Ирина Потанина - Русская красавица. Кабаре

• Название: Русская красавица. Кабаре
• Автор: Ирина Потанина
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-026971-6

Вторая книга цикла "Русская красавица". Продолжение "Антологии смерти".

Не стоит проверять мир на прочность — он может не выдержать. Увы, ни один настоящий поэт так не считает: живут на износ, полагая важным, чтобы было "до грамма встречено все, что вечностью предназначено…". Они не прячутся, принимая на себя все невозможное, и потому судьбы их горше, а память о них крепче…

Кабаре — это праздник? Иногда. Но часто — трагедия. Неудачи мало чему учат героиню романа Марину Бесфамильную. Чудом вырвавшись из одной аферы, она спасается бегством и попадает… в другую, ничуть не менее пикантную ситуацию. Знаменитая певица покидает столицу инкогнито, чтобы поступить на работу в кабаре двойников, разъезжающее по Украине с агитационным политическим туром. Принесет ли это Марине желанную гармонию? Позволит ли вернуться в родной город очищенной и обновленной?

---

— Димка, твой ход! — командует зачинщица-Ринка, явно разочарованная безобидностью моего рассказа.

— Рад бы сыграть, да нечем ходить, — отмазывается Димка. — Не был, не сидел, не привлекался… Слова такого даже не знаю «любовь»… Какая ж любовь у прожженного скептика? Страсть — знаю, ухлестывания — проходил, увлечения — на каждом щагу переживаю. А любви пока не было. Впрочем, если б и была, я бы, как истинный рокенрольщик, ее не заметил. /Говорят, музыканты — самый циничный народ/.

Несколько уязвленная, я собираюсь сообщить,

— Ах, так! — не дает договорить Ринка. — Ну что ж, тогда мой ход, я так понимаю? Буду в подражание вам всякие незначительные байки рассказывать…

Ринка делает театральную паузу, ожидая возражений. Понимаю вдруг, что Ринка всю эту катавасию затеяла исключительно из желания выговориться. Вполне в ее стиле — как же ж рассказать, не поломавшись, мол «поуговаривайте меня». Ладно, мне все равно, а ей приятно.

— Ринка, не мухлюй! — говорю строго. — В этой игре главное честность. Между прочим, не так легко признаться, что первая любовь посетила тебя еще в младенческом возрасте, или, еще хуже, вообще никогда не посещала. Так что цени нашу откровенность и плати тем же.

Запас красноречия у меня иссяк, Димка дополнять мою тираду не собирался, так что Ринке срочно пришлось сдаваться. А то б вообще тема забылась, и выплакаться в наши жилетки ей бы так и не пришлось.

— Ладно, ладно, — торопится она. — Раз так уговариваете, расскажу. Лет мне было семнадцать. Энергия через край, образ жизни — соответствующий. То там, то сям, то с тем, то с этим. Почему? Да от скуки все и от одиночества. С подругами как-то не сложилось. С парнями — тем более. На самом деле, была я замкнутым и романтичным подростком. А внешне — девочкой вамп. В основном за счет стиля, а не от природной стервозности. Всем в том возрасте мерещился некий класс в умении держаться развязно и вызывающе. Это потом уже понимание пришло, и я в естественность ударилась. И то, н енадолго, как видитеююю А тогда… Мужики постарше зенки ломали, в сауны меня звали, пузы свои волосатые там демонстрировали, да на болезненных жен жаловались. А ровесники себя недооценивали и меня, диковинную, сторонились. В душу, естественно, ни те, ни другие не западали, поэтому речь сейчас не о них, а о Нем.

— Во наворотила! — восхищаюсь, вполне искренне. — Заявка прямо на целый роман.

— Ага. Мне тоже тогда так казалось, — добродушно соглашается Ринка. — Он появился в моей жизни совсем неожиданно. Подошел к столику — глаза горят, волосы дыбом, ни на кого, кроме меня, не смотрит, говорит: «Девушка, а давайте жениться. Немедленно!»

— Хорошая заявочка, — вежливо комментирую я, показывая, что слушаю внимательно.

— Он, наверное, был очень пьян? — явно тоже из вежливости, и потому не слишком хорошо скрывая насмешку, спрашивает Дмитрий.

