Блэки Хол - Sindroma unicuma. Книга1.

• Название: Sindroma unicuma. Книга1.
• Автор: Блэки Хол
• Жанр: Фэнтези

Это городское фентези, близкое к научной фантастике. Не пугайтесь вступления. Дотерпите. В нем просто рассказывается что произошло в мире. Без этого будет трудно понять мироустройство романа. Действия происходят в научно-магическом институте. Г. героиня девушка Эва — студентка, на долю которой выпало немало бед. Рассказывается о её жизни, учёбе, о людях что ей помогают и наоборот терзают. Г. герой как раз из последних. Мир романа достаточно жесток. Но в повествовании есть и юмор, и ирония. Все герои очень живые, яркие.

---

— Подробнее.

— Отнесу к внутренникам, они обещали изготовить плафон для лампочки.

Мелёшин слабо улыбнулся, но не стал острить.

— О Рябушкине, — напомнил.

— Тоже с внутреннего, познакомились в библиотеке, — отрапортовала я.

— Значит, книжечки вместе почитываете?

— Почитываем.

— Куда пригласил?

— В институтскую кузню.

— Куда? — изумился Мэл.

— В кузню.

Мелёшин вникал-вникал, а потом засмеялся. Красивый у него оказался смех, да и сам он, когда смеялся, становился очень привлекательным. Или я с утра плохо умылась, и Мэл симпатичным показался?

— И зачем же? Меч ковать? Или забрало?

— Тебе-то какая разница?

— Ну, мне интересно, куда можно пригласить девушку в свободное время, — развеселился Мелёшин. — Неужто стоящее развлечение?

— По крайней мере, интереснее, чем выслушивать стоны в телефонной трубке, — вылепила я в лоб, а потом сообразила, что разговор получается дерзковатым.

Мелёшин оборвал смех.

— Хочешь сказать, плохо развлекаюсь? А ты, смотрю, сразу ушки навострила. В трубку вцепилась и не дышала, да?

Я фыркнула:

— Больно надо! Наоборот, затыкала. Ваши сладострастные вздохи на другом конце общаги всем проели мозги. Кстати, благодаря твоему ночному звонку я лишилась возможности звонить с соседского телефона.

— Твоя проблема.

— Конечно, моя, — согласилась я. Зачем спорить и раздражать с утра пораньше? Вдруг опять надумает повоспитывать или введет новое правило беспрекословного соглашательства? — Но виноват в ней ты, и придется срочно ее решать, — добавила, имея в виду, что к вечеру мне нужно уговорить Аффу или найти другой способ дозвониться до Мелёшина. — И будь любезен, обозначь часы приема хотя бы потому, что ночью очень хочется спать. К тому же мне нужно распланировать дела, чтобы до тебя дозвониться.

— Сообщу позднее, — сказал официальным тоном Мелёшин. Его настроение резко изменилось. Я заметила это по поджатым губам и сведенным к переносице бровям.

— Могу идти, или есть вопросы?

— Можешь, — обронил он нелюбезно и пошел по коридору.

Я пожала плечами. Достаточно ему объяснений, или снова решит, что недоговариваю?

Стрелки на часах предупредили, что за содержательным диалогом время пролетело стремительно, а мне нужно добежать до внутренников и вернуться обратно. Что я и сделала, помчавшись ураганом в другое крыло, в аудиторию третьего курса Петиного факультета.

Петя сидел впереди на среднем ряду, и, видимо, ждал меня, потому что активно замахал рукой и пошел навстречу. Он волновался и слегка нервничал. Проходящие мимо студенты поглядывали на нас и рассаживались по местам. Вообще, внутренники показались мне деликатными. Они не тянули шеи, любопытствуя, и не шушукались, обмениваясь многозначительными взглядами и шуточками. Тем не менее, интерес я ощутила.

Мы поздоровались и Петя, приобняв, закрыл меня от посторонних взглядов.

— Вот ватман.

— Хорошо. Как будет готово, сообщу, — сказал парень. — Не передумала насчет кузни?

— Нет, конечно. Как тебе пришло в голову подобное?

— Тогда встретимся в субботу после занятий у Списуила.

— Только, Петь, сначала хочу пообедать в столовке.

— О, а давай там и встретимся! — предложил он.

Я согласилась и зевнула во весь рот, успев прикрыться рукой.

— Не выспалась? — посочувствовал парень. — Я тоже полночи сидел за книгами.

Знал бы он, что за книжка мне попалась.

— У тебя все получится, не сомневайся. — Зевнула еще шире. — Ну, я побежала, а то до звонка не успею.

Петя проводил до первого этажа. Постамент святого Списуила облюбовала большая группа парней, у зеркал кружились девчонки, прихорашиваясь.

— Тебе, наверное, не понравилось, что наши пялились, — предположил Петя.

Я рассмеялась:

— Разве они пялились? Ты еще на нашем курсе не был. У нас не успеешь зайти, а тебя уже на части разрежут и каждую обсосут, причем громко и не стесняясь в выражениях.

Парень облегченно вздохнул и неловко пояснил:

— К нам нечасто заходят с нематериалки, тем более девушки.

