Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

• Название: Ленин. Спаситель и создатель
• Автор: Сергей Кремлев
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-906817-05-1

Россия заново открывает для себя Сталина, но пора открывать заново и Ленина. Возглавив Россию в тяжелейшее время, Ленин оказался её Спасителем, пролив и кровь «за други своя»… Затем он стал Творцом новой России, новых социальных законов и отношений, новых чувств, новых идей и новых людей. Умением провидеть и создавать умное будущее он важен для нас и сейчас.

Сегодня Украина в приступе социальной паранойи свергает памятники Ленину и тем программирует свою грозную трагедию. Но Ленин не просто достоин всех тех пьедесталов, на которых он стоит на тысячах площадей, он достоин и большего – понимания. И для того, чтобы понять Ленина, не требуется копаться в закрытых архивах – достаточно его читать. Ленинские письма, а также записки и телеграммы послереволюционных лет занимают десяток томов, и это – наиболее точная информация о Ленине, как и сорок пять томов его трудов. Они сами по себе развенчивают миф о пресловутом пломбированном вагоне и прочие подлые мифы.

Со страниц книги Сергея Кремлёва, широко предоставляющего слово самому Владимиру Ильичу, встаёт неожиданный и многогранный Ленин: мыслитель-гуманист и остроумный политик, вождь и романтик, жёсткий менеджер и блестящий спортсмен… Но, прежде всего – гениальный инициатор движения России к мощи и расцвету.

После Октября 1917 года Ленин стал неудобным для большевистской элиты – Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина… Лишь Сталин был предан ему, видел в Ленине вождя – гаранта новых успехов. И Сергей Кремлёв отдельно останавливается на тайне последних дней Ленина, так рано и странно ушедшего из жизни.

Эта книга, прочесть которую полезно всем, кому не безразлична судьба России, – подлинный прорыв в освещении ленинской темы.

---

Для понимая «партийной кухни» это письмо нам полезно, но в нём нет никаких указаний крупному партийному работнику Гусеву насчёт того, как усиливать революционный накал в массах. А ведь Россия уже бурлит после «Кровавого воскресенья» – расстрела царскими войсками мирной демонстрации в Петербурге 9 января 1905 года!

Так оно идёт и дальше: Ленин и в марте, и в апреле 1905 года более всего озабочен созывом III съезда РСДРП, который открылся 12(25) апреля в Лондоне, а не подготовкой восстания в России…

Объективно борьба с меньшевиками внутри партии была тогда действительно не менее важна, чем борьба с непосредственно царизмом, потому что суть была в том, кто возглавит рабочее движение, за кем пойдут рабочие, к кому прислушаются. Перед тем, как форсировать события, надо знать – пора ли их форсировать? Но даже после III съезда ленинские письма наполнены отнюдь не духом немедленных действий. Например, письмо из Женевы в ЦК РСДРП от 28 июля 1905 года Ленин начинает так:

«Дорогие друзья! Необходимо как можно скорее решить 2 следующих вопроса: 1) О Плеханове… 2) О предложении посредничества со стороны МС бюро (Международного Социалистического Бюро. – С.К.)»[340].

Речь здесь о посредничестве, которое предлагал Август Бебель для «примирения» большевиков и меньшевиков, и Ленин далее пишет в том же письме: «Мы не должны сыграть роль дурачков, договариваясь с людьми, которые не вправе и не в силах говорить от имени всего меньшинства».

В конце июля Ленин высылает Владимиру Бонч-Бруевичу «бумажку» о назначении того заведующим партийной типографией в Женеве в письме, имеющем чисто «дежурный» характер. А на следующий день отправляет письмо Луначарскому в Италию – в Виареджо, с просьбой о статьях для газеты – тоже всё текущим образом…

Это – картина, которую мы получаем при знакомстве с перепиской Ленина тех дней.

Знакомство с его тогдашней деятельностью партийного журналиста даёт, на первый взгляд, иную картину, а именно: картину предельной концентрации Ленина на ситуации в России. Однако это – лишь на первый взгляд, Ленин писал тогда много статей, но – не директив.

Тем не менее, перейдём к обзору второй – публицистической ипостаси Ленина в первой половине 1905 года…

3 января 1905 года на Путиловском заводе началась массовая стачка. Ленин тут же откликнулся на неё в № 3 газеты «Вперёд» статьёй «Петербургская стачка»[341].

Статья была готова в печать за день до Кровавого воскресенья 9 января 1905 года.

При первых же известиях о расстреле 9 января Ленин немедленно помещает в том же № 3 «Вперёд» – вместо запланированного в номер «почтового ящика» – небольшую статью «Революция в России». Увы, Ленин в ней выдал желаемое за действительное:

«…Начинается восстание. Сила против силы. Кипит уличный бой, воздвигаются баррикады, трещат залпы, разгорается гражданская война за свободу. К пролетариату Петербурга готовы примкнуть Москва и Юг, Кавказ и Польша. Лозунгом рабочих стало: смерть или свобода!

Сегодняшний и завтрашний день решат многое…

Да здравствует революция!

Да здравствует восставший пролетариат!»[342]

Ничего этого тогда не было – пролетариат волновался, однако не восставал, и это позднее понял сам Ленин. Формально он относительно потенциала событий в начале 1905 года заблуждался. Но, вообще-то, ошибки гениев нередко в итоге более плодотворны, чем правота глупцов и посредственностей.

