив, выдохнул Медведев.

Сафат поднялся со своего места, звеня цепями, подошел к Картымазову, присел на корточки и по татарскому обычаю поклонился ему до самой земли, прикоснувшись ладонями к полу. Потом он выпрямился, протянул Федору Лукичу острое тонкое лезвие и молча вернулся в свой угол. Там он уселся, скрестив ноги, и, подняв глаза к небу, прошептал на родном языке:

— О, Аллах! Благодарю тебя за то, что ты позволил мне встретить настоящих людей. Только, по-моему, это несправедливо, чтобы такие люди умирали в таком возрасте и такой смертью. Если ты можешь спасти их, сделай это, и я пожертвую для тебя самым дорогим, что у меня есть, тем, что для меня дороже самой жизни. О, Аллах! Спаси этих людей, и я принесу тебе в жертву свою месть. Ты ведь знаешь, что только одна мысль о ней и поддерживает во мне огонь жизни. Но если эти люди останутся живыми и невредимыми, я обещаю тебе не считать больше дни, а если сам я выйду отсюда живым, я не буду мстить князю. О, Аллах, ты велик и всемогущ! Погляди — я готов отдать тебе самое дорогое...

...В комнате пыток шли последние приготовления.

Багровый отсвет падал из широкой пасти печи. Рядом находился стол, на который ногами к огню клали пытаемых. По мере пытки стальная верхняя доска могла медленно подвигаться в глубь этой огнедышащей пасти — и ноги живого человека начинали гореть.

В идеальном порядке стояли вдоль стен орудия пыток — дыба, высокие кресла, ощетинившиеся шипами, и особый станок для дробления суставов. С потолка свисали цепи и кандалы. В небольшом тигле с углями розовым отсветом бледнели раскаленные концы щипцов и ухватов.

Обнаженный по пояс кузнец, тело которого, все покрытое шрамами, блестело от пота, раздувал большими мехами жар в печи.

Князь Семен Вельский, грея руки у огня, слушал Степана Ярого.

— Я все же не понимаю, князь, — говорил Степан, — зачем тебе нужны эти подписи. Ты в любое время можешь без особого труда за один день захватить их земли. Ты ведь послал к Сапеге своих людей. Пусть пересекут Угру, и дело с концом!

— Мой мальчик! — благодушно отвечал князь. — Сразу видно, что ты еще совсем новичок в политике. Во-первых, вооруженный захват земель будет стоить жизни трем-четырем десяткам людей. Во- вторых, Иван пошлет Казимиру грамоту с протестом, немедленно двинет большое войско, возьмет обратно эти земли и под шумок прихватит половину наших, за что король Казимир снимет с меня голову. Я могу пойти на этот риск только в самом крайнем случае, когда другого выхода уже не будет. Если же Медведев и Картымазов сами, добровольно присягнут Казимиру, мы законно введем войска на их земли. И если Иван попробует отвоевать их обратно, то это он, а не мы, будет выглядеть захватчиком, и тогда уже Казимир сможет открыто послать войска, чтобы защитить СВОЮ территорию. Понимаешь? Вот почему необходимо получить их подписи. Я думаю, нам это удастся. Какая жалость, что нет Кожуха — он, оказывается, большой мастер таких дел. Я-то сам, к сожалению, не владею искусством пытки — меня выводит из себя упорство допрашиваемых, я впадаю в ярость и приканчиваю их одним ударом... Потом, конечно, жалею об этом... Мне недостает выдержки. Я думаю, что у того, кто пытает, терпения должно быть гораздо больше, чем у того, кого пытают... Вот этот кузнец, бывший надсмотрщик на турецких галерах, — большой специалист... Но все равно — до Кожуха ему далеко.

— А если все же не удастся добиться их подписей?

— Тогда поступим иначе — грамоты подпишем сами и заявим, что этих людей убили московиты в отместку за то, что они перешли на нашу сторону... Пока дело дойдет до проверки подлинности подписей покойников, утечет много времени... Но это крайний случай. Он грозит неприятностями. Лучше всего собственноручные подписи.