Елена Ткач - Зеркало Пиковой дамы

• Название: Зеркало Пиковой дамы
• Автор: Елена Ткач
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

Ребята затаили дыхание, слушая этот рассказ.

— И что, он умер от белого человека? — едва слышно прошелестела Тая.

— Да, потому что Дантес был блондин, — ответил Марк Николаевич и, заложив руки за спину, быстро заходил из стороны в сторону вдоль просцениума.

— Он предчувствовал свою приближавшуюся смерть, приготовил для себя место на кладбище в Святогорском монастыре, сестре Ольге сказал, что предчувствует: не долго ему осталось… И ещё удивительный случай: Нащокин носил кольцо с бирюзой против насильственной смерти. Он заказал такое же для Пушкина и в последнее его посещение настоял, чтоб Пушкин взял кольцо. Тот долго ждал, когда принесут сделанное по заказу кольцо, — не ехал, все ждал его, — дождался и отправился в Петербург. Но, — странное дело! — по словам Данзаса кольца не было у Пушкина во время дуэли. А на смертном одре Александр Сергеевич попросил Данзаса подать ему шкатулку, вынул оттуда это кольцо и отдал другу. Так почему же Пушкин не надел кольцо, тем более, если верил, что оно может его защитить?

— А может… может, он твердо знал, что умрет, и даже хотел своей смерти? — негромко спросил Илья.

— Может быть… — развел руками Далецкий. — Но мы об этом никогда не узнаем. Но мы знаем одно: вера в приметы, в предсказания и тому подобное как бы программирует жизнь. И человек начинает следовать заданной программе с сознанием своего бессилия что-либо изменить… он верит в неотвратимость того, что его ожидает. А это… это зачастую приводит к полному краху, хотя, если б он верил в Божью защиту и покровительство, уповал на нее, да и сам не плошал, а действовал, все могло быть иначе…

— Так может… это и есть Божий Промысел? — подала голос Маня.

— Что именно? Исполнение предсказания? — Далецкий отрицательно покачал головой. — Недаром священники говорят о том, что гадать грешно. Господь не случайно закрыл для нас знание будущего, и нельзя нарушать волю его.

— А святочные гадания? Всегда ж были, даже в те времена, когда все в Бога верили и в церковь ходили… — подала голос Маруся.

— Да, но не забывайте, гадающий должен снять с себя нательный крестик, потому что, гадая, он сам сознательно отказывается от Божьего покровительства и предает себя во власть тех сил, которым крест, что осиновый кол для вампира…

— Марк Николаевич, ходят слухи… что старуха, ну, графиня из "Пиковой дамы", что этот образ как бы колдовской, что ли… Она способна вмешаться в судьбу актрисы, которая её играет, — Алена вновь вернулась к теме, с которой начала разговор.

— Что за слухи? И кто их разносит? — Далецкий выпрямился, глаза его гневно блеснули.

— Ну, говорят… Не у нас, вообще. Я же общаюсь с актерами из профессиональных театров, так они, как узнали, что мы ставим, прямо заохали: мол, это жуткая вещь и с ней лучше не связываться… Худая слава у "Пиковой дамы", это не я придумала — так говорят…

— Если слушать все, о чем говорят, лучше вообще не жить! — отрезал Далецкий. — А театральные сплетни всегда были и будут, и если с ними считаться, лучше на сцену не выходить. Все! Хватит пустой болтовни! Давайте работать…

Глава 10 ЛЮБОВНИКИ

По дороге домой Маню вдруг зашатало, и она прислонилась к невысокой чугунной решетке бульвара.

— Манечка, что с тобой? — испугалась Аля. — Тебе плохо?

— Ничего, — еле выговорила Маня, тяжело дыша, — почему-то все закружилось… наверно пройдет.

— Миленькая моя, что ж это? Давай, обопрись на меня, сейчас будем дома, совсем немножко осталось…

Они с трудом добрались домой: Але пришлось Машку буквально тащить на себе, та едва волочила ноги. Сбросив в прихожей куртку и сапоги, бедняга, не раздеваясь, со стоном повалилась на свою раскладушку. Аля дала ей напиться, помогла переодеться в свою пижаму и побежала за мамой.

— У Маньки по-моему жар!

Измеряли температуру: тридцать девять и восемь!

— Аля, дай ей аспирин, в морозильнике клюква, морс сделаешь, — велела встревоженная Анна Андреевна. — Дверь в свою комнату закрывай очень плотно — не заразить бы Алешеньку… По-хорошему, надо бы нам всем марлевые повязки носить, но, будем надеяться, пронесет…

Аля быстро приготовила морс, напоила Маню, и той стало, как будто, немного легче… Она открыла глаза и часто-часто моргая, — видно, ей было больно глядеть на свет, — вымученно улыбнулась подруге.

— Аленький, прости, я вас всех замучила!

