Михайло Старицкий - У пристани

• Название: У пристани
• Автор: Михайло Старицкий
• Издательство: Дніпро
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1987

В романе «У пристани» — заключительной части трилогии о Богдане Хмельницком — отображены события освободительной войны украинского народа против польской шляхты и униатов, последовавшие за Желтоводским и Корсунским сражениями. В этом эпическом повествовании ярко воссозданы жизнь казацкого и польского лагерей, битвы под Пилявцами, Збаражем, Берестечком, показана сложная борьба, которую вел Богдан Хмельницкий, стремясь к воссоединению Украины с Россией.

---

Марылька вздрогнула и насторожилась.

— Когда же пан подстароста вернется домой, пани скажет ему, что из экономии бежала какая-то хлопка, а я отправился догонять ее, затем я вернусь и скажу, что догнать не мог, и все кончится к общему благополучию! — осклабился хищно Ясинский, потирая руки.

Вначале Марылька готова была согласиться с ним; но при последних словах его какое-то смутное подозрение шевельнулось в ее душе. Марылька пристально взглянула на Ясинского, на его хищную улыбку, на это жадное, нетерпеливое потирание рук, и вдруг в ее уме встали недосказанные слова Оксаны, которые она пропустила было без внимания, и в одно мгновение все стало ясно ей.

«А, понимаю твои намерения, подлый хитрец! — чуть было не вскрикнула она вслух. — Обмануть меня вздумал... Но погоди, Марыльку трудно надуть! Ха-ха!.. Ты думал сам воспользоваться хлопкой! Рано потираешь руки!. «Ух, гады, твари! Всем отомщу вам, всем, всем!»

Злобная усмешка промелькнула по ее лицу, но Марылька сделала над собой усилие и отвечала с приветливо-грустною улыбкой:

— От души благодарю пана за сочувствие к моему горю; но, принимая его услугу, нахожу некоторую ошибку в его плане. Видишь, пане, если мы отправим хлопку без пана Данила, то он, возвратившись, может прийти в такое бешенство, что подымет всех слуг и сам вместе с ними бросится догонять ее, а ведь слуг не заставишь молчать! И тогда всем, участвовавшим в побеге Оксаны, достанется плохо... Поэтому я думаю дождаться пана Данила, и будь, пане, уверен, — сверкнула она глазами, — что после моего разговора он сам не захочет держать ее здесь, а тогда я попрошу пана проводить ее до Волыни; девушке я не желаю зла...

«Ну, это мне все равно: выгонишь или отпустишь, а из рук моих она уже не уйдет!» — подумал про себя Ясинский и шумно воскликнул:

— Досконально! Богиня наша прозорливее Соломона... Ручку, пани, единый поцелуй... и жизнь моя...

Но в это время подле них раздался какой-то шорох. Ясин­ский поднял глаза, и недосказанная фраза замерла. Перед ними стояла запыхавшаяся, испуганная Зося... В наступившем сумраке цветущее лицо ее, искаженное ужасом, казалось теперь зеленым.

— Ой, пани, скорее! На бога! Несчастье! Там панство из Волыни просит приюта! — произнесла она прерывающимся, дрожащим голосом...

— Что, что такое? — поднялись вместе и Марылька, и Ясинский.

— Смерть, смерть! Погибель! — вскрикнула Зося и, разразившись истерическим рыданием, бессильно упала на скамью.

В сенях и в светлице будынка теснилась между тем шляхта, ожидая самой хозяйки. Женщины сидели, прижимая к себе детей, мужчины взволнованно ходили по комнате или, сбившись в небольшие кучки, вели о чем-то тихий разговор. Лица всех были бледны, измучены, женщины тихо плакали, дети боязливо озирались кругом. На дворе стояли нагруженные возы и колымаги, слуги хлопотали возле них, распрягая лошадей. Вдруг двери распахнулись и на пороге показалась Марылька в сопровождении Ясинского. Лицо ее было взволнованно, испуганно, от быстрой ходьбы грудь высоко вздымалась. Она бросила быстрый взгляд на собравшихся людей и побледнела.

— Что панство может сказать? — начала было она, но принуждена была остановиться... слова не шли у нее с языка.

— О вельможная пани! — подошли к ней шляхтичи. — Не откажи нам в твоем гостеприимстве... Три дня и три ночи мы бежим как обезумевшие, останавливаясь лишь на короткий ночлег в глухих лесах, жены наши измучены... лошади пристали.

— Мой дом — ваш дом, панове, — заговорила с усилием Марылька, — но скажите, на бога, что вынудило вас?

— Да разве пани еще всего не знает? — перебил ее один шляхтич. — Коронное войско разбито, гетманы наши в плену... мы все погибли... горит мятежом вся Украйна... Всюду козаки, зверства, муки, смерть... Уже на Волыни свирепствует загон Морозенка... все жжет, все режет на своем пути, погибель летит за нами по пятам...

— О боже! — вскрикнула Марылька и, пошатнувшись, упала на пол.