— Знаешь, Петя, надо поднимать твою планку самозначимости. Я, например, считаю, что ваш факультет — более важный и нужный, чем нематериалка и элементарка, вместе взятые.

— Спасибо. Мне приятно.

— И мне приятно, что тебе приятно, — сказала я, и мы рассмеялись.

— Кстати, как дела с анализами? — поинтересовался парень.

— С какими анализами?

— За которыми Стопятнадцатый лично наблюдает.

— А-а, с этими… — Я мысленно утерла пот со лба. Чуть не спалилась! — Представляешь, декан решил, что мне нужна консультация Вулфу. Говорит, пусть подтвердит, стабильно или нестабильно, — самозабвенно соврала и прикусила язык.

— Ну, и как? Стабильно? — спросил участливо Петя.

Бедный парень! Простой и доверчивый. Но вранье не давало выйти из образа.

— Откуда мне знать? Я не пошла на консультацию. Отказалась.

— Почему? — воскликнул Петя. — Нестабильность может быть очень опасна.

Не знаю, какую нестабильность он имел в виду. Для меня опасна одна нестабильность — врущего языка.

— Может быть, и опасна, но к Альрику не пойду. У нас с ним конфликт.

Парень поразился:

— Я думал, ты сломя голову побежала.

— Почему это? — слегка обиделась.

— Наши девчонки поголовно без ума от него. Альрик то, Альрик сё.

— Ваши девчонки молятся на идола, — пробурчала я, — а за красивой рожей обычно прячется бездна недостатков.

— Смешная ты, Эва, — сказал Петя и заправил мне за ухо выбившуюся прядь волос. Наверное, спонтанный жест стал для него таким же неожиданным, как и для меня. Мы засмущались.

— Ну, пока?

— Пока, Петь. Спасибо, что проводил.

Прибежав в заполненную аудиторию, Мелёшина я не обнаружила, зато Касторский поприветствовал меня свистом и недвусмысленным жестом. Мэл появился за полминуты до звонка одновременно с лектором. Прошел и сел на свое место.

И началось утро в сонном царстве. Я усердно пыталась записывать и слушать, но глаза слипались сами собой, а мозг отказывался вникать в тему лекции. Руки вяло повисли, голова клонилась к парте, пытаясь провалиться в глубокий сон. Чтобы взбодриться и удержать себя в тонусе, я подперла подбородок кулаком и как истуканчик уставилась на преподавателя да еще пошире раскрыла глаза, и тут почувствовала на себе взгляд Мелёшина. Он буравил затылок, потом медленно сполз, пересчитав шейные позвонки, и неторопливо сместился в область лопаток. Ну, в чем опять провинилась? Что недосказала или утаила? Решил дырку в голове прожечь и высушить имеющиеся извилины?

В общем, лекция текла как ручеек, я возилась под инквизиторским взглядом дрессировщика и старалась не заснуть сидя.

А потом третий курс начали по одному выводить из аудитории. Сперва пришла скромная очкастая девушка, как оказалось, секретарша проректрисы. Переговорив в сторонке с лектором, она ушла со студенткой. По рядам прошел шепоток. Минут через десять студентка вернулась, сказала что-то парню на соседнем ряду, и он вышел.

Я встрепенулась. Лекция шла, преподаватель терял нить каждый раз, когда студенты входили-выходили, но возмущаться не решался.

Шепотки росли в геометрической прогрессии, и до меня докатилось известие: первый отдел вызывал на допросы. Судя по всему, на беседы по душам поднимали с мест в алфавитном порядке, потому что Касторский ушел в числе первых, а Мелёшина вызвали спустя несколько человек.

Что он расскажет? Что дрессирует меня? Или что нес на руках после того, как силком утащил из горящей столовой? А может, сообщит, что кое-кто умудрился пробраться в институт, не имея ни грамма способностей? Сразу в лоб, чтобы посмотреть, какой фурор произведет новость.

К тому моменту, когда Мелёшин вернулся, я извертелась на месте. Пыталась поймать его взгляд, пока он поднимался по ступенькам. Напрасно.

В итоге лекция прошла впустую как для лектора, так и для учащихся. Когда прозвенел звонок, до меня очередь не дошла.

Следующую лекцию вел Лютеций Яворович. Как оказалось, его не уволили. Видимо, нашлись веские основания для того, чтобы сохранить преподавательский ранг Лютика. Опять пришла секретарша Царицы и увела студента.

Лютик психовал, но сдерживался. В рядах стоял глухой бубнеж. Обсуждали, в основном, допросы первоотдельщиков. Побывавшие на них делились впечатлениями с теми, кого еще не вызвали.

Но самое интересное состояло в том, что Мелёшин пропал. Просто-напросто не пришел на занятие. Мне бы сидеть и радоваться, но беспокойство не позволило. Спина казалась незащищенной, и я вздрагивала, ожидая удара сзади.

Напряжение нарастало. Вместе с Лютецием переживала и я. Может, по каким-то причинам меня опять решили выделить из присутствующих? Хотя нет, Эльзу тоже не вызывали. Полный упитанный парень вернулся в аудиторию, и по рядам прошелестела фамилия: «Папена…»