— Нет! — злобно щурится от нашего непонимания Ринка. — Он был лишь слегка подвыпимши. Я спрашивала… От его дерзости я даже растерялась. Не в том суть, что предложение сделал — так снимать в то время модно было. А в том, что не побоялся. Я ведь не одна сидела — с очередным «папиком». Не помню уж почему, но так я всех своих кавалеров тогда называла. А они у меня все, как на подбор, были — представители силовых структур. Сидим, о Родене беседуем, красоту моих коленок параллельно обсуждаем и тут…Встречаюсь глазами с этим наглым незнакомцем, и совсем теряю голову. И передать не могу, что я тогда почувствовала. Что-то промелькнуло такое в воздухе, поняла — на край света за этим человеком пойду, кем бы он ни оказался.

— Интересно, интересно, — внезапно вставляет Дмитрий.

— Рада, что тебе интересно, — кокетничает Ринка. — Я, конечно, решила отшить. Всю волю в кулак собрала, чтобы на такое решиться. Отшивать, не потому, что не понравился, а просто из благих побуждений. Папик мой тогдашний на пузе пистолет носил, пристрелить бы не пристрелил, но нервов бы попортил. А как его отошьешь? И так объясняю, и так, а он все танцевать приглашать лезет. В общем, во имя спасения человечества, говорю папику: так мол, и так, это мой бывший парень мириться пришел. Прогонять — не буду.

— Ах вот как… — тянет Дима. Похоже, он вообще не слушает, или затевает какую-то очередную каверзную шутку — уж больно странные междометия вставляет в Ринкин рассказ.

— Ясное дело, что с папиком на этом все отношения закончились. — продолжает Ринка. — Хотя человек он был хороший, неженатый, и кончал всегда аккуратно, в простыночку, потому что заботился о моем здоровье.

— И такой подарок судьбы ты променяла на какого-то дикого алкоголика? — хохочет Димка, на этот раз вполне в тему.

— Променяла. Проснулась утром, и понять не могу, где нахожусь. Потому что мы с подарком судьбы, как папик ушел, крепко вдарили, чтоб помолвку нашу и предварительную договоренность обмыть. А потом поняла, куда попала, и поплыла. В поезде… Потому что мы с Подарком, отметивши, решили в предсвадебное путешествие съездить. В общем, выхожу из поезда в Симферополе, и понимаю, что Подарка-то и след уже простыл.

— Предполагаю, что он очухался несколькими минутами раньше, чем ты, вспомнил, что наобещал, заглянул в лицо, понял, сколько тебе лет и поспешил смыться. Мужчины, они, знаешь ли, боятся ответственности… — оправдывает всех своих сородичей Димка.

— Тогда отчего ж он потом снова объявился? — парирует Ринка. — На перроне. Как раз, когда я в карман плаща залезла и единственные свои сорок копеек оттуда вытянула.

— Отчего? — тут уж и я не выдерживаю. — Ясно отчего. Рин, ты представь. Напилась ты с вечера, и, ну предположим, Малого в постель затащила…

— Бывает, — потягивается Ринка, загадочно улыбаясь, и щурясь по-кошачьи. Понимаю, что выбрала не совсем удачный пример, и подталкиваю им Ринку на не вполне правомочные деяния.

«Эх, Малой, Малой! Ну, теперь она от тебя не отстанет. Интересно, что выберешь? То ли осядешь с журавлем в руке, то ли летать будешь учиться, чтоб к синице в небе подход найти…», — это я воспроизвожу, естественно, в мыслях, подстрекая Малого к сопротивлению. Не хватало еще, чтоб общеизвестные зародыши чувств Малого к официантке Валентине оказались слабее Ринкиного желания с кем-нибудь перепихнуться. Плохо, если так выйдет. Не за участников истории обидно — за идею. Взялся ухаживать за одной бырышней — будь стоек к другим соблазнам. Красота сюжета не терпит половинчатых влюбленностей. Валентина, между прочим, если ее покорить, верной и ласковой будет — вот прям как сейчас с этим своим женихом, который на родине. А Ринка что? Назавтра забудем о Малом и пойдет новые приключения искать…

— Не, Ринка, лучше не Малой… — исправляю сама себя, — А то мне его жалко… Пусть кто-нибудь мне незнакомый…Так вот, — продолжаю начатые нравоучения. — Представь, Ринка. Просыпаешься утром. Рядом — этот самый мне не знакомый, вокруг — поезд.