— Ну что ты, Манечка, тебя у нас все полюбили! А Алешенька, так он так и тянется к тебе, сразу, как тебя увидит, гугукает, улыбается… Я прямо не знаю, как без тебя бы жила…

— Аль… — Маня облизнула пересохшие губы. — У меня к тебе одна просьба. Ты прости, что…

— Только давай без этого, перестань извиняться и, как говорят, ближе к телу!

— Там в моем гнезде… ну, за ширмами…

— Так… И что там?

— Игрушка. Такой маленький меховой лемурчик… Его мама мне подарила, привезла из Германии… он мне всегда помогает, когда плохо. А я его там забыла. И как — сама не пойму…

— Все ясно, сейчас быстро сбегаю — принесу. Ой, а как же я туда попаду-то? Все заперто… Правда, может, Витя ещё не ушел…

— Там у меня в сумке ключ, — еле выговорила Маша. — От студии.

— А-а-а, хорошо, сейчас поищу… Нашла! Все, я мигом туда и обратно. А ты постарайся уснуть, хорошо? А твой лемурчик скоро опять будет с тобой! Спи! — она поцеловала подругу и выключила настенное бра.

Через полчаса Аля, поворачивала ключ в замке. Включила свет в фойе и стала подниматься по лестнице. Но не успела она открыть дверь в репетиционный зал, где свила себе гнездо Маня, как услышала, как внизу хлопнула входная дверь. Смех, голоса… женский, мужской. Алена! С ней, кажется, Гарик. Точно, он! Они поднимались по лестнице. Не долго думая, Аля прошмыгнула за ширмы и спряталась там. Отчего-то ей совсем не хотелось, чтобы её здесь застали.

В зале вспыхнул свет. Аля сжалась в комочек и сидела в своем укрытии, боясь пошевелиться, тише воды, ниже травы…

— Как классно, когда никого нет! — Алена, смеясь, закружилась по залу, любуясь своим отражением в зеркалах. — Ой, кайф какой!

— Слушай, а ты уверена, что здесь никого? — Гарик озирался по сторонам с таким видом, точно из какого-нибудь угла вот-вот выскочит Фредди Крюгер… — Внизу свет горит, значит тут кто-то есть.

— Наверное, Витька забыл потушить. Чего с него взять, с дурачка? Кончай напрягаться, Гарри, мы одни во всей Вселенной! Давай, доставай скорее шампусик!

— Погоди, я все-таки схожу вниз, проверю…

— Зануда!

Он попытался обнять её, но она выскользнула и расхохоталась.

— Топай, топай… Боже, какие мужчины все-таки трусы!

Он побежал вниз по лестнице, а Алена принялась выгружать из объемистой сумки съестное: пакетики из "Макдональдса", салаты в пластиковых круглых коробочках, карбонат и ветчину в нарезку, фрукты, конфеты и две бутылки шампанского.

— Никого! — торжественно возгласил Гарик, вернувшись. — Да здравствует наша ночь!

— Ур-ра-а-а! — пронзительно крикнула Алена, а Гарик подхватил её на руки и закружил по залу.

— Где слог найти, чтоб описать прогулку,
Шабли во льду, поджаренную булку
И вишен спелых сладостный агат?
Далек закат, и в море слышен гулко
Плеск тел, чей жар прохладе влаги рад.

Захлебываясь от восторга, начал Гарик, а Алена подхватила строки Михаила Кузмина:

— Твой нежный взор, лукавый и манящий,
Как милый вздор комедии звенящей,
Иль Мариво капризное перо,
Твой нос Пьеро и губ разрез пьянящий,
Мне кружат ум, как "Свадьба Фигаро".

Последние строфы они прочитали вместе: она на руках у него, торжествующая и глядящая сверху вниз смеющимися глазами, и он, запрокинувший голову, крепко обхвативший её за талию и поглупевший от счастья…

— Дух мелочей, прелестных и воздушных,
Любви ночей, то нежащих, то душных,
Веселой легкости бездушного житья!
Ах, верен я, далек чудес послушных,
Твоим цветам, веселая земля!

— Аленушка, моя королева! — прошептал Гарик, бережно опуская Алену на пол. — Светлая королева… — он, наконец, поцеловал её, и она затихла…

Аля не знала, куда ей деваться! Что за стыд быть невольной свидетельницей любовного свидания… И ведь теперь не выйти, не скрыться и некуда деться от этих вздохов, от этого сбивчивого жаркого шепота… Она закрыла глаза, зажала уши… но это не помогло. Любовники, думая, что одни, не сдерживались и вели себя довольно шумно…

Наконец, все стихло… Аля лежала ничком на матрасе, зарывшись лицом в Манино одеяло. На душе было так скверно, как никогда в жизни, точно она убила кого-нибудь…

— Моя девочка, чудо мое… — шептал Гарик, и в пустом репетиционном зале его шепот звучал так отчетливо, как будто он говорил в микрофон.