Когда она очнулась, то увидела, что лежит уже у себя в светлице. На столе горели свечи. Кругом было тихо, и только издали из трапезной доносился какой-то невнятный, смутный шум. Марылька поднялась и села на кровати. Первое мгновение она не могла сообразить, что с нею случилось, отчего она очутилась здесь в такое время одна, отчего у нее так невыносимо болит голова?.. Но вдруг из отдаленной светлицы до нее донеслись голоса собравшейся шляхты, и вся ужасная действительность встала сразу перед ней; холодный пот выступил у ней на лбу. Марылька вздрогнула с головы до ног и, встав с постели, остановилась посреди комнаты.

— О матка свента! Что ж будет, что будет теперь?! — прошептала она, глядя бесцельно перед собой расширившимися от ужаса глазами. — Смерть... козаки... пытки! — словно струя холодной воды побежала по ее спине. — Ох, спасенья, спасенья! — вскрикнула она с истерическим рыданьем и упала в кресло.

Она жаждет жить! Она не хочет умирать!.. Но кто же защитит ее? Чаплинский? Трус, тхор! Он убежит, а она достанется хлопам на зверства и пытки. Морозенко со всем войском сюда идет, зачем он идет сюда? Чтоб ее найти, найти и замучить, — похолодела снова Марылька. — Ох, не будет той пытки, которую Богдан не придумает для нее! Ведь все это восстание он поднял из-за нее, все эти потоки крови из-за нее, из-за Марыльки! Вот и эти паны бегут сюда, как испуганные зайцы, скрываются в лесах, в болотах и не знают, что это она, Марылька, всему причиной, что это место самое страшное во всей Польше, во всей Польше, да!

И кто же потрясает теперь все государство? Гетман Богдан Хмельницкий, тот самый Богдан, который лежал, как покорный раб, у ее ног.

— Гетман, гетман! — повторила каким-то опьяненным го­лосом Марылька и, схватившись за голову руками, погрузила пальцы в рассыпавшиеся золотые пряди волос. — Все перед ним трепещет, все падает в ноги, — зашептала она, — коронное войско разбито, в плену гетманы, бледнеет пан­ство от одного имени его. О матка свента! — поднялась она с кресла и остановилась посреди комнаты; грудь ее высоко вздымалась, лицо пылало, глаза блестели каким-то лихорадочным блеском, распустившиеся золотые волосы спускались до колен; ее можно было принять за опьяненную вакханку. — Какой герой, какая сила! — шептала отрывисто Марылька. — В его руках теперь судьба всей Польши, он может разметать все и сделаться сам королем. Ох! — протянула она вперед руки, словно ей не хватало воздуха. И она могла бы управлять этой силой, одним пальцем направлять ее туда, куда было бы угодно ей, и всю силу он употребил бы ей, Марыльке, на счастье, а теперь несет на смерть. Ох, на смерть, на смерть! — вскрикнула Марылька и снова упала в кресло. — Безумная, безумная, что она сделала! Что потеряла! — заметалась она в кресле, ударяясь с диким рыданием головой о спинку его. — Славу, власть, силу! Ах, зачем она погубила себя? Теперь все погибло, погибло без возврата!.. Смерть, муки, пытки!.. Жить! Жить!.. — вырвался у Марыльки безумный вопль, — или убить себя сейчас же, чтоб не испытывать этого ужаса изо дня в день!

VIII

Дверь в комнату Марыльки тихо раскрылась...

— Кто там? — вскрикнула она, холодея от ужаса.

— Я, пани дрога, не пугайтесь, — послышался женский голос, и в комнату вошла бледная Зося с красными от слез глазами.

— Ах, это ты... — вздохнула облегченно Марылька. — Скажи мне, что там говорят они, что слышно от слуг?

— Ой горе, горе, пани!.. — начала дрожащим голосом Зося, поднося фартук к глазам. — Отовсюду бегут паны, замки пустеют, козаки завладели всем краем, всех убивают, режут, мучат, топят, живым выматывают кишки, обваривают кипящею смолой, сдирают кожу... Тут уже близко, на Волыни... Того и гляди, взбунтуются и наши хлопы. Сам Хмельницкий идет сюда на Литву.

— Сюда?.. Хмельницкий? — повторила Марылька, и лицо ее сделалось совсем бескровным. — Погибли, погибли! — прошептали словно сами собою побелевшие губы.

В комнате стало совершенно тихо. Зося молчала.

— Как ты думаешь, — заговорила Марылька после минутной паузы нетвердым голосом, останавливаясь на каждом слове. — Неужели это за мной? — глаза ее с ужасом впились в лицо служанки.

— А то из-за чего же? Конечно, все из-за пани, — ответила Зося, утирая фартуком глаза.

— Ох, смерть, смерть! — уронила бессильно голову Ма­рылька и словно осунулась вся в кресле.

— Какая смерть? — подошла ближе Зося. — Право, я думаю, мы больше подвергаемся смерти, если будем ожидать здесь хлопского бунта... Хмельницкий — дело другое! И пусть я глупая служанка, но мне сдается, что жить у него нам будет не хуже, чем в этой глуши.

— Жить? — улыбнулась горько Марылька. — Неужели же ты думаешь, что Богдан оставит меня жить, простит мне мою измену?

— Измену? — произнесла полным изумления голосом Зося. — Но разве пани изменяла? Нас увезли насильно, без нашего ведома! Пани сопротивлялась... пани хотела лишить себя жизни с горя, но злодеи стерегли ее!