— Бывает! — снова заявляет Ринка, посмеиваясь, дескать, в нашем положении уточнять, что вокруг поезд, все равно, что обычным людям каждый раз, описывая ситуацию, говорить: «А вокруг был воздух».

— Неважно! — перебиваю я, — Просыпаешься, вспоминаешь, как накануне веселилась… и с ужасом понимаешь, во что вляпалась. Тебе теперь этого юношу, которого я не знаю, домой придётся везти, с родителями объясняться, просить, чтоб в милицию не заявляли. Что ты сделаешь? Правильно, сбежишь. Но не совсем, потому что любопытство все-таки сильнее инстинктов самосохранения. Притаишься где-нибудь на соседней платформе, за чью-то мощную попу спрячешься и будешь наблюдать, что ж вышедший из поезда брошенный незнакомец вытворять будет. И вот ты видишь, как выходит он — юный, растерянный, беззащитный, из вагона. Дрожащими губами сигарету из пачки у добрых совагонников вытаскивает, дрожащими руками в карман лезет, дрожащую на ветру последнюю гривну оттуда выуживает. А у тебя при этом пакован денег в кармане — не зря же ты накануне наклюкалась, небось заработок какой отмечала. Что станешь делать? Правильно, угрызаться совестью. Вернешься к брошенному юноше и сделаешь вид, будто за билетами на автобус бегала.

— Я не поняла?! — делает «кргулые глаза» Ринка. — Это история моя, или общепринятая? Или, может, кто-то её тебе уже рассказывал? — Ринка не шутит, видно по настороженному прищуру. Похоже, я действительно угадала.

— Все, все, — примиряя всех, машет руками Дима, — Мы тебе больше не мешаем. Рассказывай.

— Да рассказывать больше нечего. Вы ж шибко умные, вы ж и так все знаете… Была у нас любовь. Настоящая, и в моей жизни самая сильная. Весь южный берег Крыма объездили, в самые причудливые закутки заглядывали, самые забавные приключения переживали… Общались потрясающе…Он многому меня научил, если честно. Я до этого, хоть и меняла папиков еженедельно, все же дикая была, неотёсанная. Много выпивки, потом быстрый, скомканный секс, оргазмы по большей части от собственных фантазий, чем от контактов с любовниками… А тут все иначе было. Постепенно, с расстановкой, с вниманием к каждой складочке. Он был без ума от меня, правда. Входил медленно, рассматривал, разглаживал. Впрочем, вас такие подробности, вероятно, не интересуют. Интересно другое. Еще когда на платформе в Симферополе стояли, он сообщил о своих дурацких намерениях. «Так, мол и так», — говорит. — «Я вчера перебрал малость, потому дебоширил попусту… Но раз уж так вышло, и мы оба тут оказались, то я подумал… Тебе есть к кому спешить?» А мне было, ох как было. И с папиком тем своим могла бы еще помириться, и родителям не мешало бы позвонить…Но, естественно, поднимаю глаза и говорю решительно: «Нет. Спешить мне не к кому. Только маме позвоню» Ну и, иду звонить мамочке. Они с братцем вообще люди привычные — я большее количество ночей «у подруг» проводила, чем дома. А с «подругами» — двумя иногородними студенточками вдвоем квартиру снимающими — у меня давно уже такса была обговорена. Если кто звонит по мою душу, они всегда отвечают, будто я у них, только сейчас к телефону подойти не могу, а я за такие их ответы им потом когда шмотьё, когда еду, когда деньги подгоняю. Папики мои, слава богу, вполне такие затраты осилить могли. В общем, звоню я маме и вру что-то про летний лагерь, в который нечаянно уже уехала, и вернусь через две недели, а звонить буду каждый день. Бедная мама! Что она могла возразить? На дворе — каникулы, что хочу, то и делаю… Спросила, конечно, за чей счет я поехала. А я возьми, да ответь: «Я тебя с ним по приезду познакомлю. Он замуж зовет. Может, даже соглашусь…» Мама, конечно, в слезы, а я — трубку на рычаг. Сейчас думаю, если кто из моих детей, когда-нибудь такое вытворит — я не выдержу. Или разорву собственными руками в порыве ярости, или повешусь от беспокойства.