Виктор Гончаров - Век гигантов

• Название: Век гигантов
• Автор: Виктор Гончаров
• Издательство: Salamandra P.V.V.
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2016

В пятом томе собрания сочинений одного из пионеров советской фантастики В. Гончарова представлено заключительное произведение из дилогии о докторе Скальпеле — увлекательный палеофантастический роман «Век гигантов».

---

— Важно сказано! — одобрил Николка. — Теперь жарьте о своем конфликте. Вам, кажется, можно и не вступать в разговор с дикарями?

— Совершенно верно, мой друг. Я достаточно знаком с положением вещей в нашей орде. Об этом мне подробно поведал раненый Гух. Ваша правда: мне не требуется новых разговоров. Но прежде чем сообщить вам о существующем в орде конфликте, разрешите получить ваше слово, что вы не будете делать глупостей.

— Я глупости делать перестал с 10-летнего возраста, — пробурчал Николка. — 10-ти лет я уже помогал отцу зарабатывать на хлеб…

— Верю, мой друг. Я неправильно выразился. Вы должны дать мне слово, что не станете вмешиваться в семейные неприятности наших первобытников.

Крепко зная, что в первобытном обществе семьи не должно быть, Николка громко и торжественно провозгласил:

— В семейные неприятности не буду вмешиваться!.. — а про себя добавил: «Медик в калошу сел, ха-ха!»

— Вот спасибо, друг, — радостно вздохнул Скальпель, не помышляя ни о каком подвохе. — Теперь я вам расскажу все.

— Сыпьте! — приготовился Николка слушать.

Они ушли в сторону от шумливой ватаги и сели на берегу возле самой воды.

— Должен вам сказать, — начал медик, — что наши 20 красных друзей не представляют собой целой орды, они лишь часть ее, — правда, наиболее существенная. Вся орда, как я говорил раньше, насчитывает в себе около 50 человек, — есть женщины, дети, старики и инвалиды; все они находятся отсюда на расстоянии одного дневного перехода. Женщин и детей, если я правильно понял Гуха, очень незначительный процент. Орда недавно, всего месяц назад, подверглась нападению со стороны звероподобных двуногих, выродков из человеческого рода, наших старых знакомых, разгромивших нашу пещеру и двор. Нападение было совершено в момент отсутствия боеспособных членов орды, занятых в это время охотой. Выродки взяли в плен много женщин и детей, из которых половину тут же съели (да, да, людоедство у них распространено вовсю), половину забрали с собой для этой же цели. Вот тогда-то и Эрти попался к ним, и его ждала та же горькая участь, если бы не мы. Остальные, успевшие скрыться в пещеру, отбились кое-как и остались живыми. Погибло около 30 человек и столько же осталось…

— Гух говорит, что после этого разгрома у них, у охотников, окрепло давнее стремление покинуть эти холодные местности, уйти туда, где стоит вечное лето — «сама», где солнце — «суриа» — горячее и ласковое, где много «арийя», где много «нари» — женщин. Последний вопрос более всего интересовал дикарей, так как их жены в большинстве своем погибли. Но, друг мой, им пришлось считаться с желанием всего коллектива. Старики наотрез отказались идти в столь далекую дорогу: они — дряхлы, слабы, немощны, они не вынесут всех тяжестей ее и они не отпустят от себя женщин и детей. Заметьте, я не становлюсь ни на ту, ни на другую сторону, а стараюсь быть вполне объективным… Я спрашивал Гуха, разве охотники не смогли бы уйти одни — без женщин, стариков и детей? Я задал этот вопрос с намерением узнать крепость семейных уз, существующих в орде. Увы, мой друг, эти узы весьма непрочны… Стоять друг за друга, охотник за охотника они готовы до последней капли крови. Здесь, в охотничьем молодняке, узы дружбы отличаются крепостью необыкновенной, но в орде?.. Мне ответили приблизительно так: мы давно бы ушли одни, но мы не знаем дороги, и, кроме того, на одной мясной пище трудно прожить… Они, видите ли, считают ниже своего достоинства собирать плоды, овощи и коренья. Это специальность «абаля» — слабых… Я подозревал, что и с нами они держатся до тех пор, пока не исчерпан наш запас фруктов и ягод… О непрочности связей между охотниками и остальной ордой говорит и тот факт, что до сих пор наши гости ни разу не выказали беспокойства о своей орде, а ведь прошло уже трое суток, как они с нами, да еще трое суток, как они покинули орду… Увы, в первобытном обществе, если только можно употребить здесь слово «общество», царят грубо материалистические отношения. Не таким я себе представлял первобытный коммунизм…

— Значит, вы заблуждались, — сказал свое слово Николка. — И не знаю я, почему вы говорите о каком-то грубом материализме, когда здесь, судя по вашему рассказу, самый настоящий — чистой воды — жизненный материализм. Почитайте Генриха Эйльдермана «Первобытный коммунизм и первобытная религия», и вы скажете, что иначе никак нельзя представить отношений в первобытном человечестве, как только основанными на взаимных материалистических интересах.