По мере прихода новостей из России Ленин обрушивает – иного слова я не подберу, на революционную среду в России серию статей, публикуемых в новой ленинской газете «Вперёд»…

В № 3-м от 11(24) января 1905 года: «Рабочая и буржуазная демократия»; «От народничества к марксизму»; «Наши тартюфы»…

В № 4-м от 18(31) января: «Начало революции в России», цикл «Революционные дни» («Что происходит в России?», «Поп Гапон», «План петербургского сражения», «Царь-батюшка и баррикады», «Первые шаги», «Канун Кровавого воскресенья»)…

Ленин всё ещё пребывает в эйфории, что хорошо доказывает так и не опубликованная тогда его последняя статья из цикла «Революционные дни» – «Битвы на баррикадах». Никаких особых битв на баррикадах в столице не началось, и показательно, что не пошедшая в печать статья заканчивалась словами: «Было даже сообщение, что по баррикадам стреляла артиллерия, но оно, кажется, не подтвердилось».

А 1(14) февраля 1905 года в № 6 газеты «Вперёд» Ленин публикует большую статью «Две тактики», идеи которой через полгода будут развиты в его знаменитой книге «Две тактики социал-демократии в демократической революции»…

8(21) февраля следующий – седьмой, номер «Вперёд» даёт две огромные ленинские статьи с характерными названиями «Должны ли мы организовать революцию?» и «О боевом соглашении для восстания». Ленин призывает Россию к восстанию, он пишет: «Лучше сотня революционных социал-демократов, принявших организацию-план, чем тысяча интеллигентских Тряпичкиных, болтающих об организации-процессе»…

Но призывает Ленин тщетно – восстание в повестке дня тех, кто находится в России, не стоит, а мнение Ленина в расчёт не берётся. Даже в ЦК ему оппонируют сами коллеги, а под влиянием коллег находятся питерские рабочие. Организационно форсировать события в подобных условиях Ленину просто не под силу. Да и относительно сроков возможного восстания Ленин не очень определёнен и не очень радикален.

Тем не менее, события форсируют…

Но кто их форсирует?

В свете того, на чём мы остановимся чуть позднее, крайне интересно, как Ленин оценивал роль и деятельность в первой русской революции некоего Парвуса-Гельфанда. А ещё интереснее динамика этих оценок.

Александр Львович Гельфанд, более известный, как Парвус (1869–1924) был германским социал-демократом, который после II съезда РСДРП примкнул к российским меньшевикам. Особенно близок Парвус был к Троцкому и играл в ходе нарастания революционных событий в России в 1905 году весьма видную роль.

В начале 1905 года активная позиция Парвуса на фоне изначальной вялости меньшевиков получает полное одобрение Ленина. В феврале 1905 года он оценивает как «прекрасную» статью Парвуса в захваченной меньшевиками «Искре», где Парвус советовал «выбросить за борт» дезорганизаторов революции[343].

В апреле 1905 года Ленин цитирует Парвуса, который заявляет, что его якобы «тошнит» от тех, кто не желает организовывать революцию, но тогда же у Ленина уже проскакивает: «Если пустозвон Троцкий пишет теперь (к сожалению, рядом с Парвусом)…», и т. д.?

А в сентябре 1905 года читатели № 18 большевистской газеты «Пролетарий» могли прочесть:

«Парвус зарапортовался до того, что что заговорил о формальном соглашении с освобожденцами – от этой нелепости и от этого позора будут, вероятно, открещиваться даже новоискровцы (меньшевики. – С.К.). Но Парвус только прямее и грубее выразил основную идею новоискровства. Формальная поддержка, предложенная Парвусом, есть лишь неизбежный вывод из той моральной поддержки, которую всё время оказывала новая „Искра“ монархической буржуазии, осуждая бойкот Думы… Парламента у нас ещё нет, а парламентского кретинизма сколько угодно»[344].

В скобках поясню, что речь выше – о так называемой «Булыгинской думе», ублюдочном «высшем законосовещательном представительном органе Российской империи», с проекта которого начались уступки царя народу.

С этого момента имя Парвуса становится для Ленина ругательным, и, как уже сообщалось ранее, в ноябре 1915 году в статье «У последней черты» Ленин написал: «Парвус, показавший себя авантюристом уже в русской революции, опустился теперь… до последней черты…» и т. д.[345]

Увы, в начале 1905 года не только (и не столько) авантюризм Парвуса, сколько его провокаторская роль «крота» в русской революции большевиками выявлены ещё не были, в том числе – и Лениным.

Времена-то были тогда, всё же, весьма простодушные – по сравнению с нынешними тотально циничными временами, когда энтузиазм «пушечного мяса» уже не подогревают пышными фразами, а просто вызывают боевыми психотропными стимуляторами. И увидеть за внешней активностью Парвуса, Троцкого и т. д. подлый и циничный расчёт было не так-то просто – чисто психологически…

Пожалуй, здесь же надо сказать вот что…

Анализируя первую русскую революцию, мы всё время должны помнить, что она возникала на фоне настолько же неудачной для царизма, насколько и ненужной для народов России русско-японской войны.

«Война обнажила гнилость царизма», – это не только пропагандистский штамп, но и исторический факт.

Однако и общий общественный фон – безотносительно к войне – уже настоятельно требовал коренных общественных реформ. Самодержавный режим и без того уже не пользовался особой популярностью в стране, если не считать неисправимых реакционеров типа Победоносцева, оголтелых правых помещиков типа Пуришкевича и Маркова-второго и мордатых охотнорядцев из «Чёрной сотни»…