— Эйльдермана я не читал, — сознался Скальпель, — и вряд ли теперь удастся прочитать его, но дело не в этом. Я вам рассказал все без утайки и повторяю еще раз, что вы не должны вмешиваться… Это должно разрешиться само собой, без нашего участия.

— Во что вмешиваться? — переспросил Николка, не желая давать слово на неясное требование.

— Вмешиваться в семейные отношения…

— Ага! В семейные отношения не буду вмешиваться. Даю слово.

10 «Эх, олкки жълон!..». — Плиоценщики выражают желание вернуться к своим старикам. — Заготовка продовольствия. — Охота па лошадей. — Революция в быту плиоцена. — Друзья устраиваются на зиму в пещере. — Социологический спор между фабзавуком и медиком. — Второе пари Скальпеля

— Ну, ребятки, — на другой день рано утром сказал Николка дикарям, — собираемся на охоту — на мргайю. Будем ловить много-много крупных зверей, много мрга. А потом пойдем — значит, и-и, — к вашим птарам, матрам и джанкам, у кого они есть…

Скальпель нежился в пещере, выжидая, когда пройдет утренняя свежесть; поэтому оратор, не боясь быть разоблаченным, был откровенным:

— Мы захватим с собой птаров, матров и прочий балласт и тогда айда на вашу родину. Понятно? И-и туда — татра, — и он махнул рукой на юг.

Дикари взвыли восхищенные, воем подтверждая, что, хотя оратор выражался крайне темно и причудливо, они все же понимают его. Вслед за дикарями взвыли и собаки, почуявшие в криках своих друзей радость предстоящего разгула по широким степям, по крутым горам, по непролазным дебрям…

— Да, — продолжал Николка, — уйдем за мра и гири… Скальпелю натянем нос и старикам тоже. Стариков ваших я понимаю отлично и сочувствую им: они пекутся о себе, но одновременно — невольно, конечно — и о сохранении коллектива. Не будь стариков, вы давно бы разбежались в разные стороны. Скальпеля я тоже понимаю, но не сочувствую: он принципиальный противник всяких революций и, в особенности, революций общественных. Я ему дал слово, что в ваши семейные отношения вмешиваться не буду, и я сдержу это слово, потому что у вас семьи нет, а есть орда, но я все-таки вмешаюсь в ваши возрастные отношения, в отношения между стариками и молодежью… Со стариками, без сомнения, нам придется немного повоевать, а если они откажутся идти, мы их просто свяжем и погрузим на Дудушку…

— Мы должны заготовить много мяса — «мса», много плодов — «пъла» — и всякой другой растительной пищи. Мы должны дождаться, когда выпадет белый снег — «пандъра сии», когда вода — «уда» — сделает «крак»[19]; тогда мы перейдем Волгу, вот эту «ръкха», и дунем на юг, где жарит солнце, где народищу — уйма и где весело жить, эх, елки зеленые!..

— Эх, олкки жълон!.. — подхватил проказливый Ург, давно смотревший непосредственно в рот чудаку Къколе.

— Эх, олкки жълон!.. — покатилось по всем охотникам, и это восклицание с тех пор стало ими применяться универсально: наступит ли кто ногой на колючку, промахнется ли из лука в зверя, попадет ли — все равно «олкки жълон!»

В полдень, вернувшись с богатой охоты (тур, медведь и два оленя), Николка объявил Скальпелю о желании краснокожих вернуться в орду.

— Это вы их подбили… — подозрительно заметил медик.

— Каюсь, — сказал Николка, — мне очень хочется побывать у них в гостях.

— Но… — предостерег Скальпель. — Слово?..

— Мое слово крепко, — усмехнулся Николка и, чтобы его потом не укоряли в вероломстве, повторил торжественно: — В семейные отношения — ни-ни…

— Ну, то-то же, — успокоился медик. — А желание ваше приветствую.

— Но мы думаем сначала запастись продовольствием, — сказал Николка.

— Это вы думаете, — поправил его медик. И он был, конечно, прав, так как дикари жили изо дня в день и о возможностях делать запасы даже не подозревали.

— Впрочем, это все равно. Приветствую. Давно нужно было. Наступает зима, охотиться становится труднее.

Скальпель дал согласие за себя, за трех раненых и за Эрти, что они все мясо, приносимое охотниками, будут регулярно, каждый день, коптить, сушить и засаливать. Кроме того, он пообещал научить своих пациентов выделывать снятые с животных шкуры, чтобы впоследствии из них нашить зимней одежды. Последнее было не лишним — у дикарей в выделке шкур господствовал самый примитивный способ: они сначала очищали их кремневыми скребками от мяса, жира и сухожильных растяжений, затем сантиметр за сантиметром пережевывали, обильно смачивая слюной. Таким способом много шкур не выделаешь, и желающих на эту работу находилось всегда мало.